Читать книгу Розовый обруч - Михаэль Косаник - Страница 2

Арка I. Событие
Глава 2
Психолог

Оглавление

Лео.

Осенний день играл своими блеклыми красками. Мазки разноцветных листьев, серое небо, скрывшее солнце, запах сырости в воздухе – все это сопровождало меня в моем ожидании.

Впереди виднелась сетка забора, отгораживающая шпалы от прилегающей территории и города, да несколько крыш складов и магазинов. Позади все так же отделенные забором стояли раскидистые массивные деревья. Их влажная листва играла яркими желтыми, красными и коричневыми красками. Я стоял на перроне станции, пытаясь укрыться под козырьком между двумя пыльными светильниками и табличкой с надписью «Брумалтаун», свисавшими с него. Очередная сигарета тлела в моих руках, рассеивая сизый дым. Я курил, когда нервничал.

Промозглый день, наполняя нутро холодом, заставлял меня искать способы согреться. Я кутался в плащ, но только дым от сигареты согревал, ударяя в нос запахом табака. Хоть сейчас моя вредная привычка пригодилась. И все же стоило быстрее выбросить окурок, пока мимо не пройдет охранник или контролер, готовый выписать штраф за курение в неположенном месте. Хорошо, перрон пустовал в ожидании поезда.

Докурив, воровато осмотрелся по сторонам – не идет ли кто – и быстро швырнул бычок на рельсы.

«Уф, не заметили», – выдохнул я с облегчением. Штраф в сто долларов платить не хотелось.

В этом году моя семья впервые за долгое время собиралась вместе. Последней приезжала Юнис, самая младшая из нас четверых. Это волнительное событие и заставило меня отправиться на встречу столь редкой гостьи в этих краях.

Поезд прибывал с опозданием на несколько минут, что давало возможность немного подумать о своих проблемах. Вот уже неделю Защита семейных ценностей требовала от меня отчет. Я же не торопился, давая понять: и без этой бумажной работы полно дел. Сроки с каждым днем поджимали, а сверху документов требовали все настойчивее. С безликой бюрократической машиной бороться никак не получалось, и я просто делал вид, что крайне занят. В любом случае меня мало касались все эти бумажки. Моя работа – консультирование. И наверху это знали не хуже меня.

Наконец вдалеке показался нос поезда, маяча теплым желтоватым светом фар. Обычно в такое время всю округу окутывал туман, но, к счастью, воздух был кристально чистым, давая возможность насладиться осенью до прихода в эти края дождей. Я вздохнул, понимая, каким будет сегодняшний вечер.

«Хорошо, что смогла приехать. Без нее был бы настоящий кошмар», – подумал я, глядя на прибывающий состав.

Поезд остановился с громким лязгом, открыв свои двери. Он казался совсем чуждым этому месту: массивный, угловатый, с огромным колоколом между крошечными окнами кабины машиниста. Из вагона раздался глухой звук динамика, оповестивший пассажиров о наименовании станции.

В отличие от старой деревянной станции, доски в полу которой скрипели, исполин фиолетово-оранжевого цвета с символом железной дороги выглядел новым. И пусть состав покрывала пыль, а сам поезд походил местами на консервную банку с рельефом и вставками из обычного металла, где сквозь краску проступала коррозия. Это нисколько не умоляло его новизны, относительно видавшей виды деревянной платформы.

Стоило дверям открыться, как из вагонов стали торопливо выходить люди. Были среди них местные, вернувшиеся с работы и туристы, желающие увидеть городок, о котором ходили легенды. В этой небольшой мозаике я выцепил взглядом знакомую фигуру.

– Меня не нужно встречать, Лео! – недовольно заметила Юнис, подойдя ко мне. – Я уже давно не маленькая девочка!

Несмотря на недовольство, вид сестры говорил об обратном. Она явно радовалась заботе с моей стороны. Как только Юнис подошла, я сразу ощутил сильный запах духов. Видимо, за ним она хотела скрыть усталость от поездки и волнение, с которым ждала встречи. Я же не посмел раскритиковать этот удушающий и безвкусный запах. Отметив, что сестра с дороги, а под ее глазами предательской сеткой раскинулись морщинки и отеки, я быстро махнул рукой:

– Идем. Нас уже все ждут.

Мы спустились по деревянной лестнице, отозвавшейся едва уловимым скрипом, и прошли мимо нескольких магазинчиков.

Железная дорога проходила за ними, огибая самый бедный район города. Не удивительно: город располагался достаточно далеко от крупных шоссе и трасс. Львиная доля поставок – что раньше, что сейчас – производилась на поездах. Потому-то станцию и отстроили в промзоне ещё во время реконструкции города.

Сев в старый автомобиль, мы направились в сторону родительского дома. Наш район, располагавшийся на северо-востоке, считался престижным. Достаточно далеко отсюда. Путь предстоял через весь городок. Отъехав от станции, я заметил ностальгию в глазах младшей сестры. Юнис почти не бывала в Брумалтауне, живя со своей семьей на другом конце страны. Ее доход был невысок, и она не всегда могла приезжать на вот такие семейные встречи, ограничиваясь зачастую звонками один или два раза в неделю. Более того, пусть и небольшая, но все же «семья» требовала от сестры много сил.

Юнис не могла порой справиться со своей своенравной и бойкой дочкой, что только прибавляло ей проблем. Шумная, озорная, словно в своих дядю и тетю, Поппи временами безобразничала в школе, устраивала розыгрыши, порой весьма обидные, и даже пару раз срывала уроки. Никакие увещевания не действовали, и Юнис временами просто смотрела на действия дочери сквозь пальцы.

Отец Поппи в воспитании дочери почти не участвовал, предпочитая работу семье. Юнис оправдывала это дорогим жильем и большими расходами, но я понимал, что это не совсем так.

Нет, я не спорю, Ноэл любил Юнис, но с годами эта любовь стала превращаться в рутину для обоих. В их отношениях погасла былая искра. В итоге все хозяйство и дочь держались на плечах сестры. Грустно, что от этого ее таланты пропадали даром. Она ведь не менее способный психолог, чем я. Об этом и отец говорил в свое время. Но я не был отделом по урегулированию семейных конфликтов и вмешиваться в ее жизнь не хотел.

Поездка до дома родителей тоже оказывалась длинной и изматывающей: долететь на самолете, а потом пересесть на поезд. На все – около шести часов. Вот Юнис и появлялась в родных пенатах[1] крайне редко.

Пока мы ехали, я сам невольно вспоминал историю этого места, ставшего для нашей семьи домом. Я ведь помню, как мы переехали сюда во время реставрации.

Сколько я помню, городок Брумалтаун никогда не отличался большими размерами. Образованный вокруг деревообрабатывающей фабрики в начале века, он едва мог похвастаться статусом города в те годы. Населения тогда было от силы две тысячи человек, и все из них были рабочими этой самой фабрики, да еще их семьи, не побоявшиеся переехать в лесную глушь. До войны об этом городке почти никто не знал. Даже названия не удосужились придумать.

Все изменилось после Мировой химико-биологической войны, разразившейся в 2042 году. Конечно, она началась не на пустом месте и до нее происходили локальные гражданские войны – как в этой некогда единой стране, так и во всем мире. Тогда бомбардировки прошлись по всей земле. Ни одна страна не уцелела. Каждое мелкое государство старалось лишить противника как пригодных для жизни земель, так и возможности использовать природные ресурсы из-за загрязнения территории. Выбор оружия тоже не случаен: речь шла не о тотальном уничтожении, как в случае ядерных бомб и массовом вымирании, а лишь о потере ресурсов, которые в обозримом будущем будет возможно аннексировать и использовать. К сожалению, этот расчёт оказался в корне неверным.

Во всех учебниках истории говорилось, что после 2042 года окончательно рухнула экология Земли, мутировали множество видов животных, а пригодная для жизни человека территория сократилась почти на четверть. Да и эти земли приходилось отстаивать, ведь мутировавшие животные регулярно искали пропитания в местах обитания людей.

Особенно быстро распространились кошкобелы. Мелкие хищники, принимаемые издали за белок из-за соответствующего хвоста и серо-рыжего окраса. С ними и сейчас беда, а раньше даже отлов и стерилизация не спасали от их нашествия! Не говоря уже об отстреле, санкционированном правительствами. Они расплодились почти по всему миру, хоть и появилась эта мутация где-то в Северной Европе. Экспорт сделал свое дело – и привезённые несколько особей быстро наплодили огромную популяцию, тем более что тут не так и много хищников, готовых питаться подобной живностью.

Кто был прародителем этого существа, неизвестно, но явно кто-то из кошачьих, от которых зверьки унаследовали строение пасти, огромные желтые глаза, светящиеся в темноте с вертикальными узкими зрачками, и тип питания. В остальном они походили скорее на грызунов с их маленькими острыми ушками, когтистыми лапками и умением быстро передвигаться, нежели на хищников.

Конечно, определенная польза от этих синантропных зверьков была: они истребляли насекомых, мелких грызунов и других неприятных вредителей, но и минусов хватало: будучи истинно синантропными, так и не ставшими домашними, они регулярно разносили заразу, что губило посевы, а если прибавить, что кошкобелы временами разворовывали скотомогильники, то и для скота они иной раз представляли нешуточную опасность, заражая поголовье.

Из-за этого начался новый виток голода, о многих производствах и технологиях пришлось забыть. Исчезло производство пластика, который заменили биоразлагаемые аналоги. Но и они имели свои лимиты, ведь для выращивания все тех же водорослей, картофеля и маиса, пригодных для создания сырья, требовались как ресурсы, так и земли. А последних не хватало. По сути, человечество во всем мире вынуждено было выбирать: оставаться хоть немного сытым или же производить товары, потребление которых в новых условиях и так сводилось к минимуму. И хотя все же биоаналоги пластика позволили не забыть часть технологий, таких как мобильные телефоны, компьютеры и даже фотоаппараты. Их потребление стало постепенно снижаться. Да и цены на подобные вещи существенно выросли, дабы снизить спрос.

В связи с разрухой, экономическими изменениями, миграцией выживших людей из уничтоженных войной городов некогда целостная страна окончательно разделилась на два независимых государства: Северные Штаты Америки и Южную Независимую Конфедерацию.

Разъединению способствовали историческое и географическое разделение, нежелание объединять скудные ресурсы (южанам не понравилась идея социальных льгот, принятые севером с оглядкой на Европу) и даже волеизъявление самих граждан: Конфедераты оставались консерваторами, в то время как в Северных Штатах преобладал либерализм, позаимствовавший некоторые нормы из европейского социализма, пусть и не все.

Если подумать, то это совсем неуникальный путь: почти все страны из прошлого так или иначе изменились: вместо России на карте возникло новое государство – Союз Советских Коммунистических Республик, куда вошли почти все восточные страны, такие как Индия, Китай, Корея и Япония (последняя с оговорками на определенный суверенитет), а так же несколько стран бывшей Восточной Европы; на смену Европейскому Союзу пришли Объединённые Британские Острова (куда вошли Британия, Шотландия и Ирландия), Содружество Скандинавии (к ним примкнули, как ни странно, и Франция с Канадой – видимо, прежний политический строй сыграл свою роль) и Римское Государство, в которое вошли Южная Америка почти в полном ее составе и множество разрозненных мелких стран, так и не пожелавших объединиться во что-то.

Понимая, к чему подобное нестабильное положение может привести вновь, правительства всех стран восстановили работу Организации Объединенных Наций. Только название сменили – Союз Объединенных Наций, подчёркивая, что весь мир объединён горестным периодом с 2034 по 2042 годы. А в 2043 году, когда едва не случилась новая локальная война из-за вторжения Испании во Францию, СОН приняли доктрину Олдмана. Согласно ей, следовало тотальное разоружение, запрет на производство, разработку и внедрение, а также утилизация уже имеющегося оружия в период с 2043 по 2045 годы. Также доктрина запрещала любые виды армий, дабы избежать новых локальных стычек.

Конечно, не все государства хотели подписывать подобный документ и ратифицировать его. Прошли и волнения, и забастовки, особенно в Южной Конфедерации, где оружие даже после войны свободно продавалось любому желающему. Тем более что во время Мировой войны юг смог сделать своей колонией территорию Саудовской Аравии, свергнув монархию.

Вот только голод и разруха сделали свое дело – и хоть и последней, но ЮНК подписала и ратифицировала доктрину на своей территории. Сказались экономические санкции, принятые в отношении Конфедератов СОН.

Так Союз Объединенных Наций взял на себя роль посредника во всех внешнеполитических отношениях стран. После войны правительства многих стран стали практически номинальными. Фактически ни у кого из президентов, монархов или других назначенцев, кроме СОН и ЗСЦ (последние и вовсе существовали во всех странах в том или ином виде), власти не осталось.

У доктрины был и «побочный» эффект: она забила последний гвоздь в крышку гроба научно-технического прогресса. Любая технология, потенциально способная использоваться в качестве оружия, теперь очень жестко контролировалась (даже ограничили доступ во всемирные Сети и базы данных, которые еще в начале прошлого века объединили человечество). Единственные разработки, которые не попадали под столь жесткие санкции, – в сфере репродуктивной медицины. Если оглянуться назад, становится понятно, что на развитие техники куда больше повлияли война и разруха: люди сами отказались от последних достижений прогресса в угоду выживанию и сытости. Хорошо, что удалось сохранить хотя бы часть прежних изобретений и технологий, что облегчали жизнь. Если сравнить уровни технического развития прошлого и нынешнего времен, получалось, что этот уровень упал примерно до первой декады двадцать первого века, пусть и с некоторыми оговорками в виде остатков технологий и замены одних другими. Что ж, могло быть куда хуже…

После окончания войны правительство Северных Штатов приняло решение о восстановлении старых и забытых городов. И, хотя этот шаг был экономически рискованным, идею поддержали и конгресс, и само население, готовое работать почти на износ. К тому же, чтобы хоть как-то стимулировать граждан, правительство обещало помочь с уплатой налогов, а также со льготами на обучение и приобретение некоторых продуктов питания.

Еще один виток популярности городку принесла история семьи Грас. Еще бы, рассказ о совсем юной девушке, пережившей множество страданий в силу неизлечимого заболевания, никого не оставил равнодушным.

Тогда не так много людей знали правду о том, как же поступают с носителями вириона Мехони, и для общественности стало шоком, что их, по сути, отправляли в концентрационные лагеря смерти.

Из дневников Эммы и интервью одного из кураторов подобного заведения стало известно, что так называемые приюты святой Елены существовали как минимум тридцать лет.

Из-за огромного общественного резонанса Союзу Объединенных Наций пришлось признать право на жизнь и свободу больных МН 118, как его официально называют. Не прошло и года с обнародования дневников, как приняли Резолюцию Грас и Конвенцию по защите больных вирусом Мехони.

Так, в обществе начали муссировать очень краткие сведения о природе вируса, что, вкупе с растиражированной историей «несчастной девушки» позволило обывателям смириться с постоянным числом больных. Если обратиться к официальным источникам, то во всем мире насчитывалось около тридцати миллионов больных МН 118 женщин. Это примерно три процента от всей мировой популяции. Не много, на первый взгляд (тем более что в Северных Штатах процент был еще меньше от доли женского населения). Но и не мало. С учетом, что на два с половиной миллиарда мужчин приходился лишь один миллиард женщин. В Северных Штатах получилась цифра примерно равная полутора миллионам больных.

И хотя широкой общественности по-прежнему не раскрывали полной информации ни о вирусе, ни о его влиянии на общество, ни тем более о фактических способах контроля численности больных, пресытившиеся информационным мусором, люди считали свои знания достаточными.

Остаток своей жизни Эмма прожила в Брумалтауне. Она не любила распространяться о том, где жила со своей семьей, желая провести остаток дней в покое. Но слухи про Брумалтаун все равно ходили по стране, прославив городок на уровне местного фольклора.

Хотя достопримечательностей здесь было немного: дом семьи Грас, ставший музеем, небольшой планетарий, да памятник солдату МакКирби, спасшему автохтонов от нашествия оккупантов с юга[2], но редкие туристы ежегодно наведывались посмотреть на «городок из истории про Эмму».

Кто-то приезжал из других стран, чтобы удовлетворить свое любопытство: правда ли городок столь страшен, как его иногда описывали в городских легендах жители более крупных соседних городов. Но иностранных туристов было гораздо меньше по сравнению с жителями Северных Штатов или диксилендовцами.

– Как Поппи поживает? – спросил я, вспомнив бойкую и озорную племянницу.

– Хорошо, – улыбнулась Юнис, продолжая смотреть в окно.

Перед ее глазами мелькали пейзажи детства. Центральная площади, маленькие улочки и низенькие домики максимум в пять этажей пробуждали у Юнис теплые воспоминания, хоть она и бывала в городке совсем редко. Ее детство прошло здесь, и она ценила это озорное и веселое время. Теперь его не вернуть, годы брали свое. Они, словно песок в часах, утекали прочь, меняя все: о маленькой бойкой девочке напоминали лишь улыбчивые добрые глаза цвета лунного света, да веснушки, рассыпанные от щеки до щеки, рыжими звездами обрамляя лицо, словно розовый небосвод.

И все же иной раз сестре хотелось, как раньше, пробежаться по старым тропкам в парке, пройтись по магазинчикам, да поесть мороженного в любимом кафе. Жаль, что этого не получалось: вместо милой девочки из отражения в стекле автомобиля на Юнис смотрела усталая взрослая женщина со своими проблемами и заботами, которые отнимали все время.

– Уже в пятый класс пошла. Говорит, ей нравится, – продолжила Юнис, не отрываясь от созерцания вида из окна. – Пока вроде не хулиганила.

Я тем временем думал о предстоящей встрече. Было одиноко, ведь только на две такие посиделки в родительском доме я приходил не один. Младшие же, напротив, всегда приезжали со своими семьями, сыпя мне соль на рану.

Единственное, что утешало сейчас: Юнис тоже в этот раз одна. А еще младшая сестра мне очень близка. Она ближе для меня, чем близнецы. Юнис многое понимала и нередко помогала в сложных ситуациях. Это хоть как-то скрашивало предстоящий вечер. Я даже грустно усмехнулся: «Только овдовев, начинаешь ценить скандалы».

Подъехав к небольшому двухэтажному домику в самом начале улицы и припарковавшись у тротуара, отделявшего газон от дороги, уже хотел помочь сестре с багажом, как вдруг зазвонил мобильный телефон.

– Добрый день, вы Лео Бердник? – спросил дрожащий мужской голос на другом конце.

– Да, я вас слушаю, – немного насторожившись, ответил я, увидев ранее, что звонок был с незнакомого номера.

– Ваш телефон мне дали в госпитале «Эверплейс». Сказали, что вы специализируетесь на сложных случаях с приемными детьми и детьми под опекой. Что вы один из немногих психологов, берущих сложные случаи с «розовыми» семьями, – обратившийся нервничал. Это заставляло его говорить очень быстро. Почти тараторить. А мне приходилось концентрироваться и слушать очень внимательно, чтобы не упустить ничего из сказанного.

– Давайте встретимся в моем офисе завтра, – предложил я, понимая, что по телефону едва ли смогу помочь. Да и само сочетание «розовая» семья навеяло много неприятных воспоминаний. – Запишите, пожалуйста, мой адрес. Закончив диктовать и положив трубку, я вышел из машины.

Помогать было не с чем: Юнис быстро забрала небольшой чемодан на колесах из багажника и убежала в дом. Скорее всего, она уже обнималась с мачехой и отцом, восторженно рассказывая о своих домочадцах.

Вздохнув, я вновь достал сигарету. Мачеха была против курения в доме – вот и приходится делать это неподалеку. Пока курил, решил осмотреться: много домов в этом году опустели. Об этом говорили таблички на газонах с надписями: «Продается». Ну да, дети выросли, их нужно учить на что-то. Да и работы тут мало. Если хочешь большого заработка, либо катайся в более крупные города, либо умерь свой аппетит.

Район считался престижным, расположенным достаточно далеко от промзоны, но при этом не так далеко от центра городка. Дома тут всегда славились своим комфортом и простором. Если не считать одного, на окраине, они легко продавались и находили своих покупателей в любое время. Много соседей сменилось на моей памяти. Семьи хоть и ценили этот городок, зачастую оседали тут, только пока росли дети. За последние двадцать лет ситуация с перенаселением городов нормализовалась, и маленькое захолустье представляло для молодежи куда меньше интереса, чем крупные города на востоке или западе страны.

Конечно, были и те, кто оставался, доживая свои годы в тени раскидистых массивных деревьев и в окружении живых изгородей. Тишина городка, его маленькие размеры нравились старожилам, а накопления или сторонние доходы позволяли этим людям не так рьяно цепляться за работу. Были и те, кто возвращался после учебы. Но в большинстве своем они предпочитали центр с его дешевыми квартирами. Да и таких я знал немного. В основном молодежь уезжала из городка на учебу в колледже, а потом не возвращалась. За ними уезжали и родители в поисках новых увлечений и новых жизненных целей.

Промозглый день не желал заканчиваться, из-за чего сигарета медленно тлела в моей руке. Это позволило долго всматриваться вглубь улицы с ее желто-зелеными красками осени, которые яркими пятнами и каплями разбавляли серый фон облаков. Когда истлевший и окончательно отсыревший окурок был отброшен в сторону, пришла пора и мне пойти в дом родителей. Я старался войти как можно тише, но этого не получилось, и меня сразу же встретили гул голосов и запах еды. Стоило мне переступить порог родительского дома, как я тут же оказался в центре внимания трех моих племянников. Они любили общаться со мной, ведь, в отличие от родителей, я не осуждал их и старался помочь, если со мной делились проблемами. Я постарался улыбнуться, чтобы дети не видели моего смятения и тоски в тот осенний вечер. Мой кошмар медленно начинался.

* * *

Вечер проходил оживлено. Все гости весело общались, Юнис и Джей помогали мачехе накрывать на стол и готовить ужин. Отец рассказывал внукам истории о своей бурной молодости, а потом мы все вместе смеялись, вспоминая разные забавные случаи из нашего детстве. Как я и ожидал, Йохан и его сестра-близнец Джей приехали сюда со своими семьями.

Сводный брат в этот раз привез своих мальчишек-погодок и жену Лулу, а его сестра взяла только самую младшую дочь Сэмми, которой недавно исполнилось три года. Ничего удивительного в подобном не было: родительский дом мог вместить весьма ограниченное количество гостей.

Я всегда удивлялся, что дети Йохана унаследовали от него светлые волосы, при том что Лулу, его жена, темненькая и достаточно смуглая. Скорее всего, у нее в роду были выходцы из Мексики, но я не уверен в этом. А вот детишки Джей пошли в отца своими ярко-рыжими кудрями, ведь их мать имела совсем блеклый, «мышиный» цвет волос. Но то касалось только волос. Удивительно, но если дети Йохана чертами лица пошли в мать, взяв от отца только волосы, то вот дети Джей – наоборот, только волосы унаследовали от отца, остальное забрали от матери. «Ну и рокировка!» – думал я, глядя на своих племянников.

– Что ж ты остальных не привезла? – Йохан очень удивлялся решению сестры взять только младшую дочь. – Ты же обычно всю семью тащила.

– Привезла, если бы кое-кто не оборзел и не привез всю свою ораву! – парировала Джей, тыкая в брата пальцем с ярким маникюром.

Пацанка Джей, которую я запомнил с вечными синяками и пластырем на носу, сейчас была ухоженной и красивой женщиной. Да, она не походила на мать, в отличие от брата, но свою внешность с лихвой компенсировала характером. Таким же склочным и неугомонным. И все же было у этой парочки что-то общее…

После школы брат и сестра разъехались, создав своими семьи и предпочитая видеться только на таких семейных встречах. Почему они так поступили, я не знал. В детстве эти двое были не разлей вода. Буквально все делали вместе. Может, Йохан устал от вечных наставлений сестры? Или, может, ему просто наскучила заматеревшая с годами Джей?

– Где же это я оборзел? – тут же недовольно буркнул брат. – Каждый год так приезжаем. – Йохан унаследовал от мачехи светлые волосы, такие же темные глаза и нос, кончик которого загибался вниз. Брату приходилось много работать, чтобы обеспечить семью. Это отразилось на его характере – из забияки он превратился в спокойного парня, часами готового рассказывать про свою ферму и очередное нашествие «этих чертовых комков меха». Видимо, война с кошкобелами отнимала приличный кусок доходов брата.

– Да? – не унималась сестра, уперев руки в бока. – В прошлом году был только с женой, в позапрошлом…

Близнецы, в отличие от Юнис, приезжали каждый год, сотрясая родительский дом то ссорами, то шумными посиделками. Джей и сама по себе временами наведывалась к родителям, но одна она вела себя вполне тихо и даже сносно. Сказывалась работа в книжной лавке.

– Тоже мне вспомнила! – перебил Йохан, вспылив. – Ты б ещё вспомнила, как я у тебя конфету в три года украл.

– Само собой! – рассмеялась Джей. – Гони мою конфету!

За словом она в карман не лезла, а хорошая память только помогала ей в разнообразных склоках. Просто удивительно, что у Джей было четверо детей и она каким-то непонятным мне образом справлялась с ними всеми. Сводная сестра явно пошла в мачеху! Но стоит отметить, что вербальные перепалки моих брата и сестры обычно очень быстро прекращались. Как-никак они когда-то были очень близки.

Помню, как часто в детстве я получал из-за своих несносных брата и сестры. За ними невозможно было уследить, и они постоянно что-то ломали, куда-то залезали и регулярно пакостничали в школе. Хорошо, Юнис не доставляла хлопот. В отличие от этих шумных охламонов! Наверное, из-за этого она и была мне очень близка. А может, сказалась большая разница в возрасте?

До ужина ещё оставалось время, и собравшиеся вместе члены семьи общались между собой. Малышня тоже веселились: мальчишки Йохана привезли игрушечные пистолеты и играли, бегая по всему дому друг за другом.

– Ранен! – кричал один.

– Нечестно! – отвечал второй. – Не ранен! Это ты убит! А-а-а! Зомби! Тебя пришельцы оживили!

– Дурак! Не было на Диком Западе пришельцев! – догоняя младшего, крикнул Уил.

– Были! На этом были!

Вскоре мальчишки забрались на второй этаж. Думаю, им было с чем поиграть и там. Ох и разозлится мачеха, если ее несносные теперь уже внуки что-нибудь сломают! Но я не обязан за ними следить: взрослые родители, вон, в столовой за столом сидят. Обсуждают очередные траты на школу. Сэмми тем временем ходила из комнаты в комнату, стуча ложкой по кастрюле.

– Ты зачем с кухни банку взяла? – удивился я, когда племянница подошла ко мне с банкой на голове, ударяя в кастрюлю, словно в барабан.

– Я балабаншик! – тут же усмехнулась девочка. – Я веду палад! А за мной орестр! – маленькая пухлая ручка показала на небольшую колонну из привязанных на веревку кукол. Все они тащились по полу на своей привязи. Для трехлетней девочки это был парад, а вот у меня возникли совсем иные ассоциации. Но я решил не озвучивать подобного. Подрастет – на уроках истории узнает.

Судя по тому, что ни мать, ни остальные не отругали Сэмми за кражу утвари с кухни, им было не до нее. Осмотрелся. Ну да, Юнис беседовала с отцом, Йохан с Лулу обсуждали оценки детей, а Джей в кухне о чем-то спорила с мачехой. Странно, что мачеха, Бернис, не отреагировала на пропажу. Может, не заметила? В пылу жарких споров могла.

Я снял с головы племянницы банку, забрал ложку и кастрюлю, предложив посмотреть мультфильм. Как раз шел старый «Волк, пес и мышонок». Столько воспоминаний об этом послевоенном мультфильме. Да, в нем была аллюзия на «розовые» семьи, но от этого мультфильм не был хуже. Даже отцу, скептику по жизни, жуткому зануде и довольно желчному человеку, нравился этот мультфильм. Чего уж говорить обо мне и Юнис, выросших на этих героях. Сэмми недовольно сказала, что хочет вести оркестр, но все же села рядом со мной.

– Кто взял банку и кастрюлю? – пискляво гаркнула Бернис, выйдя из кухни.

С ее загнутым на конце носом, темными большими глазами и весьма пышной грудью мачеха походила на сову. Особенно сейчас, выйдя в платье с рюшками и таким же ажурным передником. Ну, точно сова! Того и глядишь, начнет ухать. Что было бы уж очень комично с ее высоким, противным, писклявым голоском.

Я протянул утварь, показав на поглощенную действием в мультфильме племянницу. Бернис тут же рывком забрала посуду, хмыкнула и вновь скрылась на кухне. На это я не удержался и улыбнулся… Да… Детишки мачехи – молодцы. Их вкус к жизни неумолим. Только мы с Юнис остались в стороне со своими проблемами. Я немного завидовал близнецам: их супруги поддерживали их, любили и, главное, были с ними рядом. Не то что у нас с Юнис…

Когда мультфильм закончился, настал черед новостей. На часах как раз было семь вечера. Сэмми расстроенно потянулась к пульту, но я не дал ей этого. В кои-то веки хотелось посмотреть новостной блок без комментариев.

«Начинается очередной топливный кризис, – размеренно произнес диктор с экрана. – Южная Независимая Конфедерация задерживает поставки топлива на несколько дней. Производство водородных элементов не справляется, и граждане Северных Штатов Америки готовятся к повышению цен на продовольствие», – затем показали несколько интервью на эту тему, где люди закупались впрок продуктами. Кто-то жаловался, что страховка и топливо слишком дороги и машину держать – больше в убыток. Я знал, что цены на бензин уже поднялись, хоть пока правительство пыталось сдержать этот рост. Правда, вечно сдерживать цены государство не могло. И я это прекрасно понимал. Да, сразу после раскола севера и юга много сил бросили на создание альтернативного топлива. Появились водородные блоки, ядерные двигатели и двигатели, работающие на электричестве. Но основное распространение они получили в тяжелой технике. Комбайны, поезда, самолеты – все они работали на водороде. Машины же по-прежнему требовали бензина. Сколько бы ни было попыток создать маленький и мощный водородный двигатель – ничего не получалось. Технологии электромобилей прошлого тоже не прижились – слишком дóроги оказались для массового покупателя после всех кризисов. Хотя в последнее время стали появляться двигатели на биодизеле, но производство данного топлива оказывалось затратнее покупки нефти у соседей.

Хорошо, что Брумалтаун после нового заселения отстроили очень компактно. Вполне можно прожить и без постоянных поездок на авто: все и так под рукой.

«К другим новостям. Первая туристическая группа посетила Юту. По словам специалистов, уровень биологического загрязнения снизился и пришел в норму за последние пятьдесят лет, и теперь эту территорию можно приравнять к заповеднику. Однако, по словам экспертов, в соседних штатах все ещё высок уровень загрязнения. Процедуры очищения могут занять ещё несколько десятилетий».

Я невольно вспомнил уроки истории из старших классов, а именно – как нам рассказывали про ужасы биологического оружия прошлого. Да, я не застал ни войны, ни тех времен, когда юг и север были единым целым. Но я знал тех, кто застал. Бабушка в детстве рассказывала, как она с семьей эмигрировала из России в 2030 году. Тогда еще было государство Соединенные Штаты Америки. Она фактически пережила и Гражданскую войну, и Мировую, многое видела собственными глазами. Тогда, девяносто пять лет назад, была единая страна, а не два лоскута с мертвыми землями между ними. В той войне погибли миллиарды. И самое печальное, что ни одна страна в мире не смогла уцелеть. Пострадали все.

Закончив с этой новостью, диктор передал слово своей обворожительной коллеге: «В этом году было выделено дополнительное финансирование на поддержание «розовых» браков. Конгресс штата считает, что так можно повысить процент новых союзов» – в продолжение этой новости показали интервью с одним из сотрудников ЗСЦ, жалующимся, что в период либерализации стал расти процент сожительств без официальной регистрации. Из-за нескольких законов подобное было трудно отследить, и «защитникам» только и оставалось, что умывать связанные руки. На последнюю новость я грустно усмехнулся:

– Отмените «эпо» и ограничения – получите такой прирост, какого с начала века не было!

Это услышала Сэмми и, повернувшись ко мне, спросила:

– Дядя Лео, а что такое «эпо»?

– Процедура такая. После свадьбы ее проходят, – мне показалось, этого объяснения достаточно.

Я знал, в чем суть процедуры, но не видел смысла знакомить трехлетку даже с официальными сведениями. Чего уж говорить про реальную составляющую.

– Подрастешь – узнаешь подробнее, – добавил я.

– А я знаю! – тут же вскочила племянница, помотав рыжими кудряшками. – Мама говолила! Это кулсы!

Я пожал плечами: курсы так курсы. Я понятия не имел, что Джей говорила своим детям, а что нет. Ссориться мне не хотелось, и я больше молчал и слушал, изредка поддакивая.

Что же такое «эпо», думать не хотелось и подавно. Эти воспоминания для меня были очень болезненными, и я старался гнать их от себя как можно дальше. Вот только год от года это становилось все труднее. Слишком уж мучительно было вспоминать, что от последствий этой «процедуры» погиб мой муж Иви.

О том, что эта процедура необходима и является залогом счастливого брака, говорилось всем представителям третьего пола – эно. Каждый был ознакомлен с официальной информацией. Кто-то принимал это, кто-то нет. Но как только официальный союз оформлялся, выбора у любого эно не оставалось. Для каждого человека третьего пола существовал только один выбор – либо одиночество, либо «эпо» через год после свадьбы. Правда, в некоторых местах процедуру проводили и до регистрации брака. Тут уж зависело от региона и семьи.

– Эй! – над моей головой раздалось несколько щелчков пальцами. – Мы только тебя ждем. На стол накрыли! – Юнис все же умела вызволять меня из плена тяжелых мыслей.

Я вздохнул и, встав с дивана, побрел в столовую, где как раз оставалось пустое место между отцом и Юнис. На мое несчастье, к семейной встрече присоединились Дерек и Матильда, которые не являлись нашими родственниками, но считали себя хорошими друзьями семьи. Они то приезжали, то делали вид, что сильно заняты. Предугадать их появление из года в год становилось все труднее, и я с каждым разом боялся новой неловкой встречи.

Из-за появления этой парочки в доме стало напряженно: Дерек – мой бывший парень, и Матильда постоянно ревновала его ко мне. И хотя отношения наши зашли в тупик много лет назад, Матильда все равно не доверяла мне, считая своим соперником. Я понимал, что третий пол имеет выбор: быть с мужчиной или с женщиной, но все равно удивлялся, как Дерек сошелся со своей женой. Хотя, может, схожесть характеров и интересов помогли им? Эта не менее склочная, своенравная дамочка постоянно пыталась задеть меня, уколоть побольнее. На помощь раньше приходил Иви, защищая от колкостей и хамства Матильды. Но его не было с нами. Теперь титул моего защитника перешел Юнис. Она пару раз огрызнулась на выпады, заставив не говорить плохо обо мне при остальных.

– Ты тоже в колледже отрывалась, – заметил Дерек, целуя Матильду. – Или мне напомнить тебе о Джордже?

Покраснев от злости и обиды, назойливая дамочка замолчала, погрузившись в свои мысли: ей припомнили прошлый неудачный роман, закончившийся по инициативе парня. Когда в доме воцарился мир, я начал думать, что завтра мне предстоит общение с очень сложным клиентом.

«Ладно, – решил я, поняв, что хочу побыть с семьей, – нельзя пока торопиться с выводами. Надо пообщаться с этими людьми».

Остаток вечера прошел за семейным ужином. Мы вспоминали и хорошие, и трудные времена в нашей жизни.

1

Пенаты – в древнеримской мифологии боги – хранители и покровители домашнего очага. – Примеч. ред.

2

Автохтоны – местное население, коренные жители.

Розовый обруч

Подняться наверх