Читать книгу Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли - Страница 15

– «Голуэй Виндикейтор» пишет, что «картофельная чума 1845 года привела к частичной катастрофе». Означает ли это, что мы будем голодать частично? – едко поинтересовался Оуэн Маллой.

С момента бедствия прошло уже две недели, и Оуэн зачитывал нам цитаты из газет, которые получал от какого-то своего друга в Голуэй Сити.

– «Порча прошла полосами: одно поле черное, следующее – зеленое, – читал он. – Ученые озадачены причинами, вызвавшими такую беду».

На страницах «Виндикейтор» описывались всевозможные объяснения. «Было ли это вызвано сильным ливнем, опустившимся странным туманом или наэлектризованностью воздуха после молнии?» – задавал своим взволнованным читателям риторический вопрос главный редактор газеты Джон Финерти.

– Этот парень – католик, – сказал Оуэн, – а его издание поддерживает О’Коннелла, поэтому мы можем верить ему в том, что никто толком не знает, чем было вызвано несчастье.

– Да бог с ними, с причинами, какая разница? – откликнулась я. – Главное – что теперь делать? Там про это что-нибудь пишут?

– Ничего не говорится о намечающемся строительстве дорог или каких-то других способах заработать денег? – спросил Майкл.

– Тут много пишут о том, как Освободитель орал на них в Парламенте, – ответил Оуэн. – «Ирландия находится в критической ситуации, и правительство обязано действовать». – Он умолк. – Ох, вот черт… Нет, вы только послушайте. «На что премьер-министр Пиль ответил ему: “Согласно имеющейся тенденции, в докладах по Ирландии столько преувеличений и неточностей, что всегда требуется выдержать паузу, прежде чем реагировать на них”». Эта старая Апельсиновая Кожура[37] – заклятый враг О’Коннелла и всей Ирландии. Преувеличение – подумать только! Господи, пусть бы он сам попробовал прожить на картошке, превратившейся в слизь!

– Но, Оуэн, ведь англичане и лендлорды не едят картошки, – возразила я. – А урожая зерна эта болезнь не коснулась.

– Зерно как раз сейчас грузят на корабли в Голуэй Сити, – сказал Майкл.

– И отправляют в Англию, – продолжил Оуэн, – вместе с нашими коровами, овцами, свиньями и курами. Через наши руки проходит столько разной еды, только для нас самих ничего не остается. И мы можем голодать посреди изобилия.

– Я мог бы продать Чемпионку и Ойсина, – сказал Майкл.

Продав первых двух жеребят Чемпионки сэру Уильяму Грегори, Майкл и Оуэн решили оставить третьего, юного жеребчика по имени Ойсин[38]. Это был конь, которого они долго ждали: с характером Чемпионки, скоростью Рыжего Пройдохи, выносливостью Бесс и силой Барьера, его отца-жеребца. Продать его означало отказаться от мечты завести конюшню победоносных скаковых лошадей с именами знаменитых ирландских героев прошлого, появившихся до всех этих Sassenach и лендлордов. Но теперь…

Оуэн покачал головой:

– Лучше придержать этого жеребенка, пока не уляжется паника. Сейчас мы за него в любом случае не получим хорошую цену. И Чемпионку придержи тоже – это наш актив. По крайней мере, для них двоих у нас травы вдоволь, – закончил он.

Оуэн собрался уходить.

– Нам нельзя отчаиваться, – сказал он на прощанье. – Это был бы грех по отношению к Святому Духу.

– Вы правы, Оуэн, – ответила я. – У нас есть вера – и половина закрома картошки в придачу.

Вечером я послала Пэдди принести пять картофелин – две Майклу и по одной нам с мальчиками. Молока, чтобы кормить Бриджет, у меня еще хватало.

– Мама! Мама! – с криком прибежал Пэдди обратно. – Мама! Пойдем быстрее! Яма полна… дерьма!

Я выбежала вслед за Пэдди. Меня встретил знакомый смрад – от нашей крепкой картошки! На краю ямы я упала на колени.

– Мама! – Я услышала, как в доме расплакался Джеймси и начала хныкать Бриджет.

Пэдди взглянул на меня. На лице этого крепкого парнишки не было ни слезинки.

– Беги за отцом. Он с Чемпионкой и Ойсином на пастбище.

Я сунула руки в яму и начала процеживать жижу сквозь пальцы в поисках целой картошки.

Прибежал Майкл.

– Что там, Онора? Что?

– Та же порча! Она напала на наш закром!

Он опустился на колени рядом со мной и тоже начал процеживать грязь.

Лишь половина картофелин уцелела.

То же самое происходило в Рашине, Шанбалидафе и других таунлендах: здоровая картошка превратилась в слизь.

Слава богу, что мы сохранили картофель, собранный на верхних грядках, на сеновале, чтобы использовать его на посадку. Он оставался крепким. Но что дальше?

– Билли Даб не берет в заклад молот с наковальней, – тихонько сказал мне Майкл, когда мы, уложив детей, лежали в кровати, прижимаясь друг к другу. Сегодня, через три недели после напасти, он ходил в Голуэй Сити. – И купить их он тоже не хочет. Говорит, что сейчас их не продать.

– Билли – худший вид ростовщика, бесконечно жадный и до денег, и до земли.

– Он дал бы мне несколько шиллингов за седло, но Оуэн советует подождать с этим. Билли явно надувает меня, а такого седла я себе больше никогда не позволю. Если Ойсин будет участвовать в скачках, нам понадобится седло для него.

– По крайней мере, у нас после Голуэйских скачек еще остались три золотые монеты, – сказала я. – Картошка в нашей яме в любом случае не сможет прокормить нас зимой, как бы мы ни старались.

– Нам нужна какая-то работа, – продолжал рассуждать Майкл. – На строительстве общественных дорог. Если бы правительство наняло нас осушать землю или прокладывать железнодорожные рельсы…

Уснули мы еще не скоро.

Уже перед рассветом меня разбудил Пэдди:

– Мама, мама, он здесь.

В ногах нашей кровати стоял Патрик Келли. Вошел он беззвучно.

– Патрик, мы тут… – начала было я, но он поднял руку, останавливая меня.

– Помолчи, Онора, – сказал он. – Покажи-ка мне вашу яму, Майкл.

***

Мы с Майклом и детьми последовали за Патриком на улицу.

– Дядя Патрик поможет нам, правда, папа? – спросил Пэдди.

– Обязательно поможет, – заверил его Майкл.

Сначала Патрик осмотрел здоровую картошку в закроме, заполненном лишь на четверть. Потом попросил Майкла показать ему гнилую картошку.

– Я закопал ее у болота, – ответил Майкл.

– Выкопай, – скомандовал Патрик.

У подножья холма Майкл раскопал груду гнилой картошки, от которой исходил ужасный смрад.

Мы с детьми стояли и смотрели, как Патрик Келли обнюхивает пораженные порчей клубни, растирает их между пальцами, пробует языком.

– Фу, – сказал Пэдди.

– Фу-фу, – точно эхо подхватил Джеймси.

– Теперь на грядки, – сказал Патрик и повернулся ко мне. – Онора, уведи детей.

– Майкл, я не могу! – воскликнула я.

– Можно мы останемся, папа? – заскулил Пэдди.

– Ну пожалуйста, пожалуйста, – присоединился к нему Джеймси.

– Ну ладно уж, пойдемте, – согласился Майкл.

– Мне нужна тишина, – объявил Патрик.

– Цыц, – строго сказала я мальчикам, когда мы следовали за мужчинами.

Большинство грядок, которые Майкл и Патрик так тщательно вскапывали при луне шесть лет назад, были покрыты разлагающимися стеблями растений. Выжили лишь самые верхние.

– Убери все это отсюда, – сказал Патрик. – Стебли сожги.

Он поднял одно из растений.

– Смотри, – позвал он.

Я подошла к ним поближе.

– Видишь этот пушок по краям листа и внизу на стебле? Это грибок, который убил картошку.

– Но грядка выше оказалась здоровой, – сказал Майкл.

– Покажи.

Мы пошли вверх по склону.

Патрик лег плашмя и, вытянувшись на земле, попробовал уцелевшую картошку на вкус.

– Этой заразы здесь нет, – сообщил он. – Но почему?

– А это ведь худшие из грядок, – сказал Майкл. – Здесь нет солнца, и мороз бьет их в первую очередь.

– Но они укрыты, – сказала я. – И дождь их не так поливает.

– Возможно, мороз как раз убивает эту болячку, – сказал Патрик. – Возможно, грибку на растениях для роста нужно тепло. И мягкий дождь, который переносит его в почву. Эта болезнь – живое существо.

– Оно пришло с тем туманом, – догадалась я. – С тем зловещим туманом.

Патрик молча пошел вниз по склону. Майкл забрал у меня Бриджет, а я взяла мальчиков за руки.

Вернувшись в дом, Патрик взобрался на сеновал на чердаке, чтобы изучить картошку, выкопанную со здоровых грядок, – наши посадочные клубни. Он катал их по руке, принюхивался. Майкл, скрестив ноги, сидел рядом с ним. Мы с детьми остались внизу. Я молчала.

Прошло уже шесть месяцев с тех пор, как мы видели Патрика в последний раз, – было это еще до рождения Бриджет. Про нашего нового ребенка он не сказал ни слова. Он совсем не менялся – поджарый, быстрый, резкий, и ни единой морщинки на худом вытянутом лице.

– Она здорова, – заключил Патрик. – Ты был прав, когда отложил ее для посадки отдельно.

***

– А может ли эта болезнь перекинуться на хорошую картошку уже сейчас? – спросила я, когда чуть позже, уложив детей спать, мы втроем собрались у огня. Мы с Майклом сидели на одном табурете вдвоем, а Патрик занял другой. – Может ли туман с пропавших полей спуститься сюда и проникнуть в дом через щели в стенах?

Майкл коснулся моей руки.

– У тебя слишком богатое воображение, – ответил Патрик. – Думаю, грибок уже погиб. Прошли морозы, а в промерзшей земле ничто не выживет. – Он взял кусок торфа и подбросил его в пламя очага. – Пригласите к себе соседей на Самайн.

– Что? – удивилась я. – Но, Патрик…

– Это способ встретиться, не давая никакой информации доносчикам, – объяснил Патрик. – Не нужно питать иллюзий: за настроениями в сельской местности все время наблюдают, лендлорды и правительство боятся, что народ поднимет бунт. Поэтому они будут искать зачинщиков, смутьянов. А сборище на Самайн с соблюдением старых традиций будет означать лишь то, что люди крепятся перед лицом беды.

– Либо то, что они слишком беспомощны, чтобы понять, что их ожидает, – вставила я. – Вот что подумают наши лендлорды на самом деле.

– Так даже лучше, – ответил Патрик.

Я взглянула на Майкла, но тот лишь пожал плечами.

***

Майкл и Патрик сделали набег на сад Данган-хауса за яблоками и еще собрали орехов в барнском лесу. То, что Патрик воровал, как разбойник с большой дороги, нисколько не смущало. Я надеялась, что за его поимку не была назначена награда. Райаны обещали прийти к нам, а от Тесси можно было ждать чего угодно, включая донос.

– Она не станет этого делать, – сказал мне Майкл вечером накануне кельтского Нового года, Самайна. – У Райанов картошка пропала вся. Я дал им немного нашей, чтобы они продержались несколько следующих недель. Так что мы им нужны.

Райанов теперь было шестеро, включая недавно родившегося младенца. Мэри, которой уже исполнилось двенадцать, приходилось приглядывать за близнецами Генри и Альбертом и укачивать новорожденного Тэдди.

– Довольно уже убегать и прятаться, – ответил мне Патрик, когда я рассказала ему о своих страхах относительно Тесси. – Время нам заявить о себе.

Нам?

***

– Мой брат.

Именно так Майкл представил Патрика всем собравшимся. Даже члены моей семьи ни разу не видели его во время этих тайных визитов к нам. Сегодня собрались все: Райаны, Маллои, Кили, Келли. Только Деннис и Джози остались в Барне вместе со своей второй маленькой дочкой, родившейся на прошлой неделе.

– Поиграем в обычные игры, – сказал Патрик, беря руководство в свои руки.

Мы с мамой и бабушкой привязали к хвостикам яблок кусочки бечевок из старых сетей. Майкл натянул между стропилами чердака веревки, и мы развесили на них яблоки.

– Постройтесь, дети, – сказала я.

– А у нас будут команды? – спросил Джо, двенадцатилетний сын Маллоев.

– Мальчишки против девчонок, – предложил его брат, Джон Майкл, которому было десять.

– Ладно, – заявила Анни Маллой, девочка, за которой присматривала Мэри Райан. Ей было восемь, большая умница. – Мы с Мэри победим вас всех, и большая часть яблок будет наша!

Пэдди, Джеймси и пятилетние близнецы Райанов, Альберт и Генри, встали рядом со старшими мальчиками. Пэдди позвал и Хьюи присоединиться к ним.

Дети понимали, что на всех обрушилась беда, но если взрослые устраивают вечеринку, наверное, еще не все потеряно.

Джеймси улыбался – впервые с того момента, как мы выкопали испорченную картошку.

Внезапно в дверь постучали. Патрик Келли метнулся на чердак, а Майкл пошел открывать.

– Благослови вас всех Господь! – Это был ростовщик Билли Даб, известный проныра и доносчик, собственной персоной. – Я тут просто мимо проходил и услышал вас. Не ожидал, что вы соберетесь на Самайн в такое тяжкое время, – сказал он, вваливаясь в дом.

– Это все ради детей, Билли, – пояснил Майкл.

– Тогда продолжайте свои игры, не обращайте на меня внимания, – сказал тот.

Я заранее сплела из соломы повязку на глаза, а сейчас надела ее на Пэдди и покрутила его на месте. Он пошел прямиком к висящему яблоку, и оно больно ударило его по лбу.

– Ой-ой! – воскликнул он, и это показалось ужасно смешным моему Джеймси и близнецам Райанам.

Билли Даб засмеялся вместе с ними. Все остальные молчали. Билли бросил на меня тяжелый взгляд, и я тоже засмеялась. Он обвел глазами других взрослых, и те в конце концов присоединились к нам.

– А теперь я, – вдруг заявил он.

Повязкой на глаза он озабочиваться не стал, а просто взял яблоко рукой и принялся жевать, пока на веревке не остался один огрызок.

– Он съел его все, – произнес Джеймси.

– Послушайте, Билли Даб… – начал было Майкл.