Читать книгу Замок на третьей горе - Мэри Соммер - Страница 6

Я часто думаю: а что было бы, если… Все истории о путешествиях во времени наглядно показывают, что в прошлом лучше ничего не менять. Но наверняка каждый человек хотя бы раз в жизни мечтал вернуться по шкале времени на пару делений назад и исправить некоторые ошибки.

Конечно, можно сделать только хуже. Даже не так – вероятность того, что станет хуже, очень велика. И всё же гораздо проще фантазировать о путешествиях во времени, чем попытаться осознать настоящее и повлиять на сценарий будущего.

Вот я продолжаю бездействовать и всё думаю: что было бы, если бы…

Дневник рассказчика

«Она вернётся». Эту фразу Тони часто повторял в последующие дни. Иногда это происходило неожиданно, например, во время уборки комнаты или на ужине в присутствии посторонних. Тони произносил эти слова, когда отправлялся на лекции к профессору Маршаллу, на которых Самира перестала появляться. И когда возвращался с них, погружённый в извилистые переплетения мира европейской литературы, – разочарованный, но пока не потерявший надежду.

Появление Самиры всколыхнуло тяжёлый и давно улёгшийся пласт. Джек ещё не знал, какие события это может повлечь за собой, но втихаря радовался, что возникла новая тема для разговоров: универсальная и не касающаяся щекотливых происшествий.

Пока Джек красочно описывал приключение на мосту, Грэйс слушала спокойно, без разинутого рта. Она только назвала Самиру своеобразной.

– Своеобразная? – удивился Джек. – После всего, что я рассказал, ты выбираешь именно такое определение?

Грэйс поставила музыку в новом плеере на паузу и даже вытащила из уха один беспроводной наушник – добрый знак.

– Однажды она несколько часов сидела рядом со мной в библиотеке с третьим томом высшей математики, но так ни разу и не перелистнула страницу.

– Может быть, она умеет читать сквозь страницы? – предположил Джек.

– Возможно, но я не думаю, что это удобно, – ответила Грэйс.

Расслышав в её голосе шутливые нотки, Джек переспросил на всякий случай:

– Ты ведь веришь в то, что я рассказал?

– А ты верил в историю Тони все эти годы?

Джек никогда не размышлял над рассказом друга обстоятельно – просто позволил этой информации присутствовать в памяти. Он не считал Тони странным и искренне поддерживал его, умудряясь при этом сохранять нейтральную позицию. Джек надеялся, что всё когда-нибудь разрешится само собой и без сильного ущерба; возможно, время наконец пришло, только по поводу масштаба ущерба он пока сомневался.

– Если честно, нет. Я был уверен, что всему существует логическое объяснение. Часть меня думает так до сих пор.

Джек помолчал несколько секунд и спросил несмело:

– А ты?

– Я всегда чувствовала, что никого логического объяснения нет, что с Тони случилось самое настоящее чудо, и что у этой истории обязательно будет продолжение, – упрямо ответила Грэйс. Затем добавила с вызовом: – Она вернётся.

***

Она вернулась неожиданно.

После ночного дежурства в больнице Джек мечтал добраться до своей маленькой квартиры, упасть на кровать и проспать до полудня. Его последним пациентом стал парень, который, не рассчитав силы, слишком много выпил на вечеринке и по пути домой расшиб себе голову о рекламный щит. Обошлось без сотрясения, зато пока Джек обрабатывал рану, пациент опорожнил содержимое желудка прямо на его халат. Горячая вода и литр жидкого мыла помогли избавиться от запаха, но настроения принимать гостей у Джека не было.

И всё же Самира стояла перед дверью его квартиры, рассматривая заковыристый узор из царапин и потёртостей, какие рано или поздно появляются вокруг любой замочной скважины.

– Не советую пытаться проникнуть в моё скромное жилище, вряд ли ты найдёшь там что-нибудь ценное, – громко произнёс Джек. Он надеялся напугать девушку, думал, что она выронит из рук сумку или хотя бы вздрогнет, но ничего подобного не произошло. Самира безучастно посмотрела на него и отошла в сторону, предоставляя Джеку возможность открыть дверь и пригласить её к себе.

Джек неспешно проделал ожидаемые от него действия: прошёл в единственную комнату, зажёг тусклый ночник и развалился на кровати. Желая продемонстрировать гостье, что не рад её визиту, он постарался скрыть усталость за вальяжностью позы.

Самира присела на краешек стула напротив и изящным движением откинула волосы за спину.

– Как дела? – спросила она учтиво.

– Замечательно, – ответил Джек. Он подумал было, что полагается предложить гостье какой-нибудь напиток или угощение, но в сложившихся обстоятельствах эта мысль показалась ему нелепой.

Несколько минут Самира придирчиво разглядывала убранство тесного помещения: недельный слой пыли, на столе – тарелки с засохшей каймой от супа, брошенные в угол грязные джинсы и кровать без покрывала.

– И не смей меня осуждать, – сказала она вдруг.

Джек рассмеялся.

– Я не осуждаю, просто ты мне не нравишься, – ответил он без прикрас.

– Мне нет до этого дела, – бросила Самира.

Джек ничего не знал о гостье, не сказал ей и тридцати слов за всё время поверхностного знакомства. Однако их общение походило на вялое выяснение отношений бывших любовников, расставание которых сопровождалось проклятиями и битьём посуды.

Догадавшись, что отдых ему сегодня уже не светит, Джек сел и придвинул стул вместе с Самирой к себе.

– А мне нет дела до твоей важной персоны, – сказал он насмешливо, – но предупреждаю: вздумаешь снова неожиданно исчезнуть – я привяжу тебя к этому стулу. Ты будешь сидеть здесь, пока не поговоришь с Тони, не объяснишь ему все фокусы и не ответишь подробно на все его вопросы. И только после этого – если мой друг останется доволен – я отпущу тебя.

От Джека не укрылось, как губы Самиры дрогнули в мимолётной улыбке. Кончики её волос наэлектризовались и прицепились к его футболке.

– Приятно верить, что именно ты контролируешь ситуацию? Пожалуйста, – ответила Самира. – Но не забывай, что это я сюда пришла. Потому что я так решила. Я могу передумать быстрее, чем ты успеешь сочинить очередную остроумную угрозу, и, поверь, ты не сможешь мне помешать.

Джек поверил. Плечи его поникли, а уставшие мышцы лица перестали поддерживать суровое выражение.

– От тебя одни неприятности, – заявил он.

– А ты всегда ищешь других виноватых для своих проблем? – Самира приподнялась на стуле и отодвинулась от кровати так, чтобы Джек больше не смог до неё дотянуться. – Мне нужно поговорить с твоим другом.

– Ты знаешь, где он живёт.

– Его там нет.

– Не может быть, сейчас ведь ночь. Ты хорошо стучала?

– Я хорошо стучала, его там нет.

Джек одновременно разозлился и заволновался. Раздражал его пренебрежительный взгляд Самиры, кажется, единственный, на который она была способна. А волнение за друга не оставляло Джека последние несколько дней. Тони всегда относился к приверженцам режима, которые рано встают, добросовестно работают днём и, что самое главное, спят ночью в своей постели.

– Без паники, – сказал он сам себе, – ничего не случилось. Человек может крепко спать, быть в гостях, сидеть в туалете, в конце концов! Я ему позвоню.

После пятнадцати нервирующих гудков Джек сбросил звонок и набрал другой номер.

– Почему ты так волнуешься? – спросила Самира.

– Почему? Да ты хоть представляешь, что сделала с ним?

Девушка пожала плечами.

Второй телефонный звонок оказался более удачным – Грэйс ответила почти сразу. Она также без колебаний согласилась на сомнительное среди ночи предложение встретиться, чтобы поискать Тони. Местом встречи был назначен вход в восточное крыло университета. Здесь располагалась оранжерея с разнообразными растениями, о которых заботился факультет биологии, смотровая площадка на крыше, зал для концертов и театральных постановок, а также библиотека. Поэтому у Джека имелись ключи от некоторых дверей.

Путь до университета стал для него новым испытанием. Самира игнорировала вопросы, не разрешала рядом с собой курить и всё сетовала на позднее время и облака, скрывающие звёзды, на неровную поверхность земли, отсутствие Тони на месте и неопрятный вид Джека.

Словно это не она к нему пришла. Словно не с её появлением началась вся неразбериха.

К счастью, Грэйс уже скоро к ним присоединилась. Она наспех прошла церемонию знакомства с Самирой, состоявшую из рукопожатия и пары неуместных «как дела?» да «хорошо», и вот они втроём брели по тёмным коридорам спящего университета.

Джек снова отметил, что в его общении с Грэйс пропала привычная уверенность и непринуждённость. Он почему-то стал задумываться перед тем, как произнести самые обыденные фразы: побоялся спросить, успела ли Грэйс выспаться, понравился ли фильм, который она хотела посмотреть накануне, и почему её носки разного цвета. Независимые наблюдатели назвали бы такое поведение признаком влюблённости, а Джек затеял бы с ними горячий спор.

В обществе Самиры он также чувствовал себя неуютно, пусть и без всякой предыстории. Рядом с ней воздух вокруг как будто менял консистенцию: иногда превращался в тихо жужжащее облако из крошечных пчёлок, иногда был похож на розовую сладкую вату. Сейчас воздух загустел и стал тягучей резиновой субстанцией, которая затрудняла передвижение и тормозила стрелки часов. Не выдержав, Джек взял Самиру за локоть и тихо спросил:

– С тобой всё в порядке?

– Что? – она вздрогнула.

– Я спрашиваю, хорошо ли ты себя чувствуешь. От тебя исходят волны приближающейся панической атаки.

– Прости.

Воздух вернулся в нормальное состояние. Невидимая сила внезапно исчезла, и Джек ненадолго перестал понимать, как далеко находится пол, и как правильно поставить ногу.

– Что ты делаешь?

– Я ничего не делаю, – Самира вырвала руку и отвернулась.

Нехарактерные для ночного времени звуки послышались уже на лестнице, ведущей на второй этаж. Совсем тихие – они будто почудились и, рождённые фантазией, существовали лишь в голове. Звуки становились громче: соединившись в мелодию, они покинули пределы воображения и заполнили собой пространство.

Джек, Грэйс и Самира пробрались в концертный зал со стороны кулис. Преодолев полосу препятствий из коробок с реквизитом, вешалок и заготовок для декораций, они оказались на сцене рядом с источником яростных музыкальных раскатов.

В свете единственного тусклого прожектора Тони сидел за старым роялем и исполнял что-то из Рахманинова. Это была массивная, громоздкая музыка – Грэйс сравнила бы её с медведем, который пробудился после зимнего отдыха и тяжёлой поступью пробирался по лесной чаще в поисках еды.

– Когда-то один психиатр порекомендовал родителям Тони занять его музыкой, – шёпотом пояснил Джек, – позже другой психиатр посоветовал ему изучать точные науки. Сегодня мы можем сделать сразу два вывода: во-первых, чему бы Тони ни обучался, у него это выходит гениально. Во-вторых, всегда стоит доверять психиатрам.

Последние слова Джек произнёс одними губами, потому что обычные повседневные звуки, включая собственный голос, вдруг исчезли. Остались только удары войлочных молоточков о струны. Почти не удивившись, Джек толкнул Самиру в бок, но та отмахнулась и сделала несколько шагов к пианисту. Джек попытался сказать ещё что-то, но у него не получилось. Безуспешно попробовал похрустеть пальцами, покашлял, попрыгал и… сдался.

Часы перестали тикать, пол больше не скрипел; даже воздух из лёгких выходил совершенно бесшумно. А Тони и не заметил, что стал единственным источником звука, наверное, во всём мире. Растворившись в музыке, он продолжал играть. Однако в самый многослойный музыкальный момент, когда звуки стали обретать краски и трансформироваться в образы, Тони зацепил мизинцем фальшивую ноту и замер. Тогда Джек впервые в жизни услышал подлинную, ничем не нарушаемую тишину.

Тони вздохнул, о чём можно было догадаться только по его поднявшимся и вновь опустившимся плечам, потёр переносицу под дужкой очков и опустил крышку рояля.

Стука не последовало. Тони удивился и вновь поднял и опустил крышку – на этот раз результативнее. Вслед за характерным глухим ударом дерева о дерево вернулись и остальные звуки: тиканье часов, хлопанье крыльев ночной моли и урчание в желудке.

Сбросив с себя остатки музыкального оцепенения, Тони медленно развернулся на вращающемся стуле и уставился прямо на Самиру.

– Ты вернулась, – без выражения обозначил он очевидный факт. – Наконец-то.

Девушка подошла к нему и положила на подставку для нот стеклянный шар.

– Хотела отдать тебе это, – сказала Самира.

– И всё? – спросил Тони.

Джек с Грэйс переглянулись.

– Если бы это было всё, я не утруждалась бы…

Было заметно, что Самира борется сама с собой. Она закрыла глаза – постаралась, наверное, сначала сформулировать мысль в голове, чтобы доступно донести её до собеседника.

Тони терпеливо ждал, не двигаясь, на дыша, не переставая смотреть на неё.

– Сначала я подумывала прислать тебе шар по почте, – продолжила Самира. – Так было бы проще, потому что мне совсем не нравится врываться в чью-то жизнь и переворачивать её с ног на голову. Потому что я не уверена, что имею на это право. Потому что последствия могут быть непредсказуемыми, печальными, ужасными…

– Я хочу, чтобы ты перевернула мою жизнь, – перебил Тони. Он внезапно вспомнил о манерах и, резко вскочив, предложил Самире единственный на сцене стул.

– Через два дня я возвращаюсь домой, – Самира осталась стоять. – Если правда хочешь, можешь отправиться со мной.

– Хорошо, я согласен, – быстро ответил Тони.

Где-то снаружи, за толстыми стенами здания, начался сильный ливень. Серые тучи весом в несколько сотен тысяч слонов прорвались, и тяжёлые капли застучали по земле – даже в зале без окон было слышно.

– Так, стоп, – Джек поднял руку, в горле разрасталось что-то булькающе неприятное, – куда это ты собрался?

Грэйс осторожно двумя руками взяла шар и поднесла его к лицу.

– Здесь раньше всегда был лес, – сказала она.

Боковым зрением Джек заметил внутри шара несколько горных вершин, на одной из которых возвышался замок. Он перестал понимать, что происходит с миром вокруг него и с людьми, которых он знал всю жизнь. Тем более Джек не мог взять в толк, какое значение сейчас имела картинка в дурацком шаре.

– Куда ты хочешь забрать его? – спросил он Самиру и с трудом узнал собственный голос.

– Я покажу ему мой мир, – ответила она невозмутимо, будто предлагала устроить пикник в парке.

– Что ещё за твой мир?

Самира улыбнулась, пожалуй, впервые за то время, что Джек знал её.

– Я и тебе могу показать.

Сердце Джека замерло, сжалось и вновь заколотилось о рёбра с разрушительной силой.

– Мне не надо, я не собираюсь! – воскликнул он и максимально сердито посмотрел на Тони. – Это может быть обман, фокус. Ты совсем не знаешь её, но всё же доверяешь настолько, что готов идти за ней?

Тони выглядел безмятежно счастливым.

– Готов, – в подтверждении своих намерений он так энергично кивнул, что очки сползли на кончик носа.

Джек поискал поддержки у Грэйс, но та была увлечена шаром с его изменившимся содержанием. Стиснув зубы, он принялся ходить из стороны в сторону: от края сцены до её центра, где стоял рояль.

– Итак, я правильно понял, – Джек остановился между Тони и Самирой, – теперь у тебя есть она, – он указал пальцем на девушку, – и все остальные люди, которые до сего благословенного дня были тебе друзьями, утратили ценность.

Тони помрачнел, но ненадолго.

– Нет, ты ведь слышал, мы все можем…

– Что мы можем? О чём мы тут говорим? Что вообще происходит?

Джеку расхотелось ходить. Он уселся на пол, поджав под себя ноги, и сжал голову руками. Нужно привести мысли в порядок.

Вот есть Тони. В детстве с ним приключилось необычное происшествие, после которого жизненную тропинку с общепринятыми ценностями и желаниями завалило камнями, а курс Тони сбился куда-то не туда. Как и положено преданному другу, Джек помогал составлять теории, разгадывать загадки и тратил часы на безрезультатные поиски подобных случаев в интернете. И всё же им руководствовала больше снисходительная терпимость, чем вера. Джек не сомневался, что однажды воспоминание превратится для Тони в иллюзию, в сон, а потом и вовсе исчезнет. Так почти и случилось, ведь в последнее время тема возникала всё реже. Так могло бы случиться, если бы не появилась Самира.

Есть ещё Грэйс. Даже с её склонностью романтизировать и фантазировать Грэйс слушала историю об исчезнувшей девушке и волшебном шаре с доброй долей скептицизма. Джек надеялся на это.

Сейчас все стали странными, а он не мог вписаться в общее настроение – бродил вокруг круглой комнаты, ощупывал руками гладкие стены, но никак не мог найти дверь вовнутрь. Здорово было бы вернуться назад во времени: не разговаривать с Самирой, не показывать ей шар, не позволить Тони бежать за ней. Ну и ещё в нескольких ситуациях поступить иначе.

Грэйс спрыгнула со сцены и села на центральное сидение в первом ряду. Тони опустился на стул у рояля. Все смотрели на Самиру, которая должна была в любой момент взорваться от такого пристального внимания.

– Что?

– Ты не можешь просто сказать «пошли со мной», – объяснил Джек устало, – ты должна хотя бы намекнуть, куда нужно идти. Не для Тони – ему, кажется, всё равно. Для меня, как для друга.

Где-то далеко, в реальном мире, ливень начал утихать. Может быть, сбежать?

– Расскажи нам, где твой дом. Это далеко? – Тони плохо удавалось скрывать возбуждение, он раскачивался на стуле, рискуя сломать его.

– Далеко? Я не знаю, подходит ли это слово.

– А какое слово подходит? – спросил Джек. Он рассматривал Самиру и с удивлением отмечал, какие перемены произошли в ней за короткое время. Девушка не иначе забыла держать себя с холодным достоинством. Заразившись энтузиазмом Тони, она немного оттаяла под действием неподдельного восхищения, которое вызывала в нём.

Самира развела руки в стороны.

– Если представить, что это два места в пространстве, то расстояние между ними можно определить словами «далеко» или «близко». А если знать, что это две разные реальности…

– Разные реальности? – перебил Тони вдохновенно. – Ты имеешь в виду мультивселенную, существование которой нельзя ни доказать научно, ни опровергнуть? Или всё-таки можно? А какая теория ближе всего к истине?

Он был похож на азартного игрока в лотерею, у которого уже совпали пять чисел из шести, и для получения баснословного богатства требовалась лишь капля везения.

– Прости, но в ваших теориях я не разбираюсь. Однажды мне объяснили, как попасть в этот мир, и почему это возможно, – Самира несколько раз обошла вокруг рояля – её это, наверное, успокаивало. – Могу рассказать.

– Расскажи, – быстро попросил Тони.

Самира кивнула.

– Как я поняла, другие миры отделены от твоего не пространством или временем, а существуют… Где здесь туалет?

Оставив всех в полном замешательстве этим вопросом, она убежала за кулисы.

– Может, съела что-то не то, – предположила Грэйс.

Тони поднялся.

– Я пойду и посмотрю, всё ли нормально.

– Сиди на месте, – строго сказал Джек, – возможно, Самира ещё не придумала, что сказать. Или ей на самом деле срочно нужно в туалет. В обоих случаях не следует её тревожить.

Тони послушно опустился на стул и вновь стал раскачиваться на нём. Скрип вращающегося механизма действовал убаюкивающе, утомление начало брать верх над любопытством, и Джеку пришлось похлопать себя по щекам, чтобы прогнать сонное наваждение.

– А что ты об этом всём думаешь? – спросил он у Грэйс. Зрительный зал не освещался, поэтому он не мог разглядеть выражения её лица, только танцующие блики на гладкой поверхности стеклянного шара в руках.

Грэйс не успела ответить, потому что Самира внезапно вернулась и встала посреди сцены. Её руки были чуть ли не по локоть покрыты мыльной пеной.

– Вот смотрите, – звонко сказала девушка, обращаясь к залу, будто бы переполненному зрителями, – это ваш мир, ваша реальность, а вот это – мой.

Она потёрла руки, сложила ладони буквой «О» и надула сначала один мыльный пузырь, а потом второй. Пузыри покружили немного и соединились в фигуру, похожую на сплющенную восьмёрку.

– Между мирами не бывает физического расстояния, – прокомментировала Самира, получая удовольствия от себя самой, как от докладчика. Она всё ещё смотрела в зал, хотя Тони – самый заинтересованный слушатель – сидел у неё за спиной.

Сдвоенный пузырь парил в воздухе, переливаясь всеми цветами радуги, и отражения в его поверхности казались чудными.

– Так далеко ли мой дом? – Самира щёлкнула пальцами под мыльной восьмёркой, и от колебаний воздуха та поднялась чуть выше. – Если не вглядываться в линию горизонта, а найти тонкую грань – то нет, он совсем близко.

Из докладчика она превратилась в актрису, которая способна приковывать к себе восхищённое внимание зрителей, будь их целая тысяча или всего трое. Или всего два с половиной, потому что Джек не ощущал своего полного присутствия: ему пришлось напрячь фантазию, чтобы удивиться. Странно, что простые фокусы в цирке больше изумляли его, чем беседы о других мирах, куда можно запросто пожаловать с визитом.

– Я понял, ты живёшь в стеклянном шаре, – устало протянул Джек. – Нужно уменьшиться в размере в миллион раз и…

Он замолчал под презрительным взглядом Самиры. Невероятно, она почти превратилась в сносного человека и приемлемого собеседника, но на Джека продолжала смотреть, как на насекомое.

– Существует бесконечное множество альтернативных реальностей, – послышался голос Грэйс из темноты. – Почему ты оказалась именно в нашем мире? И почему именно ты?

Вместо Самиры ответил Тони:

– Потому что преграда, разделяющая миры, прочнее поверхностного натяжения воды. Верно?

Летающая модель двух миров услышала вопрос: вздрогнув, сдвоенный мыльный пузырь превратился в один большой.

– Представь, что любая твоя фантазия – самая смелая, невероятная, даже нездоровая – может быть обыденным явлением в какой-нибудь другой реальности, – подхватила Самира, всё также обращаясь к почти пустому зрительному залу. – Обычно миры пересекаются только на уровне мыслей или снов. Тебе ничто не мешает размышлять, предположим, о магии или описывать её в художественных произведениях, но магия не часть твоего мира, поэтому ты в неё не веришь.

– Магия? – с благоговейным страхом воскликнул Тони. – Ты уже говорила об этом тогда на мосту. То есть, мы на самом деле не придумали магию, а позволили факту её существования где-то в другой реальности просочиться в наше воображение?

– Просочиться и укорениться, чтобы вы потом сочиняли всякую ерунду, – добродушно ответила Самира. – Так границы между реальностями истончаются, размываются, и становится легче их преодолевать. Иногда.

– А всякие чудовища? Монстры?

– Возможно, существуют где-то. Но мне кажется, что воображение подвергает образ сильной трансформации, и в результате он становиться мало похожим на оригинал.

– А драконы тоже существуют в какой-нибудь реальности, или мы всё-таки усовершенствовали динозавров? – спросил Джек.

– Кто такие динозавры?

Самира искренне удивилась, вызвав у него вспышку неожиданного веселья.

– Судя по повадкам, это твои прямые предки.

Тони вскочил и замахал на Джека руками.

– Я правильно понимаю, – сказал он, делая ударение на каждое слово, – что всё, придуманное нами, описанное в книгах – всё, что мы называем фантастикой, пришло в наши головы с просторов мультивселенной? Мы ошибочно считаем себя создателями, в то время как все невероятные вымыслы на самом деле существует где-то?

– Может быть, не все, – ответила Самира, – и не совсем в таком виде. Не знаю, я ведь не знаток миров, а всего лишь случайный путешественник. Те, кто видит больше, кто продвинулся чуть дальше за пределы общепринятого мировоззрения, кто позволил себе поверить… их обычно называют сумасшедшими и запирают в специальных учреждениях.

– Каким же образом ты совершила своё путешествие? – спросил Джек. – Как ты здесь оказалась? И почему?

Он проглотил вторую половину слова «почему» – она бесследно растворилась, не достигнув голосовых связок, словно кто-то вновь выключил все звуки. В голове Джека неистово закрутились колёсики – те самые шестерёнки осознания, которые своим вращением ставят на место правильный рычаг, и среди извилин мозга зажигается лампочка. Ярким светом она заливает чердак, где все выводы уже давно аккуратно расставлены по полочкам, просто их никто не замечал в темноте за слоем пыли и паутины. Да, иногда случается, что ответ на вопрос находится без участия собеседника.

Джек втянул губы и твёрдо решил не принимать участия в том, что произойдёт дальше, дабы не нести за это никакой ответственности.

– Мне нужно было найти одного человека, – сказала Самира и замерла в ожидании закономерного вопроса: «какого человека?».

– Какого человека? – незамедлительно спросил Тони, не нарушая уже давно написанный кем-то сценарий сегодняшнего вечера.

– Я искала отца, – ответила Самира развёрнуто.

– И ты нашла его?

– Нашла.

– Я тебя поздравляю! – Тони засиял.

Говорят, что частые перемены в жизни благоприятно влияют на осознание её продолжительности. Насыщенная событиями, она как бы делится на отдельные яркие отрезки, и вся общая жизнь кажется длиннее.

Джек не любил перемены. Он не любил новых людей – даже лучших друзей выбрал один раз и навсегда; ценил стабильность и предпочитал, чтобы пульс не превышал восьмидесяти ударов в минуту.

Теперь его стабильности угрожала опасность. Назревали перемены, после которых невозможно восстановить привычное течение жизни. Испытывая интересную смесь страха и возбуждения, Джек гадал, что чувствует другой человек в этом зале – тот единственный, для которого предназначалось представление с мыльными пузырями.

– Твой отец живёт в нашем мире? – не унимался Тони. – Он, наверное, был очень рад встрече. А вы давно не виделись?

– Мы не виделись никогда, – резко бросила Самира. Ей бы сейчас самое время сменить тему, но девушка терпеливо ждала следующих вопросов, готовая выложить всю информацию при настойчивом её выуживании.

– То есть как?

– Так, что он предпочёл оставить мою мать и отправился совершать великие открытия.

Минуту, пока Тони искал источник света на собственном чердаке с умозаключениями, тишину нарушало лишь хлюпанье по лужам последних капель ночного дождя.

– И всё же теперь вы увиделись и познакомились? – уточнил он осторожно.

– Я не собираюсь ни с кем знакомиться.

Мыльный пузырь подпрыгнул в воздухе и лопнул.

– Но ведь ты искала его.

– Искала и нашла, мне достаточно. У него своя замечательная жизнь без меня, он никогда не нуждался во мне и не заслужил теперь права ничего знать.

Именно так человек с лишним весом убеждает себя и других, что не притронется к восхитительному сладкому пончику с немыслимым количеством калорий, который он купил часом ранее просто так.

Грэйс долго молчала, словно её и вовсе здесь не было. Поэтому внезапно раздавшийся из темноты зрительного зала голос показался тонким и неестественным.

– Жил был путешественник, – распевно начала она. – Больше всего на свете он не любил сидеть на месте. Незнакомые, неизведанные места манили его. Путешественник боялся пропустить что-то удивительное, ведь мир огромен, а жизнь так коротка. Вернувшись после одного приключения, он тут же отправлялся в следующее. Путешественник побывал в чудесных местах, пережил увлекательные, порой опасные приключения. Он уже с трудом мог удержать в памяти бесчисленные невероятные истории о своих похождениях и подумал, что больше не способен удивляться. И вот однажды путешественник попал в волшебную страну. Он не знал, было ли это счастливой случайностью, или же судьба нарочно привела его туда, но это последнее приключение навсегда изменило его жизнь. Волшебная страна каждый день радовала его новыми открытиями; он посещал величественные города, встречал удивительных людей и животных, какие раньше могли привидеться ему лишь в фантазиях. Исследования нового мира привели путешественника к высокой горе. Поднявшись на вершину, он увидел ещё одну гору, а за ней следующую. На этой третьей горе стоял высокий замок, а в нём жила, разумеется, прекрасная девушка. Наш герой мог бы сравнить её с радугой и утренней росой, с рассветом – одним из тех захватывающих восходов солнца, которые прогоняют темноту ночи и наполняют мир светом и радостью. Он безнадёжно влюбился, и девушка ответила ему взаимностью. И они были счастливы…

Заметив, что неосознанно крутит в руках стеклянный шар, Грэйс бережно положила его на соседнее сидение и продолжила:

– Но ведь путешественник не мог долго оставаться на одном месте. Да и дома осталось важное дело. И он ушёл. Сердце его было разбито, чувства к той единственной, которую любил больше всего на свете, не утихали, сколько бы лет ни прошло. Он мечтал вернуться, но не мог, потому что… Потому что не мог.

Грэйс замолчала. На этом месте профессор Маршалл всегда прерывал рассказ, после чего раздавал им мороженое и отправлял гулять. Он крепко обнимал маленькую Грэйс и строго наказывал Джеку с Тони присматривать за ней.

В детстве эта история, украшенная подробностями и пропитанная волшебством, конечно, производила сильное впечатление. Сейчас её короткий пересказ прозвучал слишком сказочно и приторно, но всё же погрузил слушателей в оцепенение. Никто не двигался и не задавал уточняющих вопросов. Тогда, очень давно, Тони каждый раз спрашивал, что случилось дальше, вернулся ли смелый путешественник в удивительную страну. Мистер Маршалл улыбался и предлагал ему самому придумать продолжение.

Что ж, теперь не осталось простора для фантазий, а ответ на вопрос принёс разочарование, как будто кто-то подлый украл счастливый конец.

Грэйс резко встала и протараторила:

– Простите, я пойду. Мне надо сделать… Мне надо идти.

Она на удивление быстро преодолела расстояние до выхода из зрительного зала и вбежала вверх по ступенькам. Внимательный наблюдатель мог отметить, что перед самой дверью Грэйс засомневалась, что плечи её чуть напряглись и повернулись градусов на десять. Невнимательные запомнили только оглушительный стук захлопнувшейся двери.

– А мне всегда казалось, что они чем-то похожи, – задумчиво произнёс Тони, указав на Самиру.

– Ты находишь? – удивился Джек.

Тони уверенно кивнул.

– Разумеется. У них одинаковые глаза – цвет и разрез. А ещё форма подбородка.

– У Грэйс какая-то особенная форма подбородка?

– Да, немного заострённая.

Тони дотронулся указательным пальцем до кончика собственного. Он боязливо зыркнул на Самиру и отвернулся к роялю, где стал открывать и закрывать крышку. А чем ещё занять себя в столь неловкий момент?

– Надо же, – тихо поведал он клавишам, – почему-то мне ни разу не пришло в голову рассказать свою историю мистеру Маршаллу – отцу моей лучшей подруги, единственному человеку, который мог мне поверить. Под видом выдуманных рассказов он умудрился ответить почти на все мои вопросы, а я оказался не способен сопоставить очевидное.

– Она не обрадовалась, – перебила Самира. Голос её звучал ровно, но руки в остатках мыльной пены были сжаты в кулаки.

– Она обрадовалась, дай ей немного времени, – ответил Джек. Он хотел рассказать, как Грэйс обычно борется со стрессом, но почувствовал, что в кармане вибрирует мобильный телефон. Из трубки раздался сонный голос мистера Маршалла.

– Добрый вечер, Джек. То есть, доброй ночи. Здравствуй. Я не разбудил тебя?

– Мистер Маршалл! – громко и неправдоподобно радостно воскликнул Джек, не без удовольствия отметив, как дёрнулась Самира.

– Мне сейчас позвонила Грэйс и… Так, а почему Грэйс мне звонила? Она не дома? – в трубке послышалось неясное шуршание и скрип кровати.

– Всё в порядке, она со мной, – поспешил успокоить Джек.

– Да? Ну, хорошо. В общем, Грэйс попросила меня пригласить вас завтра на ужин. Джек, у вас там всё нормально? Знаешь, Грэйс немного странно ведёт себя в последние дни. Не то чтобы она в другие дни вела себя иначе…

Джек глубоко вздохнул и мысленно посчитал до десяти.

– Завтра на ужин? Прекрасная идея. Мы придём – нас будет трое.

– Хорошо, – в трубке вновь послышался скрип кровати – на этот раз от обратно укладывающегося в неё тела. – До завтра. Вас будет трое? Слушай, у Грэйс ведь появился какой-то мальчик! Она хочет пригласить его познакомиться?

– Мм…

– Это так волнительно!

– Не то слово.

– Может быть, мне стоит подстричься?

– Думаю, это не обязательно. Лучше приготовьте ваш фирменный рулет с мясом и грибами.

Джек спрятал телефон и выжидающе уставился на Самиру, но та не спешила порадовать его бурным протестом.

– Вот и славно, – резюмировал он затянувшееся молчание, – а теперь нам всем нужно наконец отдохнуть – скоро наступит очередной трудный день.

Ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы подняться с пола.

– Джек, – заискивающе протянул Тони, – а дай мне ключ от библиотеки.

– Что, сейчас?

– Да.

– Зачем?

– Мне нужно проверить кое-что.

На споры не осталось сил, и Джек вложил связку ключей в протянутую руку.

– Не забудь заполнить карточку, если возьмёшь что-нибудь с собой, – напомнил он, – смотри, если я не досчитаюсь хоть одного экземпляра…

Тони радостно улыбнулся и хлопнул Джека по спине.

– Придёшь ко мне завтра утром пораньше? – спросил он у Самиры на одном дыхании и после утвердительного кивка помчался за кулисы, живо преодолевая препятствия нелепыми прыжками.

Джек достал из помятой пачки сначала одну, а затем ещё одну сигарету и переложил их в верхний карман рубашки, чтобы на улице закурить незамедлительно. Эту нехитрую операцию он проделал, не сводя глаз с Самиры.

– Ты что-то хочешь сказать мне? – спросила она.

– Хочу, – ответил Джек.

– Не сдерживай себя.

Самира так и осталась стоять посреди сцены, освещаемая лишь мягким светом одного прожектора. Теплые блики подсвечивали золотистые волосы и добавили мягкости чертам её красивого лица. Чёрт.

Джек подошёл к девушке и мягко сжал её плечи.

– Я понимаю, что ты в обиде на отца и не хочешь с ним встречаться. Хотя, если честно, это один из лучших людей, которых мне посчастливилось знать. Мне кажется, Сэми, что у тебя взбалмошный характер – боюсь, я всегда буду ждать с твоей стороны какую-нибудь пакость. Но если сейчас ты передумаешь и снова исчезнешь, если обидишь Тони – знай, что я достану тебя, – Джек изобразил злобную гримасу, – я найду тебя в любом мире и в любой реальности. Я найду тебя и убью.

Самира улыбнулась, искренне обрадовавшись этому обещанию.

– Ты уверен, что хотел именно это сказать? – спросила она.

– Нет, – Джек отпустил её, растеряв всю браваду. – Я хотел сказать… попросить… пожалуйста, не подведи его.

Последние десять лет его жизни можно было представить в виде графика активности спящего вулкана, на котором длинная прямая линия с еле уловимыми колебаниями вдруг устремляется вверх. Сегодня вулкан почти достиг пика своей карьеры: ещё не начал извергать огненную лаву, зато давал о себе знать лёгким потряхиванием земли под ногами.

– Ты веришь в судьбу, Джек? – спросила Самира. Рассматривая его, она немного склонила голову набок.

– Нет.

Грэйс тоже всегда так делала: наклоняла голову, когда ей было особенно интересно за чем-нибудь наблюдать.

– А во что ты веришь?

И глаза у неё такие же – чуть раскосые, обрамлённые длинными прямыми ресницами. В живописи их светло-голубой оттенок можно передать с помощью пигмента церулеум.

– Я ни во что не верю, – сказал Джек, – ни в судьбу, ни в справедливость, ни в воздаяние за хорошие поступки.

Удовлетворённая ответом, Самира кивнула.

– Пройдёт некоторое время, и ты изменишь своё мнение.