Читать книгу Деревянные башмачки - Марзият Байсиева - Страница 4

У одной из наших коз родился козленок, но при родах она умерла. Аба перенесла ящик с соломой, где лежал белый пушистый козленок, в нашу комнату. Она кормила его из бутылочки с соской. Когда окреп, отправила его в сарай. Но стоило козленку оказаться на свободе, он мгновенно бросал своих сородичей и присоединялся к нам, детворе. Тогда по телевидению шел популярный австралийский сериал про кенгуру по имени Скиппи. Недолго думая, мы нарекли козленка Скиппи. Он играл с нами в догонялки. А еще Скиппи сопровождал каждого малыша, который шел к другу на другом конце улицы, чтобы позвать поиграть. Выйдешь из дома и только и слышишь: «Скиппи, Скиппи» и детский смех. Так эта идиллия и продолжалась бы, но стали появляться первые велосипеды, и мальчишки усердно пытались освоить новый вид транспорта. Один хулиган-задира, да еще и двоечник, неумело управляя своим велосипедом, врезался в Скиппи на ходу и сломал ему ногу. Аба в сердцах крикнула мальчику: «Да чтоб твоя нога сломалась и не срослась!». Как ни странно, скоро хулиган сломал ногу и сколько его не лечили разные доктора, успеха не добились. Пришлось везти больного в Москву, и там еле-еле его кость срослась. Не лучше было и со Скиппи: осложнение за осложнением, и козленка не стало. Стало так тихо и грустно на нашей веселой, шумной улице. Хулигана лечили в Москве, а мы отчаянно пытались найти причину: почему не стало нашего Скиппи. И нашли! Старуху, что вставала рано утром, когда еще не светало и провожала недобрым взглядом всех, кто шел к остановке, чтобы сесть на автобус в Нальчик.

Ох, не любили на дорожку ее любопытствующий взгляд. Когда она подошла к крану на улице около нашего дома набрать воды в ведро, я выкрикнула ей через забор: «Это ты, ты сглазила Скиппи!» Старушка посмотрела на меня с удивлением, но ни слова не сказала. Глава 3. ВАЛЕТ

У нас появился щенок. Дворняжка. Отец назвал его Валет: именем своей собаки в Кызыл-Кая. Вообще, все время было ощущение, что незаконная депортация и тринадцать лет жизни в изгнании с 1944 по 1957 год в Азии так и не стали прошлым для балкарцев. Старшие, живя на родной земле, в родной Балкарии, говорили все время об Азии. Словно жили здесь, в селе Верхняя Балкария, и в Азии одновременно.

Валет был умным. Ходил в гости к нашим родственникам. Без нас, один. Заходил к ним во дворы, спокойно осматривал и тихим, размеренным шагом уходил, словно говорил: вижу, у вас все хорошо. Провожал нас до автобуса в полшестого утра, если не было первого рейса, дожидался целый час второго. Любитель всех чужих облаять, в день Уразы смиренно сидел у ворот, понимал: праздник, люди ходят друг к другу в гости.

Собак на нашей улице становилось больше, и, видимо, кому-то это не нравилось. Их отравили. Я приехала на выходные из Нальчика и застала бабушку укутывающей Валета в пуховый платок мамы: ее единственный зимний платок «на выход». В тот день Аба отварила тыкву на молоке и покормила Валета: после снадобья Валета стошнило какой-то коричневой гадостью. Мы выдохнули: выдюжит.

И он выдюжил.

В это время колхозные сады раздали сельчанам, люди стали выкорчевывать старые яблони, сажать капусту и картофель. А дикие кабаны забредали на эти неогороженные участки и буквально втаптывали плоды усердных трудов в землю. Хозяева начали ставить капканы. Однажды наш Валет пропал. Искали. Не было нигде. И через несколько дней кто-то сказал, что видел собаку в садах, угодившую в капкан для кабанов. Это был наш Валет. Он буквально разорвал свою шею, пытаясь высвободиться. Брат принес Валета домой на руках и похоронил в саду. Я приехала на выходные из Нальчика и не сразу поняла, почему никто не улыбается, не шутит. Да, я знала, что Валета больше нет, но всеобщая печаль… Беседы не клеились. На мои вопросы отвечали кратко, разговоры обрывались, едва успев начаться. И тут, в тишине, бабушка вдруг спросила: «Как ты пережила смерть Валета?» Дошло: от меня ждут соболезнования. Не праздных разговоров. Соболезнования. Я произнесла эти слова. И сразу стало как-то легче: нас объединила скорбь. Ни до, ни после Валета собаки в нашем доме не было.