Читать книгу Ребенок-оптимист. Проверенная программа формирования характера - Мартин Селигман - Страница 10

Несмотря на кампанию по повышению самооценки, природный оптимизм, который проявляется в младенческом возрасте, и возможности, которые открываются перед человеком в современном обществе, пессимизм, уныние и инертность овладели детьми в невиданных масштабах.

До 1960-х годов депрессией в США страдали в основном женщины среднего возраста. Спустя всего тридцать лет ей подвержены уже и ученики средней школы.

Анализ результатов нескольких масштабных исследований выявил весьма странную тенденцию. Люди, родившиеся в период 1913–1925 гг., почти никогда не страдали депрессией, тогда как среди рожденных в середине 1950-х годов 7 % имели опыт глубокой депрессии уже в двадцать с небольшим лет. Поколения, появившиеся на свет после утверждения политики повышения самооценки, страдали депрессией в десять раз больше, чем люди, родившиеся в первой трети века!

Конечно, можно объяснить подобную вспышку депрессии разницей в терминах. Возможно, наши бабушки страдали этим недугом не меньше нас, но не называли свои страдания «депрессией». Для них это была «жизнь», неизбежная часть человеческого существования.

Этот фактор надо учитывать, но и он не объясняет столь резкого распространения депрессии. В наши дни она не только встречается чаще, но и нападает на гораздо более юные жертвы. В частности, одно из исследований установило, что на юго-востоке США 9 % из 3000 опрошенных подростков в возрасте двенадцати-четырнадцати лет пережили полномасштабное депрессивное расстройство – это беспрецедентный показатель{11}.

Столь высокий процент детей, страдающих глубокой депрессией и депрессивными расстройствами, поражает и ужасает. Хотя во многих случаях болезнь можно объяснить биохимическими и генетическими причинами, сама по себе данная эпидемия имеет не биологическое происхождение. Тридцать лет – это слишком недолгий период для сдвига в сторону генетической склонности к депрессии, равно как и для проявления биохимических изменений (например, концентрации фторидов в воде, разрушения озонового слоя, загрязнения окружающей среды и отрицательного воздействия противозачаточных таблеток).

Причину скорее следует искать в масштабных социальных изменениях, начавшихся в 1950-х годах. Эпидемия депрессии начинается в то время, когда беби-бумеры (то есть люди, родившиеся после Второй мировой войны) достигают юношеского возраста в начале 1960-х, нарастает, когда они становятся родителями в начале 1970-х, и остается в силе, когда они становятся бабушками и дедушками. Мне представляется, что виной всему кардинальная смена ориентиров у американцев (да и в целом у «первого мира»).

Из общества достижений американское общество превратилось в общество довольства. Вплоть до начала 1960-х годов детям прививалась мысль о достижениях как самой главной цели. А потом эту цель вытеснили счастье и высокая самооценка. Данная трансформация состоит из двух компонентов: во-первых, стремления к личному удовлетворению и большей свободе, что выражается в потребительстве, использовании психоактивных веществ, привлечении нянь, психотерапии, сексуальном удовлетворении; а во-вторых, в увиливании от душевных затрат на что-то большее, чем собственное эго, то есть Бога, Родину, Семью, Долг. Одни из упомянутых явлений отражают суть культуры развитых стран, тогда как другие лежат в основе эпидемии депрессии.

• Семья, Родина, Бог отошли на задний план перед Эго.

• Консьюмеризм стал стилем жизни, шопинг – лекарством от депрессии.

• Отказ от неудачного, но не невыносимого брака ради возможности лучшей жизни после развода теперь считается приемлемым.

• Няни, матери-одиночки, безотцовщина стали обыденным явлением.

• Понятие долга, прежде выступавшее стержнем взрослой жизни, уже не в моде.

• Депрессия, подавленное состояние теперь фиксируются отдельно от маниакальной депрессии и относятся к заболеваниям.

• Изучение самооценки стало предметом психологии.

• Употребление наркотиков теперь не причуда джазовых музыкантов, а распространенное времяпрепровождение.

• Методы психотерапии теперь применяют к «нормальным» людям.

• Поп-звезды и спортсмены получают гораздо больше денег и внимания, нежели капитаны промышленности и политики.

• Женские журналы пропагандируют диеты, внешнюю привлекательность и сексуальное удовлетворение гораздо активнее, чем занятия домашним хозяйством и образ жены и матери.

• Число судебных споров между гражданами безудержно растет.

• Физические наказания детей стали чем-то из ряда вон выходящим и незаконным.

• Высокая самооценка стала прямой задачей образования и родительского воспитания.

Я не против подобных веяний. Разумеется, я не являюсь борцом с индивидуализмом, разводами, моральным удовлетворением, психотерапией, нянями и родителями-одиночками. Но общество довольства, поглотив общество достижений, наряду с новыми возможностями и свободами создало и новые опасности.

Первая опасность связана с трудностями поиска смысла жизни. Было бы глупо давать на этих страницах определение смысла жизни, но очевидно одно: чем масштабнее идея, с которой связывает себя индивид, тем осмысленнее будет его жизнь. Возможно, поколения, жившие во имя Бога, Америки, Долга или своих детей, заблуждались, но их жизнь была наполнена смыслом{12}. Человек потребляющий изолирован от высоких понятий, и ему не по силам стать субъектом осмысленной жизни. Раздутое эго является благодатной почвой для депрессии.

Депрессия – это следствие беспомощности и неудач индивида. Будучи не в силах достичь поставленной цели, мы впадаем в депрессию. Чем больше я считаю себя центром Вселенной и чем большее значение придаю собственным целям, успеху и удовольствиям, тем болезненнее переживаю провалы. В тот момент, когда личность стали ценить превыше всего, и появился новый фактор риска депрессии.

Дисфория

Больше всего распространению эпидемии депрессии способствовало замалчивание дисфории. Под влиянием кампании по повышению жизненного тонуса и самооценки американцы стали верить, что нужно изо всех сил избегать раздражения, уныния и состояния тревожности.

Между тем такие эмоции, как беспокойство, подавленность и злость, тоже играют определенную положительную роль: они побуждают к действиям, которые меняют нас или окружающий мир и тем самым уничтожают негативный настрой. Вполне естественно стремиться избегать плохого настроения. Мы инстинктивно стремимся оградить наших детей от мрачных мыслей. Однако у недовольства есть три важных функции, и все они необходимы для воспитания оптимизма и преодоления беспомощности. Проявления дисфории даны нам в процессе долгой эволюции. Это не просто беспокойство, но важные формы информации.

Чувство тревоги предупреждает об опасности. Уныние говорит о вероятном лишении. Раздражение сигнализирует, что некто посягнул на нашу территорию. Все три сообщения непременно вызывают дискомфорт, но именно это чувство дискомфорта не позволяет игнорировать опасность и заставляет устранять ее источник.

Недовольство, как и любая система сигнализации, не всегда работает безукоризненно. Много и, может быть, большинство подобных сообщений являются ложной тревогой – тот, кто вас толкнул, вовсе не задира, а неуклюжий увалень; плохие отметки отнюдь не означают, что учитель считает вас тупицей, а насмешливая валентинка посылалась совсем не для того, чтобы вас обидеть… Состояние, при котором негативные эмоции входят в привычку и парализуют волю, называется «психическим расстройством» – и его пытаются побороть лекарствами, или психотерапией, или и тем, и другим вместе. Однако главная польза дисфории состоит в том, что она служит первой линией обороны от опасности, лишения или посягательства на вашу территорию.

Потоковое состояние сознания

Еще одна производная от чувства недовольства – «потоковое состояние сознания». Когда время для вас останавливается? Когда вы ощущаете себя действительно дома и больше никуда не хотите? Когда играете в футбол, слушаете любимого певца, выступаете перед аудиторией, красите забор или рисуете картину, занимаетесь любовью, пишете письмо в редакцию газеты или журнала или обсуждаете вопросы психологии? Подобные ощущения называют потоковым состоянием сознания, которое является наивысшей формой позитивной эмоции и заставляет дорожить жизнью. Ученые уже двадцать лет изучают данный феномен: кто переживает подобные ощущения, когда они появляются, что мешает их возникновению. Потоковое состояние возникает, когда человек максимально реализует свои способности, справляясь с едва-едва посильной задачей. Слишком легкая задача не вызывает интереса. Непомерно сложная задача или слишком слабые способности для ее решения порождают чувство беспомощности и депрессию. Потоковое состояние недостижимо без переживания неудач. Успех за успехом, не разбавленные неудачами, перераспределением сил и новыми попытками, не создают потока. Сплошные поощрения, высокая самооценка, уверенность в себе и воодушевление не создают потока. Подавление недовольства собой, уклонение от волнений и стремление избегать трудных задач мешают потоку. Жизнь без тревог, чувства неудовлетворения, состязательности и проблем неполноценна, лишена потока{13}.

Упорство

Итак, мы выяснили, что недовольство способствует преодолению беспомощности. Сложная задача, которую решает ваш ребенок, состоит из нескольких этапов, на любом из которых можно споткнуться. Застряв на какой-то стадии, повторив попытку и добившись успеха, он переходит к следующему уровню. Если таких ступеней не слишком много и все они преодолимы, у ребенка все получится – но только при условии, что он не сдается после каждой маленькой неудачи. Если он перестанет бороться на каком-либо этапе, вся задача окажется ему не по силам. В ходе титанической борьбы за возможность оказаться за диваном Роберт, о котором рассказывалось в главе 2, сначала не смог перебраться через коробку и коляску, но не сдался, преодолел препятствия и в результате забрался за диван. Если бы он сдался после небольшой неудачи, то никогда бы не достиг своей цели.

Столкнувшись с неудачей, ребенок может выбрать одно из двух – попытаться справиться с негативными эмоциями, изменив ситуацию, или сдаться и оставить все как есть. Первую тактику я называю умением контролировать ситуацию, а вторую – выученной беспомощностью.

Чтобы овладеть навыком контроля над ситуацией, необходимо пережить неудачу, почувствовать недовольство и не сдаваться до тех пор, пока не получится. Невозможно перескочить хотя бы через одну из этих ступеней. Неудача и неудовлетворенность необходимы для конечного успеха и морального удовлетворения.

Для лечения сифилиса Пауль Эрлих в начале столетия создал препарат «606», подавляющий Treponema pallidum, спирохету, возбуждающую сифилис. Лекарство назвали «606» потому, что до него Эрлих разработал 605 других препаратов, которые оказались неэффективны. Судя по всему, Эрлих 605 раз потерпел неудачу, но не сдался.

Почти все самые трудные жизненные задачи похожи на препарат «606» и связаны с мини-неудачами. Не справиться с ними означает, что кто-то другой займет призовое место – прыгнув выше головы, добившись признания, подружившись с задирами, которые окажутся преданными товарищами. В редких случаях перескочить через многие маленькие неудачи помогают небывалая одаренность или редкое везение. Однако, как правило, без упорства мало чего можно добиться.

Импульсивно защищая ребенка от неудачи, мы лишаем его возможности освоить 606 навыков и умений. Когда дети сталкиваются с препятствиями, а мы, стремясь повысить их самооценку такими же методами, как папа мальчика Рэнди из главы 4, смягчаем удар и отвлекаем внимание восторженными похвалами, то мешаем им научиться контролировать ситуацию. Лишая ребенка уверенности в том, что ему все по плечу, мы снижаем его самооценку точно так же, как если бы мы умаляли его достижения, унижали его и физически мешали ему на каждом шагу.

Итак, я утверждаю, что идеология высокой самооценки в частности и этика довольства в целом привели к патологическим последствиям в виде массового неверия в себя. Подавление неудовлетворенности мешает добиться морального удовлетворения и испытать потоковое состояние сознания. Избегая чувства неудачи, гораздо сложнее ощутить свою состоятельность. Притупляя закономерные огорчение и беспокойство у детей, мы подвергаем их еще большей опасности непрошеной депрессии. Поощряя дешевый успех, мы открываем дорогу очень дорогим неудачам.

«Он предназначен тебе, и ты должна его носить. Именно он и приносит тебе удачу», – объяснил учитель.

С того дня девочка надевала пони-талисман всякий раз, как она садилась верхом. Пони и вправду приносил удачу. С его помощью девочка поняла, что ей везет благодаря ее собственному труду. И с тех пор она никогда не забывала об этом.

Элизабет Кода-Каллан

«Пони, приносящий удачу» (1990)