Читать книгу Лучший худший день - Mary Vell - Страница 5

К концу рабочего дня я уже полностью вымотана. Я знала, что шитье – это не мое, тем более без ниток, иголок и других необходимых приспособлений. И сам тот факт, что я должна шить юбки для их уродливых женщин, не добавляет мне энтузиазма. Также моя светлая кожа совершенно не привыкла к такому количеству ультрафиолетовых лучей. Поэтому теперь она приобрела красный оттенок. Тем более вся работа происходит не в тени деревьев, а на открытой поляне, где даже спрятаться негде от ядовитого солнца. Из-за этого голова сильно кружится и болит. Я не была на море три года, но уверена, когда я, наконец, вернусь домой, то не буду выходить из квартиры как минимум несколько недель. Почему я раньше не ценила свою жизнь и постоянно жаловалась на несправедливость судьбы? Какая же я была глупая!

На удивление, после кактусового мыла моя кожа довольно мягкая, чего не скажешь о волосах. Если обычно они просто непослушные, то теперь похожи на настоящее воронье гнездо. Короткое, светло-русое воронье гнездо. Думаю, к завтрашнему дню я буду выглядеть как красное худощавое чучело. Ко всему прочему, каждый глоток воды я получала через силу, потому что никто из аборигенов не хотел со мной делиться. Хотя я не удивлена, этих дикарей при всем желании сложно назвать человечными.

На ватных ногах дойдя до своей лачуги, я буквально падаю на землю. В этот миг я безумно зла на весь мир. Велис сказал, что я не буду получать еду, если не буду работать. Да какая мне сейчас еда, если я могу думать только о своей сгоревшей коже и головной боли? Лучше бы тогда я и вовсе не работала. Вдруг мои мысли прерывает звук открывающейся двери. Я надеюсь, что это Рома, но это оказывается вождь. Мужчина садится рядом с моим распластавшимся на земле телом. Я приподнимаюсь на локтях, чтобы видеть его лицо.

–Как проходить день? – интересуется вождь.

Ужасно, хуже не придумаешь.

–Нормально, – сухо отвечаю я.

–Я слышать, что ты шить всего два юбка, – немного с укором говорит Велис.

–Я это делаю впервые. И я не привыкла работать на такой жаре, – я начинаю заводиться.

–Жара? – смеется мужчина. – Сегодня просто тепло, ты еще не видеть жара.

О, превосходно. Тогда, когда по их меркам будет пекло, я просто сгорю заживо.

–Можно мне попробовать себя в другой работе? – заглядывая в черные глаза Велиса, спрашиваю я.

Это определенно глаза сильного человека. Это невозможно объяснить, такое просто чувствуется. Будто вся суть человеческого бытия таится в этих глазах. Они глубокие, но очень опасные. Энергетика Велиса спокойная, но одновременно с тем тяжелая. Ему даже не нужно что-либо делать, ты сам понимаешь, что одно неверное слово или движение, и он сотрет тебя в порошок.

–Ты хотеть стирать? – спрашивает мужчина.

Я смотрю на свои красные воспаленные руки и понимаю, что они не вынесут кактусового мыла.

–Нет. Я могу попробовать добывать еду, ну…или строить, – последнее я добавляю с меньшим энтузиазмом.

–Но это делать мужчина.

–Мне кажется, я справлюсь.

–Такого никогда не быть, но… – Велис на какое-то время задумался. – Но ты мочь попробовать работать на поле. Это тоже мужчина работа, но она легче, чем охота или строить. Начинать завтра утром.

Подходит.

–Хорошо, – отвечаю я.

Вдруг в дверь вваливается Ромка.

–Машка, я… – он видит вождя и замолкает.

–Я уходить. Скоро все есть и вы должны придти.

–Хорошо, – кивает Рома, а я вновь ложусь на спину.

И хоть я не хочу есть и куда-либо выходить, я понимаю, что мне не отвертеться. Чертовы правила приличия!

***

Велис, крайне довольный собой, усаживает нас с Ромой в общий круг перед костром. К нему тут же подлетает Шрам и начинает ругаться. Но хоть убей, я не понимаю, почему к нам так плохо относятся? Мы на них не нападаем, работаем, и если подумать, это они убили нашего человека, а не мы их. Наконец, спор заканчивается и Шрам, злой, как черт, садится на свое место. Также я замечаю, что женщины сидят с одной стороны, а мужчины с другой. И ведут они себя, как два разных лагеря. Что странно, ведь я думала они все как одна большая семья. Но поскольку мы с Ромой гости, то сидим вместе и рядом с вождем.

–Тут всё общее. Угощаться, – улыбается вождь.

Он начинает мне нравиться. Истинный правитель – добрый, сильный и справедливый. Надеюсь, он не позволит остальным дикарям растерзать нас.

Живот начинает урчать лишь от одного упоминания о еде. Я протягиваю руку за жареной на костре рыбой, но вдруг всё племя, кроме вождя, перестают что-либо делать и буравят меня злобным взглядом. Я нервно сглатываю и останавливаю руку на полпути. Вместо рыбы я беру глиняный стакан с водой и, опустив голову, словно провинившийся ребенок, уставляюсь на свои ноги. Тогда все успокаиваются и продолжают трапезу. Я вижу, что Роме тоже неловко, но он осмелился взять какой-то фрукт. Вдруг к нам обращается Велис.

–Рассказать о себе, я перевести.

Рома с надеждой смотрит на меня, и я понимаю, что говорить придется мне. Неуверенно обведя всех присутствующих взглядом, я вкрадчиво говорю:

–Меня зовут Маша, это мой друг Рома. Мы случайно попали на ваш остров, и не хотим доставлять вам неудобства. Но мы пока не знаем, как попасть домой. И мы будем очень признательны, если вы не будете так враждебно к нам относиться, потому что лично мы не желаем вам зла.

Я решаю не упоминать, что мы с Ромой ждем вертолет со спасательной группой, потому что не знаю, как эту новость воспримут дикари. Мне кажется, что вождь немного приукрашивает мои слова, потому что у большинства аборигенов после его речи немного смягчается выражение лица. Я благодарно улыбаюсь вождю, но, на всякий случай, больше к еде не притрагиваюсь. Когда все начинают расходиться, я беру Рому под руку и поспешно иду в свою лачугу. Я уже примерно запомнила, как до нее добираться. И только оказавшись за стенами хижины, я чувствую себя в безопасности. Иллюзия, конечно, ведь любой может сюда войти, но все-таки тут спокойнее. Рома устало плюхается на землю, и я рядом с ним.

–Вот тебе и поели, – вздыхаю я.

Я вдруг замечаю, что даже в темноте видно, как сильно он сгорел. На лице уже не видно веснушек, вместо них лишь ожоги.

–Бедняга, сильно ты сгорел, – с сочувствием произношу я.

–Ты тоже похожа на жареную курочку, – он старается улыбнуться, но морщится и передумывает.

Вдруг дверь открывается и внутрь входит тот самый дикарь, который однажды приносил мне еду. В одной руке он держит материал, из которого я сегодня шила юбки. Вэл кладет его на землю и жестом показывает, что на этом нужно спать. Я очень рада такому подарку, потому что спать на голой земле – занятие не из приятных. Я поднимаю вверх большой палец, тем самым показывая, что он молодец. Но дикарь явно меня не понимает и, подняв свой палец, начинает его разглядывать.

Я застонала. Он сейчас целую вечность будет изучать свой палец, как тогда с рукой. Рома не понимает, почему у меня такой недовольный вид, но я решаю позже объяснить ему причину.

Вдруг я замечаю, что во второй руке, которую дикарь держит за спиной, та самая жареная рыба. Я быстро вскакиваю на ноги и в мгновение ока оказываюсь перед парнем. Вэл недоуменно отшатывается к стене, но уже через миг понимает, чего я хочу. Он протягивает мне еду и быстро схватив ее, я протягиваю Роме половину и без того небольшого куска. Пока мы жадно едим, Вэл молча наблюдает за нами.

«Странный, но хороший парень» – рассуждает подсознание.

Позже я понимаю суть визита Вэла. Мы с Ромой вызываем у него явный интерес, поэтому он хочет узнать нас поближе. Но так как, не понимая друг друга, мы ничего не добьемся, то Вэл решает хотя бы попробовать обучить нас их языку. Но при условии, что об этом никто не будет знать. Что для меня легче простого, ведь я ни с кем из здешних аборигенов не общаюсь. Изъясняясь на жестах, мы договариваемся начать уроки завтра после ужина. А после того, как мы всё обговорили, Вэл, крайне довольный собой, уходит к себе в хижину. Вскоре Рома тоже уходит к себе, прихватив половину соломенного материала.

Наступает ночь. Действительно, на этой соломе лежать удобнее, только я всё равно почему-то никак не могу уснуть. Долго ворочаясь, я решаю выйти подышать свежим воздухом. Открыв дверь, я выхожу наружу и оглядываюсь по сторонам. Тишина. Вдыхая освежающий ночной воздух, я наслаждаюсь этим умиротворением и на какое-то время забываю обо всем на свете. Вдруг безумно хочется пойти к морю или океану (точно не знаю, в какой части Земли находится остров), посмотреть на волны, представить, что нахожусь совсем в другом месте. Но я решаю не рисковать, все-таки опасно ходить ночью по джунглям одной. Поэтому я сажусь на траву прямо перед хижиной. Легкий ветерок ласкает обгоревшую кожу и развевает мои спутанные волосы. Я запрокидываю голову назад, рассматривая божественно красивое небо. Тысячи звезд открываются моему взору, а посередине всего этого великолепия светит большая луна, которая ровным полукругом украшает небо. Боги, как же это красиво, аж дух захватывает! В городе такого точно не увидишь. Спустя неопределенное количество времени, я незаметно для себя засыпаю. Не знаю, сколько часов проспала, но из сна меня вырвали грубо и бесцеремонно, вылив на меня примерно ведро ледяной воды. Еще немного сонная, но жутко раздраженная, я резко вскакиваю на ноги. Протираю глаза и застаю стоящего передо мной Шрама. Его светло-голубого оттенка глаза (наконец, я замечаю их настоящий цвет) буквально мечут молнии. Его грозный взгляд заставляет меня непроизвольно съежиться и проглотить все нецензурные выражения, которые я хотела обрушить на него. Еще немаловажным фактом является большое копье в его руке. Но зачем он облил меня водой? Я не понимаю.

Мне кажется, что парень хочет что-то сказать, но внезапно у него становится отрешенный вид, и, возможно, даже немного грустный. Рассветает. Он стоит под первыми лучами солнца, такой воинственный, что при виде него становится жутко. Длинные каштановые волосы заправлены за уши, а мужественную широкую грудь покрывает небольшое количество волос. Не знаю, как к нему относятся остальные, но лично у меня этот дикарь вызывает только страх и желание поскорее где-нибудь скрыться. Но я боюсь пошевелиться, бросая недоверчивые взгляды на копье в его руке. Шрам без стеснения изучает меня, но судя по его непроницаемому лицу, ничего обнадеживающего он не замечает. Не удивительно, пожалуй, сейчас я выгляжу хуже любой здешней женщины. Мои стриженные под каре русые волосы сильно спутаны, а кожа настолько красная, будто меня ошпарили кипятком. Плохо обрезанная одежда обтягивает и без того худощавое тело, а теперешний короткий топ оголяет мои выпирающие верхние кости, которых я всегда стыдилась. Тем более, за последние дни я довольно сильно похудела, поэтому стала выглядеть еще костлявее и измученнее, что меня совсем не радует. И ко всему прочему, лицо без макияжа. Да уж, в городе я никогда не выходила на улицу без косметики. Но, с другой стороны, кого мне здесь стесняться? Точно не этих ужасных аборигенов, которых даже людьми сложно назвать.

Ожидая, пока опасный дикарь уйдет, я тщательно изучаю свои босые ноги, не решаясь поднять взгляд. Но когда тело затекает, я всё же нерешительно приподнимаю голову и случайно встречаюсь с ним взглядом. Мои темно-серые с его пугающими светлыми. Шрам не отводит своего холодного взгляда, при этом его глаза похожи на две льдинки, которые, кажется, вообще не способны излучать теплоту. Что может скрываться за этой непроницаемой маской? Этого я знать не могу и, честно признаться, не горю желанием вникать в подробности его злой натуры. В конце концов, я все-таки поворачиваюсь к своей лачуге и медленными шагами решаю ретироваться. Но, только сделав несколько небольших шагов, я осознаю, что перестала дышать. Мельком сделав глубокий вдох, я хватаюсь за дверь, чтобы открыть ее, как вдруг чувствую, что-то острое упирается мне в спину. Сглатывая подступивший к горлу ком и внутренне вся похолодев от страха, я понимаю, что это копье. Страх сковывает мое тело, не давая пошевелиться. Рука так и остается навесу, придерживая край двери. Сердцебиение учащается, а от мысли, что мы здесь совсем одни и более удобного момента, чтобы убить меня, может и не быть, мною начинает овладевать паника. Но Шрам лишь что-то тихо шипит на своем языке и неожиданно для меня, опускает копье. Воспользовавшись моментом, я, не оборачиваясь, поспешно захожу в хижину, и только крепко закрыв за собой дверь, позволяю себе снова дышать. Сползаю по стене, обхватывая голову руками и пытаясь отделаться от мысли, что в любую минуту дикарь может передумать и вернуться за мной.

«Не спи. Это слишком опасно» – твердит внутренний голос, но морально вымотанная, я все-таки ложусь на солому и вскоре тревожно засыпаю.