Читать книгу Лимит исчерпывающих вопросов - Мэгги Ри - Страница 8

Дина пыталась заснуть, переворачиваясь с бока на бок. Из головы не выходило то, что с ней произошло сегодня. Утром она так хорошо провела время с Руби… И не только этим утром. А потом приехал Эдик, сразу начал все разрушать на всем пути, так еще и огорошил ее новостью о тату-индустрии, что вообще не клеилось у неё с ним.

«Миллионы профессий, почему именно тату?» – думала она, когда рефлекторно впилась зубами в ноготь на большом пальце и тут же себя остановила, разглядывая тонкие пальцы, ладонь. Вспомнилось то, как Эд впервые за все это время взял ее руку в свою тёплую ладонь… А она была такого же размера, как ее. Только вот она была женщиной, а он – мужчиной, и ему было естественно иметь такой размер рук, а ей…

– Бл*дство такое-то… – цокнула она языком, рассматривая свою руку, после чего скользнула носом в подушку и выдохнула в неё все, что накипело за это время.

«Прошло шесть лет, я думала, что уже ничего не почувствую. Так какого черта, спрашивается, сердце, ты опять из груди рвёшься наружу, а ты живот, сразу сжижаешься в ком?» – проворчала она так, чтобы никто не услышал, в подушку, и поднесла руку к груди, чтобы услышать, как мотор внутри нее сходит с ума при одной лишь мысли о лохматом дурище, которое ночевало за стенкой.

Блюм никогда никому об этом не говорила, даже ему, Эдику. Ему в особенности. Еще с тех семи лет она была безответно влюблена в Бигрина, и больше никогда не смогла никого так полюбить. Словно он ворвался в ее жизнь и ее заколдовали. Пожизненно. За что? За какие грехи?

Она чувствовала себя сумасшедшей, когда он поднимал на нее свои смеющиеся карие глаза, а ей хотелось кричать от страха и удовольствия одновременно. Тогда, шесть лет назад, она собиралась ему рассказать обо всем, строила планы по признанию в своих чувствах, ныла себе под нос перед зеркалом, пытаясь репетировать свою речь. А он просто уехал, не дождавшись, так и не узнал о ее самом большом секрете.

«Оно и к лучшему… Чем внезапно получить признание от человека, от которого ты его не ждёшь. Еще и от такого человека…» – подумала Дина и легла на спину, глядя в потолок. Ей хотелось почувствовать себя девчонкой, а у нее не получалось. Она ощущала себя совершенно бесполым существом.

Она не скрывала, у нее было много отношений с разными людьми за эти шесть лет, но ни в одних из них она не могла почувствовать себя женщиной или мужчиной. Возможно, дело было в противоречивых чувствах, которые возникали у нее при попытке принять себя и своё тело.

С самого детства мама ей твердила, что она выглядит не так, как должна выглядеть девочка. Ей говорили, что она не должна сутулиться, иначе вырастет горб. Ей говорильне хмуриться, а иначе будет много морщин. Длинные шоколадного цвета волосы ей снились в кошмарах, мать могла по долгу стоять и расчёсывать их грубой щеткой, время от времени больно дергая за них, чтобы дочь села ровно. Брови… Ноги… Любые волосы мать говорила удалять.

«Диана, ты похожа на гориллу, я сегодня же запишу тебя на воск!» – триггером отозвалось в голове Дины и она невольно зажмурилась уже с закрытыми глазами, после чего провернулась на живот и, подхватив подушку рукой, легла щекой сверху.

«Какое же отвратительное имя – Диана», – подумала она и приоткрыла один глаз, разглядывая комнату. Она не знала, кого благодарить – Бога или судьбу… или Рому… Но здесь она чувствовала себя как в крепости, на тридцатому этаже, в собственной квартире, где никто из родных бы никогда ее не достал.

Родным она могла назвать лишь отца. Вспомнив его шёлковую густую бороду, за которой все равно было видно весёлые глаза и добрую улыбку, Дина прикрыла глаза и улыбнулась себе под нос. Они с Эдом были чем-то похожи. Оба непутёвые, какие-то неуклюжие, но такие душевные, с большим и добрым сердцем у каждого. Дина уже плохо помнила отца, но не могла забыть то, как он ее обнимал, целовал в лоб перед сном и говорил ей, что она самая чудесная девочка на свете. Он принимал ее любой. Какой бы она ни была: злой, доброй, неуверенной в себе, неопределившихся. А когда ей снились кошмары или просто было нехорошо, он мог весь день с ней сидеть, пропустить работу. И она ни капли не сомневалась в нем, когда видела, с каким обожанием он смотрит на своего единственного ребёнка. Она чувствовала, с какой любовью он читал ей книжки и успокаивал ее, аккуратно грея первую попавшуюся из ее пяток в своей крупной ладони. Он был волосатый, похож на огромного плюшевого медведя, и генетика сделала своё: волосы Дины росли так же густо, как у отца. Это было единственное, за что она боялась никогда не простить отца. За все остальное она его благодарила по сей день.

Блюм почти заснула, вспоминая, как папа гладит ее пятки и читает очередную глупую детскую сказку, когда как будто упала в пропасть и запуталась в собственных длинных волосах. А мама все повторяла имя: «Диана… Диана… Диана…», и дёргала ее за волосы… Блюм очнулась на полу, часто дыша, но не плача. Ей стало холодно из-за выступившего на коже пота. Она безумно хотела заплакать, но у нее не получалось: глаза ужасно жгло, в носу все чесалось, уши горели. Она было подумала, что у нее температура, но это был лишь огромный страх из-за ночного кошмара. Поднявшись с пола, она взяла в руки телефон и ушла в сторону ванной, чтобы немного привести себя в порядок.