Читать книгу Шах и мат - Мэлори Блэкмен - Страница 15

Ослепительный солнечный свет действовал мне на нервы. Я потянула вниз штору, но сначала та не поддалась. Я дернула сильнее, теперь успешно. К счастью, она не оторвалась от стены, обрушив заодно полтонны штукатурки. Я опустила руки обратно в моющее средство и принялась оттирать большую кастрюлю, в которой готовила на обед суп из овощей и макарон. Мыть кастрюли, взбивать подушки, замешивать тесто… Бог свидетель, практики у меня было предостаточно. Мэгги удалось завести меня. Опять.

– Мамочка, можно я помогу тебе помыть посуду?

Я повернулась и улыбнулась Роуз:

– Ничего страшного, милая, мне осталась только эта кастрюля.

Роуз нахмурилась, глядя на посудомоечную машину:

– А почему просто не засунуть ее туда, как все остальное?

– У этой сковороды медное дно и деревянная ручка, а дерево и медь не очень хорошо реагируют с химикатами, которые используются в посудомоечной машине.

Дочка скуксилась. Ну вот, опять. Возможно, я больше походила на маму, чем мне хотелось бы думать. Роуз везло, если она умудрялась составить три предложения без того, чтобы Джасмин не поправила ее грамматику.

– Что такое медя? – спросила она.

– Медь. Это такой блестящий металл золотистого цвета на дне кастрюли.

Я подняла ту, чтобы показать ей. Мыльные пузыри скользили по поверхности, точно гигантские снежинки. При виде них глаза Роуз загорелись. Она подошла к раковине и проделала дырку в самом большом. Пузыри разлетелись во все стороны.

– Роуз!

Дочь лишь рассмеялась, обратив ко мне свои искрящиеся глаза. Я улыбнулась ей в ответ, наслаждаясь звуком ее смеха, ее радостью и изо всех сил цепляясь за те чувства, что она пробуждала у меня внутри. Роуз неожиданно обняла меня за талию. Я продолжила улыбаться, но отстранилась от нее, по-прежнему держа руки в раковине.

– Мамочка, от чего умер мой папа? – спросила Роуз, прислонившись к столешнице рядом со мной.

Я отвернулась, прежде чем она успела увидеть выражение моего лица. Дочка не впервые поднимала эту тему. Но каждый раз меня насквозь пронзали осколки страха. Я снова принялась оттирать сковороду, пытаясь придумать ответ. Всякий раз, когда Роуз меня спрашивала, я старалась выдать чуть больше, чтобы хоть немного приблизиться к правде. Так что же сказать…

– Мама, от чего умер папа? – снова спросила дочь. – Он болел?

– Роуз, у меня сейчас нет времени отвечать на все эти вопросы, – огрызнулась я.

– Почему? Ты же просто моешь посуду.

Я открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его, не сказав ни слова. Глубокий вдох. Успокойся.

– Прости, Роуз. Я обещала себе, что не буду этого делать.

– Чего?

Я попыталась улыбнуться:

– Неважно. Так что ты хотела узнать?

– От чего умер мой отец?

– Твоего отца убили, – медленно произнесла я.

Глаза Роуз мгновенно стали влажными. Что, черт возьми, я делаю? Она уже много раз задавала этот вопрос, и каждый раз я отвечала: «Твой папа умер, милая. Просто так вышло». Затем всегда быстро переводила разговор на то, что отец Роуз делает на небесах. Это обычно отвлекало дочку от мыслей, как и почему все случилось. Я… увиливала, ради ее же блага.

Но не сегодня.

Быстро ополоснув руки, я вытерла их о полотенце, висевшее рядом с раковиной. Затем присела на корточки, чтобы оказаться с дочерью на одном уровне, и смахнула слезы, текущие по ее щекам.

– Роуз, не плачь, – мягко попросила я. – Смерть твоего папы была… несчастным случаем, вот и все. Трагический несчастный случай.

– Он попал в аварию, как отец Сэма?

– Что-то вроде этого. – Я погладила Роуз по волосам, а затем поцеловала ее в лоб. – Но ты должна помнить, что твой папа очень любил тебя.

– Но он так и не встретил меня. Как можно любить того, кого не знаешь?

Я снова улыбнулась. Роуз улыбнулась в ответ. Я обожала ее улыбку. Но воспоминания заставляли радость гаснуть.

– Твой папа любил тебя, когда ты еще росла во мне. Ему нравилась даже сама мысль о тебе.

– Я не понимаю.

– Твой папа был очень счастлив, когда узнал, что я беременна тобой. Он написал мне письмо, чтобы сообщить об этом, – осторожно сказала я. Больше никакой лжи. Только осторожная правда. – Если я правильно помню, он сказал, что был в экстазе.

– Что значит «ик-таз»?

– Экстаз. Это значит «на седьмом небе от счастья», «в восторге», «в умилении», «в ажитации», «в эйфории»…

– Да-да, я поняла, – быстро сказала дочь, прежде чем я успела перечислить весь словарь.

– Кроме того, чтобы любить кого-то, не обязательно быть с ним изо дня в день, Роуз, – сказала я ей.

Дочка глубоко задумалась.

– Наверное, это правда, – наконец сказала она. – Потому что я люблю дедушку Камаля, хотя никогда его не видела.

На мгновение мое сердце замерло. Всего на мгновение.

– Можно мне посмотреть письмо, которое папа написал тебе обо мне? – спросила Роуз.

– Я выбросила его много лет назад.

Просто маленькая ложь… В маленькой лжи нет ничего плохого.

– Жалко. Жаль, что я не встретила папу. Не когда была маленькой, а когда подросла – хотя бы раз, чтобы я могла его вспомнить, – вздохнула дочь.

– Я тоже, – призналась я. – Вы двое отлично бы сдружились.

– Значит, я похожа на него?

О, Роуз. Похожа ли ты на Каллума? Как я вообще могу ответить на этот вопрос?

Я почувствовала, как болезненно исказилось выражение моего лица, отражая то, что происходило у меня внутри.

Не позволяй ей видеть, Персефона. Не позволяй ей узнать.

– У тебя та же улыбка, те же глаза, та же манера наклонять голову, чтобы послушать, то же упрямство, та же смекалка. Вы во многом похожи. – Я заставила себя улыбнуться, чувствуя, что мое лицо треснет в любую секунду.

– Расскажи мне еще немного о нем.

– Зачем?

– Потому что в последнее время я часто думаю о папе.

– Забавно… я тоже, – призналась я. – Ну твой отец отстаивал то, что считал правильным. И любил свою семью. Он был очень предан тем, кого любил. Очень.

– Что значит «предан»?

– Верный, преданный, надежный, неизменный…

– Да, я поняла, мамочка. Ты любила моего папу?

На улице пела какая-то птица. Мне стало интересно, что означает ее песня – если она вообще что-то означает.

– Ничего, если ты сейчас разнюнишься, – поддразнила Роуз, когда я не сразу ответила.

– Да, – сказала я. – Очень.

– А папа любил тебя?

О боже…

– Любил, пока не умер, – сумела ответить я.

– Ну конечно, до смерти, – подтвердила Роуз. – Он не может любить тебя после смерти, не так ли? Глупо же!

– Я не знаю. – Я поцеловала дочку в нос. – Может быть, любовь живет даже после смерти. Может, только она и остается.

– Значит, я действительно похожа на него? – спросила Роуз, чтобы убедиться.

– О да, – кивнула я.

– Тогда мне немножко легче. Если я очень похожа на папу, это почти то же самое, как если бы я знала его – или хотя бы часть его. Это лучше, чем совсем не быть на него похожей. Можно мне покататься на велосипеде?

Резкий переход на мгновение выбил меня из колеи. Я никогда не переставала удивляться, как Роуз может в мгновение ока перескочить с одной темы на другую.

– Только вверх и вниз по этой дороге, только по тротуару и остерегайся пешеходов – то есть людей, которые там ходят.

– Да, мама. Я знаю.

Роуз повернулась, чтобы достать свой защитный шлем из чулана под лестницей. А в дверях стояла Мэгги и слушала каждое слово, что я сказала о ее сыне.