Читать книгу Поймай ее, если сможешь! Юмористические приключения - Марина Абелес - Страница 14

– Вы представитесь? – Сальваторе смотрел попеременно то на Марка, то на Любу, потиравшую плечо. Яркий свет в холле дома играл темно-синими бликами на элегантном, шелковом халате хозяина положения, надетым на пижаму. Выражение его лица не сулило ничего хорошего.

– Да, простите. Марк Луиджи. А это моя жена Любовь, – и мужчина сначала почтительно кивнул в сторону жены, залившейся пунцовым румянцем. А потом протянул руку для пожатия, но на нее никто не ответил.

Рядом с Сальваторе стоял Филиппе. А у дверей, позади незваных полуночных гостей, Витторио. Он старался стоять ровно и одновременно незаметно растирать подранную коленку на джинсах.

– Что вы делали в моем имении ночью? – негромко спросил Сальваторе, но от звука его голоса у Марка отчего-то поднялись дыбом волоски на руках. Он с удивлением посмотрел на свои предплечья и ответил:

– Мы искали Лилю, – объяснять, кто это, он почему-то не стал.

– Это ваша дочь? – спросил хозяин.

– Почти. Это наша собака!

Все мужчины с удивлением развернулись к заговорившей Любе.

– Вы простите нас! Мы не хотели вас потревожить. Мы…

– Ты не итальянка? – перебил Любу Сальваторе.

– Нет, я из России.

– Теперь понятно, почему ты так хорошо бегаешь, – уголки губ Сальваторе чуть приподнялись вверх. – Итальянки не такие шустрые в спринте, – он уже почти улыбался. А Люба стала пунцовой до самых корней волос, как умеют быть только рыжие.

…..

Марк уже свернул на второстепенную дорожку, ведущую к собакам. По крайней мере, он так считал, ориентируясь на усиливающийся лай и хрюканье Пармезана. Фары выхватили из темноты ограждение вольера и бодающую его свинью. Марк остановил внедорожник.

Собаки между приступами лая пытались Пармезану прокусить пятак, но тот только визжал и снова шел на таран. За все шесть лет знакомства Марк ни разу не видел у него такого бешенства. От этого жуткого зрелища он даже оторопел на секунду. Но Люба среагировала молниеносно. Она выскочила из машины и побежала к забору.

Марк скинул с себя оцепенение и только собирался броситься Любе на помощь, как мужские руки схватили его за лацканы куртки через открытое окно и потащили наружу.

Люба видела, как одна из собак все-таки извернулась и повисла на морде у свиньи. Та верещала и билась, но никак не могла освободиться. На обочине валялась толстая ветка. Женщина нагнулась, не сбавляя бега, подхватить ее, как что-то пролетело над самой ее головой. Рука. Чья-то рука из темноты готова была ее схватить, но не успела. Продолжая бежать, она обернулась. Сзади остался мужчина. Он повалился на бок – потерял равновесие от неудачного нападения.

Внутри вольера началась драка. В темноте было плохо видно, но какая-то из собак повисла на обидчике Пармезана и с львиным рыком терзала его холку. Стая разделилась. Часть пыталась достать прижатую рылом к забору свинью. Другие нападали на сцепленных собак. Рык, вой, скулеж, визг и покрывающее всю увертюру контрабасом злобное, раскатистое хрюканье. Общая неуправляемая истерика так наэлектризовала воздух, что шаровые молнии могли появиться в любую секунду и без грозы.

Люба успела вовремя, до необратимых последствий. Она с разбега влетела рукой с поднятой палкой в прогал между двумя секциями сетки и с размаху огрела псину по хребту. Та больше от неожиданности такого предательского нападения, чем от боли, взвизгнула и на секунду расцепила пасть. Пармезан, выхрюкивая свинские ругательства, ломанулся вправо и скрылся в кустах. Звук того, как он материл и по батюшке, и по матушке весь этот собачий род, быстро удалялся. Люба не успела даже расцепить пальцы, чтобы выпустить палку, как ее схватили сзади за плечи сильные мужские руки и резко дернули на себя.

…..

Сальваторе продолжил:

– И вы утверждаете, что только из-за пропавшей собаки вы вдвоем с мужем рыщете ночью по моей земле. Она вам так близка, что и пулю в лоб получить не страшно. Что там, Филиппе, полагается за незаконное проникновение на территорию чужой собственности?

Филиппе так сладко улыбался, будто увидел свою любимую пасту по-палермитански с заправкой из дикого фенхеля, соуса из помидоров, с сардинами, изюмом, панировочными сухарями и пармезаном.

– Расстрел на месте.

– Принеси оружие, мой друг.

Люба вздрогнула. Марк помрачнел и сжал кулаки.

– Да, босс, – и Филиппе вышел из гостиной.

– Что за собака, вы говорите? – как ни в чем не бывало продолжил Сальваторе.

– Лиля. Ее зовут Лиля. Рыжая такса с одним дырявым ухом, – тихо произнесла Люба и опустила глаза.

Вдруг с улицы раздался скрип тормозов и глухой удар, словно кто-то со всей дури пнул бочку с водой. Раздался скрежет металла, от которого могло свести зубы. Матерная брань и истошное хрюканье.

Все пятеро, стоящих в холле, резко развернулись на дверь и даже не заметили, как вернулся Филиппе, державший в правой руке «Смит и Вессон» тринадцатой модели.

– Да что там еще, в конце-то концов! – вышел из себя Сальваторе. Широким шагом он пересек гостиную. Халат развивался. Витторио распахнул дверь перед боссом. За ним вышли и все остальные.

В нескольких метрах от веранды дома стоял серый «Туарег». Он был брошен поперек дороги в раскорячку, очевидно, впопыхах. Водительская дверь распахнута, и на ней, даже в тусклом ночном освещении фонарей, хорошо была видна глубокая вмятина, размером с баскетбольное кольцо. Весь левый бок был пропорот до «мяса». Но самое интересное происходило в кустах, тянувшихся по обочине подъездной аллеи. Они двигались, трещали, и из них неслась брань и хрюканье.

– Да что там за хрень происходит!? – воскликнул Сальваторе. – Филиппе, иди про… – он не успел договорить.

Ветки хрустнули и расступились. На дорогу выскочил огромный черный хряк. На нем пытался удержаться наездник. Изо всех сил он схватился за свиные уши. Мужчину кидало из стороны в сторону. Голова у него болталась так резво, как у курицы на дискотеке, и должна была вот-вот оторваться. Чтобы закрепить свою позицию, он дергал ногами, делая тщетные попытки сцепить их под брюхом своего «вороного коня». Но только злил этим свинью, ударяя ее коленями по ребрам, и та сильнее орала и дрыгалась, бегала зигзагами, пытаясь сбросить седока.

– Да это же Джованни! Вот это он ковбой-укротитель! – воскликнул Витторио и показал на наездника пальцем.

Вдруг со стороны вольера донёсся одинокий собачий вой той степени уныния, от которого все безвременно ушедшие могли бы немедленно воскреснуть и вернуться к родным.

– Босс, я могу закончить мучения любого из двоих, только дайте команду, – и Филиппе прицелился.

И тут Марк крикнул:

– Пармезан! Стоять!

Все находившиеся на крыльце вылупились на него.

Пармезан резко оттормозился. Наездник перелетел через его голову и шлепнулся лицом в пыль, не успев подставить руки. Что-то громко хрустнуло, словно скорлупа от фисташки под грубым каблуком. Люба вздрогнула.

Первым побежал Марк. Через мгновение и все остальные проснулись от оцепенения.

Мужчины окружили пострадавшего. Тот валялся сломанной куклой. Казалось, что он не дышит.

– Джованни, – тихо позвал нависший над ним Сальваторе. Неестественно изогнутое тело пошевелилось.

– Слава Деве Марии, наш свинский тореадор жив, – выдохнул Филиппе.

Джованни с трудом развернулся на спину и посмотрел на зрителей. Его физиономию украшал здоровенный лиловый фингал во весь правый глаз, припудренный красной пылью с обочины дороги. Ему повезло приземлиться на землю. Гравийная дорожка, через которую он перелетел, украсила бы его поэффектнее.

– Где эта чертова холестериновая отбивная?! – это была его первая реплика. Дальше последовало кряхтение и оханье – он пытался сесть.

Все вспомнили о свинье и завертелись в поисках животного. В паре метрах от них стоял Марк и спокойно держал хряка за ошейник. Тот сидел, как тренированный Мухтар, с совершенно отрешенным видом, больше не проявляя ни малейших признаков агрессии. Люба стояла по другую сторону от «Мухтара».

– Это что за черт! – воскликнул уже сумевший сесть Джованни. У Сальваторе, Витторио и Филиппе брови уже почти касались линии волос на лбу.

– Это наша свинья, – тихо сказал Марк.

– Еще и свинья их! Теперь понятно, что там за вой был в псарне, – произнес Сальваторе.

– Он случайно убежал, пока мы искали собаку, и… – договорить Любе не дали.

– Чего!? Вашу собаку еще и свинья искала!? – воскликнул Сальваторе, и у всех, кроме Марка и Любы, стала расползаться улыбка на лицах.

Джованни тоже хотел было саркастически ухмыльнуться, но боль от фингала его остановила.

– Да, она не хуже собак берет след! – воскликнул Марк. Он не отводил взгляд от пистолета, который Филиппе продолжал держать в руках.

– Филиппе, мне кажется, мы сможем обойтись вызовом неотложки для этих господ, – и через паузу: – И для этой бестолочи тоже, – кивнул на Джованни Сальваторе, стараясь придать лицу серьезный вид. – Как ты считаешь?

Мужчина чесал дулом пистолета себе висок. И вид у него был задумчивый.

– Босс, одно ваше слово.

Что-то крупное – размером с хорошо столовавшуюся кошку, шмыгнуло под ногами Сальваторе. Он не успел разглядеть в слабом искусственном освещении. Инстинктивно отшатнулся на шаг назад и потерял нить разговора.

Позади троицы (Сальваторе, Филиппе и Витторио), стоявшей спиной к Джованни и пялившейся на свинью, зазвучала сирена – это взвыл «ковбой».

– Сукино ты отродье! Ты что творишь, мразь!

Все трое дернулись и резко развернулись назад. На левом предплечье «ковбоя» висела собака и пыталась отодрать от него кусок. Откуда она только взялась! Пармезан тоже задергался и заголосил дуэтом с пострадавшим. Марк и Люба вдвоем еле сдерживали его за ошейник и кричали: «Пармезан, стоять!»

– Уберите эту сучью псину! – орал свиной наездник, пытаясь расцепить правой рукой зубы таксы. Первым среагировал Витторио. Он схватил двумя руками собаку за пасть и разжал челюсти. Джовани выдернул руку. Кровь закапала на землю. Витторио перехватил руки. Теперь он держал таксу поперек корпуса и уносил псину подальше от объекта ее «вожделения». Собака извивалась и мурзилась, пытаясь цапнуть и его. Витторио еле ее держал.

– Лиля! Лилечка! Дай ее мне! – Люба протянула к ней руки – узнала свою собаку. Пармезан тащил Марка в сторону таксы, и его кроссовки скользили по асфальту, как по льду. Витторио был только рад освободиться от хищного «угря», щелкающего пастью в опасной близости от него. Пармезан сразу успокоился и принялся обнюхивать Лилю, сидящую на руках у Любы.

– Да какого хрена вообще здесь происходит! – вопил, как контуженный, Джованни.

…..

– Рана не серьезная, – подытожил Сальваторе после осмотра руки страдальца, не обращая на его выкрики ни малейшего внимания. И продолжил, вставая с корточек. – Я предлагаю всем пройти в дом и, наконец, разобраться в этой чертовой ситуации.

Семья Луиджи, включая четвероногих членов, вопросительно посмотрели на выступившего с предложением.

– Да, и собакам, и хрякам, и ковбоям – всему цирку и паяцам – в дом! И там решим, кого мы сейчас отстрелим за весь этот бедлам.

Филиппе ухмыльнулся. Он поднял руку с пистолетом. Направил дуло на хряка и произнес:

– Пуф! – его рука дернулась назад, как от отдачи.

….

– Босс, я сначала подумал, что вы стали разводить свиней, когда увидел этого хряка, мечущегося по дороге, будто ему шампур в одно место загнали! Притормозил даже – не померещилось ли мне.

Он был похож на бешеного. Триста килограммов, ощетинившиеся клыками, скакали вокруг вашего дома по объездной дороге и целеустремлённо искали, кого бы вспороть. И только этот недожаренный шашлык засек мой «Туарег», то принялся сразу его торпедировать и чуть не сделал из него кабриолет. Эта отбивная своими клычищами уже начала вскрывать его, как консервную банку! Я захотел разобраться, что за беспредел происходит. И только открыл дверь, он подсек меня. Даже не знаю, как оказался на нем верхом, – брови Сальваторе поднялись вверх. – Я трезвый, босс! Сух, как стеклышко, – и Джованни дыхнул на стоявшего рядом с ним Витторио.

Тот сделал кислую гримасу. Театрально помахал ладонью перед своим лицом и сказал:

– Зубы не чистит, но не врет, – Джованни показал ему средний палец.

– Он просто не мог успокоиться после того, как одна из ваших собак его покусала, – спокойно сказала Люба.

– Зачем он полез в псарню? – спросил Филиппе.

– Он учуял свою подружку – Лилю, – сказал Сальваторе. – И полез ее выручать. Марк. Люба. Вы удивляетесь не напрасно. Да, Витторио!?

Парень кивнул и рассказал про утреннюю охоту и странную собаку, взявшуюся из ниоткуда и выступавшую спонсором мероприятия. И как позже она была обнаружена в доме.

– И нам очень повезло, что особняк еще стоит, а не разрушен до основания. Эти синие следы на стенах, – Сальваторе указал рукой на хаотичные пятна, – не извращённая фантазия дизайнера, как можно было подумать. Это ваша любимица взяла на себя труд, разгрызла пакет с синькой и украсила мой дом к будущему Рождеству. Были и другие ещё более серьезные последствия. Мы с Филиппе едва смогли ее поймать.

– Простите, – тихо сказала Люба и погладила Лилю, спокойно сидящую у нее на руках, и добавила невпопад. – Мне кажется, я вас где-то видела? Мы могли встречаться? – она смотрела, сощурив глаза, на пытающегося в этот момент принять удобную позу на диване Джованни. Марк не понимающе смотрел на них поочередно.

– Я вижу вас впервые, синьора, – спокойно встретив ее взгляд, ответил тот.

– Но подождите-ка, а это не вы были на…

– Именно Джованни было поручено найти хозяев собаки, – Люба не успела договорить – ее перебил Сальваторе.

– Нет, к нам он не заезжал. Я его видела в … – Люба задумалась на секунду. – Сумка! – воскликнула она, а Лиля гавкнула, будто подтвердила. – Это вы тогда пытались… унести, – ее взгляд упал на синее пятно на стене, и она решила смягчить обвинение, – мою небесно-голубую «Биркин» от «Гермес» на пляже, а Лиля вам помешала.

Теперь все смотрели на грязного и скрючившегося на диване в единственном возможном безболезненном положении Джованни. Он молча отвел глаза в сторону.

– Да, и тогда она вас тоже цапнула в руку. Какая же? А, в левую, да, точно, тоже в левую, как и сейчас. И если я вру, то у вас не будет на предплечье шрамов.

– Да мало ли отчего могут быть… —Сальваторе резким движением задрал рукав порванной рубашки на пострадавшем. Между залепленными пластырем свежими ранами были видны с десяток заросших точек от зубов. Джованни одернул руку.

– Да мало ли отчего они могут быть. Я вижу впервые эту синьору, босс.

Сальваторе посмотрел на него пристально. Джованни не выдержал взгляд и снова отвернулся.

– Вор, а так и не научился врать. Филиппе, сними с предохранителя пистолет и дай его мне.

Щелчок – и пистолет лег в правую руку Сальваторе.

– Дай ладонь! – скомандовал хозяин дома.

– Босс, это не я! – проблеял Джованни и спрятал руку за спиной.

– Да воздастся каждому по делам его. Так, кажется, сказал Матфей в Евангелии своем, – произнес Сальваторе с улыбкой, от которой могла появиться нервная чесотка. Он вывернул спрятанную руку вперед, прижал ее за запястье к подлокотнику дивана и пригвоздил ладонь к поверхности пистолетом.

– Не надо! – выкрикнула Люба. – Сумка же осталась у меня и даже не порвалась, пока мы за нее немножко поборолись. Да, Джованни!?

– Да-да! Синьора говорит чистую правду. Сумки у меня нет и не было!

– И вообще, мы со своим четвероногим семейством причинили вам столько неудобства. Можно мы сейчас просто тихонечко уедем. И будем считать, что все инциденты исчерпаны!? – вкрадчиво произнес Марк.

– Вы считаете!? – произнес Сальваторе, не отрывая пистолета от руки Джованни.

– Да-да! – хором ответили Марк и Люба.

Он убрал пистолет от руки и выпрямился.

– Ну раз вы настаиваете, не вижу причин препятствовать вашему желанию, – за спиной Сальваторе прозвучал выдох облегчения.

– Оцените ущерб от нашей… от нашего семейства. Прошу вас, пожалуйста, и пришлите счет. Мы все вам компенсируем! – попросил Марк.

– Ну мы пойдем? – вкрадчиво спросила Люба.

– Да. Не смею вас задерживать, – и Сальваторе сделал неопределенный жест рукой с пистолетом.

И Марк, и Люба, и даже хряк не решились поворачиваться спиной к честной компании и неуклюже – бочком – проскользнули в дверь на улицу.

Воцарилась тишина. Ее нарушил Джованни.

– Босс, вы и правда сейчас могли мне отстрелить руку?! – тон у него был обиженный.

– Конечно! – и Сальваторе открыл пистолет и посмотрел на «ковбоя» через дыру пустого патронника.

Раздался дружный смех. Громче всех гоготал Джованни.

– Бей своих, чтобы чужие боялись! – сказал Сальваторе и добавил: – Витторио, прямо сейчас нужно сходить на псарню и посмотреть, как вырвалась эта сатана. Наверное, уже можно увидеть российский газопровод из этих нор.

– А ты, Джованни, убери свою колымагу с дороги – не порть вид.

– Но я ранен! Эта тварь откусила мне полруки, – он пытался давить на жалость. – И у меня, наверное, сотрясение мозга – все кружиться перед глазами. Слететь с этого борова со всего размаху! Как я еще остался цел!

– Да, наверняка у тебя было бы сотрясение, если было бы, чему сотрясаться. Убирайся отсюда – ты начинаешь меня раздражать! Только полный идиот мог попасться на такой мелкой краже в твоем почтенном возрасте. В следующий раз я дам тебе задание по уровню твоего интеллекта – вычищать дерьмо из собачьего вольера!

– Но, босс!

– Проваливай!

Джованни, преувеличено кряхтя, покинул особняк.

….

Сальваторе оказался почти прав. Попробовав свой фирменный метод избавления от препятствий – подкоп – и потерпев поражение (периметр забора был укреплен под землёй на полметра), такса отрастила крылья. К такому выводу пришли Сальваторе и Витторио, которые рано утром уже вдвоем осматривали вольер. Единственным способом сбежать было залезть на хозяйственную постройку в углу загона высотой с человеческий рост, а оттуда прыгнуть на дерево и спуститься по-кошачьи.

– Это умеют делать только Рюкю, но таксам это не под силу! Они слишком коротколапые, и у них слабый позвоночник. Если бы она и сиганула так, то сломалась бы пополам, – выдвинул версию Витторио.

– Ну, а как тогда? – спросил Сальваторе.

Витторио чесал затылок.

– Да хрен ее знает!

И хозяин псарни уже готов был поверить в телепортацию.

Только через неделю обнаружилась, что Лиля выковыряла проржавевший шуруп, крепивший железную сетку к опорам, отогнула край и просочилась, как таракан через узкую щель. При небольших размерах таксы сила ее челюстей просто поражала. Она была, почти как крокодил, способная разгрызть что угодно.