Читать книгу История о гномах и сиротке Марысе - Мария Конопницкая - Страница 13

Уже смеркалось, когда Подзёмок, остановившись у отверстия пещеры, вздохнул и начал оглядываться по сторонам.

Налево всё было пусто и дико. Там стоял чёрный бор, на соснах каркали вороны, в ложбинах белелся ещё нерастаявший снег, мокрые хвои тёмным ковром устилали землю, а от мрачной стены шумящих деревьев веяло влажным, пронзительным, острым дыханием.

– Брр! Зима! – проворчал Подзёмок и посмотрел направо.

Направо, к реке расстилалась весёлая долина, по которой с журчаньем неслись ручьи, а кустики свежих трав так и рвались из-под земли к свету. Над долиною угасала заря.

Подзёмок ударил себя ладонью по лбу и воскликнул:

– Да ведь это, наконец, весна!

Вдруг со стороны бора повеяло ледяным ветром.

Закручинился Подзёмок и говорит:

– Поди-ка, ухитрись, разгадай, зима теперь или весна? С левой стороны так, с правой этак! И сам царь Соломон стал бы в тупик.

В это время над ним что-то зашумело в воздухе.

«Ого! – думает Подзёмок. – Теперь-то я уж добьюсь правды! Или это ворон, или голубь. Если ворон, – то зима, а если голубь, – то весна».

Но едва он подумал это, смотрит, а перед ним, как раз прямёхонько, опускается летучая мышь.

– Поди-ка, ухитрись, разгадай! – снова проворчал Подзёмок и начал крутить головою.

Крутит головою влево и вправо, думает и всё-таки ничего выдумать не может.

Посмотрел он в долину, а там какой-то белый свет, почти что серебристый.

– Ого! – воскликнул Подзёмок. – Теперь-то я уж добьюсь правды! Или это снег, или роса. Если снег, – то зима, а если роса, – то весна.

И он внимательно начал рассматривать, что это такое.

Вытаращил хорошенько глаза, – оказывается, что это ни снег, ни роса, а только туман.

– Поди-ка, ухитрись, разгадай! – в третий раз проворчал Подзёмок и с огорчением закрутил головой.

Крутит он головою влево и вправо, думает и всё-таки ничего выдумать не может.

Посмотрел он в бор, а там в зарослях что-то светится.

– Ого! – крикнул он. – Вот теперь-то я уж наверно добьюсь правды. Или это светляки, или гнилушки. Если гнилушки, – то зима, а если светляки, – то лето.

И он тотчас же побежал на этот свет.

Прибежал, смотрит, оказывается, что это волчьи глаза. Подзёмок страшно рассердился и говорит:

– Погоди, светишь ты мне, и я тебе посвечу!

С этими словами он высек огня, закурил трубку и, выпустив большой клуб дыма, повернул голову и совершенно перестал думать о волке.

Тем временем ему страшно захотелось есть. Глядит, высматривает, чем бы ему подкрепиться, и видит, – лежит что-то во мху. А место было то самое, на котором Чепухинский-Вздорный рисовал части света и размерял пути весны.

Смотрит Подзёмок и видит, – лежит что-то круглое. Думает, яйцо.

А то был комочек извести, из которой учёный муж слепил земной шар.

«Какое-то особенное яйцо!» – думает Подзёмок, стукнул его, смотрит, – известь.

Этого для него было уж слишком достаточно. Он с гневом растянулся на мху, подпёр голову рукою и заснул.

До утра было ещё далеко, и рассвет еле-еле серебрил восточную сторону небосклона, когда Подзёмок услыхал над собою какой-то сильный шум.

Он очнулся, сел, протёр глаза, смотрит, – а это аисты летят. Из-за моря летят, из-за синего. Распростёрли свои крылья в тихом, посеребрённом воздухе и широким полётом направляются к своим старым гнёздам.

«Как раз в самую пору! – подумал Подзёмок. – На такой лошадке всё-таки дело будет спорей, чем пешком».

А когда он думал так, аисты как раз пролетали над той горкой, где стоял он, и чуть не вплотную приблизились к земле. Подзёмок подпрыгнул, вскочил на ближайшего аиста, обвил руками его шею, стиснул пятками бока как настоящий всадник, когда он пускает коня во всю прыть, и помчался впереди всех.

Но едва они пролетели над долиной и над рекой, которая под розовыми лучами горела яркими блёстками, как Подзёмок начал соображать и припоминать что-то. Выгон, пруд, пограничные холмы, полевые груши, деревня, далеко растянувшаяся двумя рядами хат, сарай, – всё это было как будто знакомо ему.

И вдруг он пришёл в ужас.

Не туман ли пал ему в глаза? Он видит хату, стоящую на краю селения посреди берёз, перед хатой разрытую курами навозную кучу и новую метлу у порога. Протёр он глаза, сплюнул в сторону, – ничего не помогает! Хата, берёза и метла не исчезают. У Подзёмка по коже пробежали мурашки.

Нет никакого сомнения, что это был тот самый дом, в котором он, под видом подкидыша, лежал в колыбели и таскал у бабы из горшков разную пищу, и та самая помойка, на которую он был выброшен в самом жалком положении.

– Тпру… Тпру… – крикнул Подзёмок на аиста как на лошадь, но аист, завидев на крыше своё старое гнездо, начал весело клекотать и, оставляя далеко за собою своих товарищей, прямо понёсся к этой хате.

Съёжился бедный Подзёмок, как только мог, припал к шее аиста и сделался ещё меньшим, чем был.

«Нечистый меня сюда принёс!» – думал он, дрожа всем телом при воспоминании о бабе.

Он уже оглядывался, не лучше ли ему соскочить наземь, чем рисковать вторично встретиться с бабой, но было несомненно, что при таком прыжке он сломает себе шею. Подзёмок подумал, подумал и остался на месте.

Тем временем аист описал широкий круг над почернелой, поросшей мхом кровлей, описал другой поуже и, опускаясь всё ниже, наконец, сделав половину третьего, вытянул длинную шею, с громким клёкотом упал в старое гнездо и ещё несколько минут от радости бил тихий голубой воздух своими большими крыльями.

Высунул Подзёмок голову из-за шеи аиста, смотрит, – всё как было: в коровнике мычат телята, кудахтает пёстрая курица, горшок вверх дном торчит на колышке у плетня, за углом похрапывает Кручек.

В это время двери хаты скрипнули.

«Как Бог свят, баба!» – думает Подзёмок, и спина у него начинает чесаться.

И, действительно, раздался возглас бабы:

– А! Прилетел! Милости просим пожаловать в добрый час… Милости просим!..

Подзёмок тотчас же прячется за шею аиста, но баба каким-то образом всё-таки увидала его.

– Что за пропасть такая? – говорит она, внимательно смотря кверху.

И вдруг она всплеснула руками.

– Караул! Та же самая нечистая погань! Заговор тут какой-нибудь, что ли!?

Она тотчас же воспалилась гневом и закричала во весь голос:

– Подожди ты, вот я тебя кочергою сейчас достану.

И она бегом побежала в хату, а Подзёмок тем временем прыгнул с аиста на самое дно гнезда. Зарылся он в солому, съёжился, сидит, а сам выглядывает сквозь щёлку, что будет дальше.