Читать книгу Поймай ее, если сможешь! Юмористические приключения - Марина Абелес - Страница 7

– Привет, соня! – Марк чмокнул спустившуюся на кухню жену в губы. – Нет, не видел эту рыжую егозу.

– А что это за хлопки? Я, кажется, сквозь сон, что-то слышала.

– А, вот эти? – и с улицы ветер принес бах-бах-бах. Словно кто-то на пикнике и неумелыми руками начал открывать сразу весь ящик с шампанским. – Это охотники. Пей, я сварил, как ты любишь – с перцем и корицей, – Марк протянул жене чашку с кофе. – А мне пора убегать!

– Ну-у! – надула губки Люба. – Куда в такую рань?

– Приехал мой основной покупатель с фабрики «Агруме»2. Уже звонил мне сообщить, что стоит в нашем саду под целым созвездием спелых лимонов и ему нравится их идеальный вид. Мы обсудим контракт на следующий год. Еще он хотел посмотреть несколько участков с молодыми деревьями. Будут ли они также хороши весной, как и остальной сад. Все, я побежал, – и он послал воздушный поцелуй Любе и скрылся за дверью.

Марка Луиджи знали как предпринимателя-лимонника. Так в шутку прозвал его первый покупатель, который тридцать лет назад приехал за ящиком лимонов – первым урожаем Марка. В пику отцу, который был уже третьим в династии Луиджи, выращивающим виноград, он посадил несколько деревьев, когда ему было семнадцать, и усердно за ними ухаживал.

Через четыре года он снял первый урожай – пару десятков килограммов. И лимоны в благодарность за добрые руки подарили Марку чистейшие слитки золота. Ровные – без изъянов, яркого желтого цвета, крупные плоды были как на подбор. И лимонад, который пили гости в доме первого покупателя, вызвал бесконечные восторги. Тогда-то и пошел слушок, что это лучшие лимоны на Сицилии.

Марк начал расширять сад. Сначала забирая гектары из-под уставшей части отцовского виноградника. Потом используя банки и кредиты для выкупа новых угодий. И дело пошло. Через семь лет под лимонами уже было двадцать гектаров земли и урожай почти в две тысячи тонн в год.

Лимоны из сада Марка начали быстро пользоваться популярностью. Самые красивые – совершенной формы – сразу стали раскупаться хозяевами небольших магазинчиков Палермо. Итальянки их с радостью брали в «еду», причем не только для чая или рыбы. Они готовили с ними десерты, пасту, домашние лимонады, лимончелло, подавали даже моцареллу с их цедрой. О кулинарных победах женщин быстро узнавали продавцы. Итальянки просто не могли молчать, когда приходили снова и брали ещё больше. Они так расхваливали божественный вкус блюд, который у них вышел благодаря именно этим лимонам, что закупки быстро росли.

А потом приехал Серджио – представитель фабрики «Агруме». Он стал самым первым крупным закупщиком, начавшим с Марком сотрудничество. Он забрал все лимоны «немодельной» внешности, которые были тогда в наличии, и самого Марка в придачу – показать ему свое производство.

В полной экипировке: в халате, бахилах и смешном чепце, согласно строжайшим гигиеническим стандартам производства, юный владелец сада (Марку тогда было всего двадцать четыре года) наблюдал за слаженной работой цехов фабрики глазами, полными изумления.

Первое, что он увидел, – это как огромный грузовик, полный лимонов, подъехал к котловану размером с олимпийский бассейн, наполовину наполненному золотыми собратьями. Поднял кузов, и несколько тонн желтых, «теннисных» мячиков поскакали вниз, высвобождая свой безумный, заводной аромат. Это был фантастический водопад! Лимоны немного покрутились и стали двигаться, подталкиваемые подаваемой в бассейн водой, в сторону выходного желоба.

– Попробуй так с персиками или мандаринами, – говорил Марку Серджио. – И ты сразу получишь джем. А лимоны – крепкие парни, толстокожие. С ними меньше церемоний. И перевозить их можно сразу в грузовиках, не пакуя в ящики, как других.

Серджио повел своего нового поставщика дальше – на линии переработки. Их было тогда две. Одна для апельсинов, а другая для лимонов.

То, что не смогла сделать проточная вода, очищали щетками. Потом отрывали веточки и листья. А затем по специальным эскалаторам отправляли на переработку, где их резали и из кожуры выжимали масло, а из мякоти – сок.

Серджио объяснил, что если их давить целиком, то получится эмульсия, которую потом придется разделять в центрифуге. Им и так приходится возиться с соком, в котором, как ни старайся, все равно остается немного масла, и его извлекают дистилляцией. Можно было бы оставлять так, но масло – драгоценный продукт, и ценится каждая его капля. Перерабатываемые ими лимоны настолько ароматны, сочны и полны этих самых масел, что парфюмерные дома «Шанель», «Диор», «Гермес», «Дольче&Габбана» выстраиваются за ним в очередь, чтобы добавить в свои цитрусовые линейки ароматов гелей для душа, молочка для тела, дезодорантов и многого чего еще.

Марк, конечно, усомнился, что у них здесь бывают очереди из такой крутой публики, но вслух свои подозрения высказывать не стал.

– Качество я контролирую с маниакальной дотошностью, уж поверь! – с запалом воскликнул Серджио. – А что не успеваем распродать, замораживаем и храним. И только появился покупатель, а у нас уже все готово. Так и загружаем прямо в рефрижератор на минус девятнадцать по Цельсию и везем. И хоть наши – сицилийские – лимоны дорогие, в среднем на двадцать пять процентов дороже тех, что продаются в мире, но зато таких больше нигде нет! У них плотная кожура, а это кладезь эфирного масла. Светлая мякоть и совершенный вкус. Какие другие лимоны можно есть без сахара и наслаждаться?! М-м-м?!

Марк не знал и пожал плечами. Серджио продолжил:

– Каждый лимон – как граната: тяжелый, сбитый, а стоит дотронуться – он щедро делиться своим дивным ароматом. А знаешь, почему они такие здесь? – и, не дожидаясь ответа, он продолжил: – Это все благодаря мягкому климату и плодородной почве. На вид это чистая терракотовая глина – и по цвету, и по консистенции. Но она нереально насыщена минералами и микроэлементами. И это все сделала Этна для нас – рассыпала пепел и покрыла своей лавой.

…..

Марк шел по своему лимонному саду – по этой невероятной сицилийской феерии, которая спустя тридцать лет после посадки первого саженца выросла в сотни раз. Огромный, насколько хватало глаз, с невысокими деревьями, с которых так удобно собирать урожай, сад выглядел, как праздничная декорация к великолепному торжеству. Марк остановился, чтобы сорвать плод. Он прокрутил лимон по часовой стрелке, стараясь оставить веточку, благодаря которой тот оставался свежим очень долго. Поднес его к лицу и вдохнул аромат.

…..

Покончив с кофе, Люба отработанными движениями завязала цветастую косынку на тугой узел у себя на затылке и вышла из особняка. У порога ее ждала, прислонённая к стене, швабра. Она подхватила ее, как оруженосец копье, и зашагала в сторону заднего двора. Там Любу уже ждали.

Страусы повысовывали свои головенки, как спичечные коробки, из вольера и засуетились, завидев хозяйку. Они взбивали землю ногами так, что пыль летела столбом. Раскидывали крылья в танце приветствия, как иные люди руки, увидев доброго знакомого.

Люба подняла швабру перекладиной вверх, задрала ее на полметра выше своей головы и уверенно зашла в вольер. Швабра была ее мандатом на избранные права главы стаи. Кто выше, тот и вожак. А кто ниже – получит трепку. Марк посмеивался над ней, видя, как она собирается к своим «цыплятам», беря швабру: «И монархический скипетр снова в руках королевы!» Люба каждый раз смеялась над шуткой и выходила из дома.

Она прошла несколько шагов и полетела вниз – наступила на развязавшийся на кроссовке шнурок. Люба пробежала несколько шагов с головой чуть ли не у коленей, но успела затормозить и остановиться, не воткнувшись носом в землю. Швабра вырвалась из рук и шлепнулась на землю.

– Ой! – что-то щипнуло Любу за зад. Женщина развернулась и увидела страуса. – Антоша, прекрати хулиганить! – двухметровая каланча намыливалась повторить проверку упругости Любкиного зада. Птица выгнула вниз голову и уже открыла клюк, как:

– Ай! – Люба схватилась за голову, но не успела, ее цветная косынка уже висела в воздухе и покачивалась.

– Тимоти! Ну-ка, отдай! – другой страус уже держал ее платок в клюве и пятился, собираясь дать деру с трофеем. – Я сейчас Лилю позову! – пригрозила Люба. И страус разинул клюв, словно от удивления.

Косынка спланировала с высоты вниз, и Люба ловко ее подхватила. Антоша, живо интересующийся женскими прелестями, тоже, услышав имя собаки, предпочел отойти на безопасное расстояние. Люба, еле сдерживая улыбку, подняла с земли свой «скипетр».

– И где эта псина только бродит? Может, опять со своим любимым Пармезаном обнимается? Если бы она была здесь, эти дылды не посмели бы… – вздохнула Люба.

Когда из питомника «Орландо», расположенного недалеко от города Терамо, что на востоке Италии, привезли маленьких страусят, их поселили в инкубаторе. Туда стала наведываться Лиля и проявлять к ним недюжинный интерес.

Люба с настороженностью наблюдала за собакой, пытаясь понять, насколько это стремление к общению у нее товарищеское. И не начало ли это второго сезона «Кровь, перья и двадцать две задушенные птицы на селе».

Но однажды она все-таки пустила упертую собаку в периметр к подрощенным птенцам – ей надоело засыпать ямы, которые с маниакальной страстью выкапывала такса под ограждением, чтобы проникнуть вовнутрь.

Она внимательно следила за Лилей, но охотничий инстинкт в ней спал. Они просто играли – бегали друг за другом, как оголтелые. Страусята щипали собаку за хвост. Лиля лаяла, мурзилась и гоняла хулиганов. Страусята были счастливы от знакомства не меньше собаки.

Через месяц птенцы переросли таксу вдвое и решили сменить тактику развлечений, решив, что бывшая напарница по детским играм – это просто игрушка. И напрасно…

…..

Люба побежала. Она только вышла из дома, собираясь сделать утренний обход своего птичника, как донёсшийся со стороны ангара писк и рычание заставили ее перейти на бег.

Она влетела в помещение вовремя. Лиля схватила поперек горла страусиного вожака и душила. Полуметровый цыпленок лягался мощными лапами, целясь в собачью морду, и верещал. Чтобы не напугать собаку, Люба осторожно подошла к борцам.

– Лиля, фу! – скомандовала хозяйка. Но та только вопросительно вздёрнула бровь и посмотрела на хозяйку.

– Ну хватит уже учить молодняк этикету и защищать свои личные границы! Придушила немного для острастки – и хватит. Фу! – Люба очень хорошо знала свою собаку, и если бы та хотела крови, то сделала бы это без лишнего эпатажа за несколько секунд.

Лиля продолжала, не сжимая зубы до смертельного конца, зло рычать на безголового, трепыхающегося у нее в пасти страусенка. Тот пытался орать изо всей мочи, но из сдавленного горла вылетали только звуки, похожие на проколотый воздушный шарик.

Команды на таксу не действовали, и Люба схватилась за собачью пасть, пытаясь ослабить хватку. Челюсти поддались. Страусенок выскочил из зубов и со всех ног умчался в дальний угол загона.

Собака получила строгий выговор и ретировалась. А Люба осмотрела наказанного наглеца. Видимых повреждений не было, только сильный испуг. Остальные страусята боязливо наблюдали за экзекуцией на почтительном расстоянии и отлично запомнили это показательное выступление, в котором за издевательство над таксой в роли алтарного тельца может оказаться каждый из них.

Иерархия была восстановлена, и игры в вольере, спустя неделю, продолжились. Теперь собака учила подростков новой забаве – своей самой любимой – копать ямы. И, как награду за труды, страусы находили в земле червяков и насекомых на десерт. А Любе только приходилось засыпать ямы и театрально ругаться, еле сдерживая смех от их совместных шалостей.

….

Антоша – страус с ресницами, которым бы позавидовала голливудская дива, падкий до морковки, одуванчиков и женских задов, и был тем участником мизансцены «всенародная порка». Уже три метра роста, но по-прежнему моментально капитулировал только при одном упоминании имени – Лиля.