Читать книгу Поймай ее, если сможешь! Юмористические приключения - Марина Абелес - Страница 6

Сальваторе навис над собакой и внимательно ее разглядывал. Он никогда не держал такс. Считал, что их коротконогость – главная помеха для охоты на шустрого зверя. У него в арсенале были и вельштерьеры, фокстерьеры, бигли и даже английские кокер-спаниели, но таксы – никогда. Лиля выражала свою симпатию к пожилому мужчине, изо всех сил махая хвостом, и тоже внимательно его изучала.

– А ну-ка! Иди сюда, – Сальваторе протянул к Лиле руку и поманил.

Лиля подошла ближе и вдруг поставила мужчине лапы на колени и гавкнула прямо в лицо.

– Смотри-ка, она еще и поздороваться хочет, – охотники, столпившиеся вокруг, засмеялись.

– Ты чья будешь? – Сальваторе аккуратно взял таксу под брюхо, поднял, и она позволила ему себя перевернуть. Татуировки с данными о владельцах не было. Тогда он прощупал холку и уши. Чипа тоже не нашел. Дырявое правое ухо он растопырил и посмотрел сквозь отверстие на стоявшего рядом Витторио. – Жизнь ее прокомпостировала, но она не сдается. Боевая такса! Люблю таких, – Витторио улыбнулся шутке.

– Ну что же, подруга, если бы ты хоть прогавкала, куда тебя доставить – довезли бы с почестями – заслужила. А заодно познакомились бы с хозяином такой интересной псины. Но раз прописки у тебя нет, то придется тебя оставить здесь. Наверняка не заблудишься.

Сальваторе поставил собаку на место и бросил на нее прощальный взгляд сожаления, что она не его, и зашагал прочь к своему внедорожнику. Остальные тоже стали рассаживаться по машинам и разъезжаться.

Сидя на заднем сиденье своего «Гранд Чероки», пока его вез водитель в имение, он все думал об этой забавной собачонке и начинал жалеть о своем принципе, что чужие собаки – это чужие собаки, даже если они превосходные охотники – это чья-то душевная привязанность, и они дороги своим хозяева не меньше, чем ему самому свои, и брать понравившихся себе (как он обычно поступал со всем остальным) нельзя. И нельзя даже искушать хозяев взятками, чтобы те не предали бескорыстную дружбу.

…..

Машины въехали во двор особняка. Песочного цвета, прямоугольные формы фасадов, почти плоская крыша из коричневой черепицы, ставни из морёного дуба – два этажа минимализма. Словом, жителя Сицилии архитектурой этого дома было не удивить – ничего необычного.

Машина Сальваторе въехала первой во двор. Следом за ней подъехало еще две. И только открылись двери внедорожников, как из них, словно спасаясь от клаустрофобии, опрометью и лая, стали выпрыгивать, толкая друг друга, собаки. На свободе они тут же устроили свору. В дороге собаки немного отдохнули, и не закончившийся кураж охоты толкал их на новые приключения.

Возбуждение им надо было чем-то унять. Рыжая русская гончая ухватила за хвост черного вахтельхунда и, мурзясь, потащила его за дерево перед домом. Вахтельхунд от оскорбления его чувства собственного достоинства взвыл так громко, словно его хвост переехало поездом. Остальные двадцать носились в салки на подъездной аллее, поднимая пыль столбом и растрачивая колющие их нервы остатки охотничьего адреналина.

– Эй, Витторио! Угомони собак! Особенно этих двух недоумков, – и босс махнул рукой в сторону одного, остервенело завывающего, и второго, треплющего его хвост.

– Да, босс. Дайте минуту, – и парень побежал к собакам.

Сальваторе зашёл в дом. Его скромный двухэтажный особняк, с плотно закрытыми в полуденную жару ставнями, отлично сохранил прохладу. За кажущейся простотой скрывалась трехметровой толщины броня укрепления из бетона и арматуры, которую пробить не могла не только жара, но и базука.

Сальваторе зашел в гостиную. Коричневой кожи винтажный диван звал в свои объятья, но сначала он подошел к столику с напитками.

– Неплохо мы сегодня поупражнялись. Интересно, как этому засранцу Витторио удалось обойти мой рекорд? – ноты ревности прозвучали в его голосе. Сальваторе налил из графина, стоявшего на столике красного дерева с витыми ножками, в стакан «Гленфарклас» восемьдесят второго года. И опустился наконец-то на свой любимый диван. Пригубил виски и принялся рассматривать его в стакане на свет. Он играл медовыми оттенками.

– Вот дерьмо! – завопил мужской голос в коридоре, и послышался топот ног. – Мать твою!

Сальваторе напрягся и быстро поставил стакан обратно на столик. Вцепился в подлокотник левой рукой, чтобы было удобнее развернуться на шум, и завертел головой, пытаясь разглядеть наглеца, орущего в коридоре сзади. Судя по голосу, кажется, это был Филиппе.

Топот ног приближался со стороны хозяйственных помещений – из правого крыла здания. К ним примешивалось что-то еще… Едва различимое быстрое цоканье по мраморному полу.

– Да, твою же мать! – завопил Филиппе уже совсем близко к дверям в гостиную.

– Парень, да ты, кажется, лишился рассудка! – повернувшись в пол-оборота ко входу, отчеканил хозяин дома. – Сейчас я решу твою проблему с головой!

И Сальваторе, опершись двумя руками на край дивана, уже собрался встать, как в арочный проем гостиной влетел сначала тот самый едва угадываемый цокающий звук (только сейчас он был очень звонким и таким частым, будто кто-то выстукивал тревожную барабанную дробь). И истошно синее нечто на четырех лапах ворвалось в гостиную.