Читать книгу Розовый обруч - Михаэль Косаник - Страница 9

Арка III. Первые трудности
Глава 9
В преддверии праздника

Оглавление

Эрик.

В то, казалось бы, обычное утро, Адриан разбудил меня чуть раньше будильника.

– Эрик, – шепотом сказал муж, проведя пальцем по моим губам. – Знаешь, какой сегодня день?

– Четверг? Вроде, – ещё толком не проснувшись, ответил я.

– Не совсем, – заговорщически усмехнулся мой партнер.

Потом последовал лёгкий поцелуй в щеку, и я ощутил, что Адриан встал с кровати. Судя по шагам, он накинул халат и куда-то ушел.

Я открыл глаза и перевел взгляд на будильник – было шесть пятнадцать утра. Достаточно поздно для буднего дня, но вставать не хотелось.

Вроде годовщина у нас ещё не скоро. Рина тоже появилась полгода назад, праздновать ее появление рано. День рождения Адриана – 15 февраля – и давно прошел. Мой день тоже намечался 4 ноября, до него ещё долгих полгода.

– Скажи папе «С добрым утром», – Адриан внёс в комнату бодрую и веселую Рину, грызущую специальную игрушку. С недавнего времени у дочери начали резаться зубы.

Вирус в крови по-прежнему не давал полноценного развития тканям, и многие вещи дочь познавала позже ровесников. Она всё ещё выглядела младше своего возраста, но уже не настолько, как раньше. Но вот психологически Рина перестала отличаться от других детей на площадках. Словно не было ни болезни, ни детского дома, ни постоянных врачей и регулярных обследований.

Даже то, что мы не являлись официально семьей, не мешало развитию, о чем постоянно твердили соцработники, работающие с нами. Кто-то из них наверняка знал о нашей особенности, но из жалости к Рине молчали. Хорошо, что были такие люди. Совсем не хотелось попасть в немилость ЗСЦ.

– Па-а-а… Па… п-па… – протяжно сказала дочь, как всегда сидя на руках. – Ут-т-то!

Игрушка моментально оказалась на полу, едва Рина очутилась в нашей комнате.

– Она уже ползает. Может, отпустишь, живая ведь? – привстав, спросил я.

– А мы любим сидеть на руках, правда, Рина? – не унимался Адриан.

– Ну, так что сегодня за день?

Я продолжал перебирать даты, но вспомнить ничего не мог.

– Ох, какой нехороший папа. Совсем забыл про твой день, – наконец просиял муж, опустив дочь на кровать.

Получив свободу, Рина тут же подползла ко мне.

– Ут-т-то, – повторила она, улыбаясь и протягивая руку.

В ее глазах сиял восторг. Столько новых вещей перед глазами она не видела давно. С самого появления в нашем доме. Видимо, ее привлек стеллаж на спинке кровати и книги в нем.

Мы обычно не пускали ребенка в нашу комнату. Так мы учили ее, что у каждого должно быть личное пространство и родительская спальня – не место для игр. Более того, если Рина привыкнет к этому, в будущем у нас будет чуть меньше проблем. Со своей стороны мы тоже не входили в детскую без надобности. Нам очень хотелось, чтобы дочь понимала личные границы: как свои, так и окружающих. Пусть она ещё не осознавала наших стараний – и приходилось днем закрывать дверь в эту комнату.

– Ее день? – я окончательно проснулся.

– Ага. Сегодня ее день рождения по документам, – Адриан смотрел на меня и словно чего-то ждал.

В его глазах плясали лукавые зелёные чертики. Я и в самом деле забыл про эту дату.

– Будем праздновать? – спросил я, чуть привстав.

– Да.

Рина тем временем попробовала залезть мне на живот, но у нее это не получилось, и она неуклюже упала на бок, рассмеявшись. Теперь она встречала некоторые свои неудачи смехом. Пусть и не все.

– Устроим вечеринку? – спросил я, погладив дочь по щеке.

– Нет, – покачал муж головой, присев рядом. – Давай просто вечер проведем вместе, как обычно.

Потом последовал грустный вздох:

– Да и звать некого.

И правда некого. Законодательное требование обязывало нас предупреждать окружающих, подходивших к нам, о болезни Рины, на случай если дочь порежется во время игры. В результате, стоило мне или Адриану появиться на какой-то детской площадке, как от нас шарахались все. Теперь я понимал, о чем говорил любимый полгода назад. Родители боялись и не подпускали своих детей, вне зависимости от пола. Пару раз даже слышалось обидное: «Зачем они ее сюда таскают?» и «Разве с этим вирусом выпускают из больницы?»

Пока Рина была мала, мы старались обращать все в шутку. Но дальнейшая перспектива казалась совсем уж мрачной: скорее всего, Рине будет трудно найти друзей и она проведет много времени в одиночестве. А если добавить сюда обязанность говорить о болезни… В общем, слова про надзирателя не казались такой уж неправдой.

Зазвенел будильник, на что Рина испуганно обернулась на Адриана. Звук был не таким громким, но она его раньше не слышала.

– Это будильник, – рассмеялся муж, вновь взяв дочь на руки. – Он помогает проснуться.

Рина попробовала повторить новое слово, но у нее ничего не вышло.

Встав с кровати, я направился в ванную: нужно было привести себя в порядок перед работой. За мной последовал муж с дочерью на руках.

Мы с мужем по очереди умылись, побрились и почистили зубы. Затем умыли дочь с помощью влажного полотенца. Ей умывание не нравилось, и она очень активно протестовала, сидя на руках.

После сборов мы приступили к совместному завтраку, во время которого мы больше следили за тем, чтобы Рина поела. Она уже научилась есть сама, пусть и по большей части руками, из-за чего регулярно требовалось отмывать и ее саму, и стул.

А ещё приходилось давать дочери лекарство: ведь в свои два года она едва ли понимала всю важность терапии. А ведь именно этот препарат давал надежду на хоть сколько-либо продолжительную жизнь.

Адриан за полгода виртуозно научился скармливать дочери отвратительные на вкус таблетки, смешивая их с фруктовым соком. Конечно, врачи не советовали так делать, но из-за возраста Рины по-другому не получалось.

– Вот так, – стирая пальцем остатки сока с губ Рины, хвалил ее муж. – Умничка. Видишь, не так и плохо.

На это Рина куксилась, смотрела обиженными глазами, но все же не плакала.

После завтрака пришла пора идти по своим делам.

– Как обычно? – спросил я у Адриана, поцеловав его в щеку.

– Давай чуть позже. Я хотел кое-что сделать.

Мы оба собирались. Но если я одевал плащ и поправлял галстук, то муж искал в шкафу верхнюю одежду Рины. Весна встречала каждый день прохладой и иногда туманами, что никак не радовало нас и почти полностью лишенную иммунитета Рину. Простуды дочь ловила только так. Нам приходилось кутать ее, что только мешало двигаться, но болезни лучшей альтернативой не являлись.

– Надеюсь, это не что-то нелегальное? – поднял я бровь.

Адриан на это шутливо выставил ладони вперёд и, закатив глаза, расхохотался:

– Вы меня вычислили, господин помощник прокурора! Обещаете скостить срок за частичное признание вины?

– Не гарантирую, – серьезно сказал я, но следом быстро обнял мужа и поцеловал в губы. – Все зависит от адвоката.

– Но вы же можете воспользоваться правом прекратить преследование на любом этапе и без объяснения причин, – отстранившись, улыбнулся Адриан.

– И откуда у вас такие знания подсудимый? – продолжил я нашу небольшую «игру». Своей паре я доверяю, так что ничего противозаконного в реальности не предвиделось.

– Я имею право не свидетельствовать против себя, сэр.

Глубокий долгий поцелуй и крепкие объятия, вот то наказание, которое заслуживал этот несносный балабол!

Рина тем временем сидела перед телевизором и смотрела мультфильм, не обращая на нас внимания. О прошлом напоминали боязнь оставаться одной и плач, когда я или Адриан исчезали из поля ее зрения.

Из-за этого приходилось долго укладывать дочь и специально ждать, пока сон станет глубоким, чтобы уйти, прикрыв дверь детской. То же касалось и моих сборов на работу.

Сначала мы не решались усаживать Рину перед телевизором. Неврологи не советовали возбуждать ее больше, чем это происходило при взаимодействии с окружающей средой во время игр или обучения. Компьютерные игры тоже оказались под запретом. Но это нас не останавливало. Главное во всем – мера. Одно дело – Рина сидит на коленях и наблюдает за бегающим кроликом полчаса, другое – она наблюдает за этим же без перерыва. Поэтому мы и решили: полчаса телевизора, пока мы собираемся утром, и столько же вечером не причинят большого вреда. Тем более терпеть часовые истерики не осталось никаких сил.

И вот мы оба оделись, попрощались, и я поспешил вверх по улице к остановке. Я знал, что через десять минут после моего ухода муж и дочь пойдут туда же, чтобы на автобусе доехать до парка.

Утро оставалось идеальным временем для прогулки: детские площадки встречали немногочисленных посетителей тишиной, и Рину не выгоняли из песочницы или с качелей.

Конечно, мы могли бы приобрести машину, пусть и подержанную, но цены на топливо всегда оставались болезненной темой, тем более с учетом расходов на лечение. К тому же страховка, обслуживание автомобиля тоже стоили денег. В итоге, взвесив все «за» и «против», мы решили не совершать подобной покупки.

* * *

В кабинете меня, как всегда, ждала огромная кипа бумаг. С тех пор как удалось устроиться помощником прокурора, работы у меня прибавилось. Но жаловаться на это не приходилось. Она едва ли оказалась сложнее той, что я выполнял, будучи адвокатом. Однако работать на госорганы мне казалось куда надёжнее и стабильнее. Да и работа зачастую сводилась к договорённостям между сторонами. Тут уж без изменений.

Помимо меня, отвечающего за поиски прецедентов и проверку документов, в штате было ещё три помощника.

Моей напарницей была милая девушка, совсем ещё юная. Пусть знаний ей вполне хватало, но вот дефицит опыта и усидчивости сказывался. Хотя стоит отметить, что в целом коллега вполне справлялась, а если и делала ошибки – то в основном из-за невнимательности.

Сегодняшний день исключением не являлся: кипа документов, куча проверок и даже работа с одним свидетелем. Правда, последнее очень быстро перехватил коллега. Да и дело там оказалось простое. Но я все равно порадовался: для меня проще классифицировать дела и проверять процедуры, чем работать с людьми. За работой с бумагами я не услышал телефонного звонка.

Сначала я было решил, что звонил кто-то из коллег, но быстро убедился, что звонок оказался не с внутреннего номера. Тогда я позвонил сам, благо функция обратного вызова работала исправно. Это оказался номер госпиталя «Эверплейс», о чем известило сообщение, прозвучавшее во время приветствия.

«Я хотел кое-что сделать…», – всплыли в памяти слова Адриана, пока играла музыка, а автомат соединял меня с ресепшеном. Может, опять какое-нибудь обследование? Вдруг настояли ЗСЦ? Успокоив себя, я положил трубку, так и не дождавшись ответа, и вновь погрузился в работу. Тем более что стопка даже на треть не уменьшилась.

По каждому из дел необходимо было проверить: процедуру, правильность составления протоколов, сверить судебные прецеденты из Кодекса Штатов, а также возможные статутные решения, если прецеденты все же имелись. После всего этого, папки попадали на стол моего непосредственного начальника – Говарда.

Работы не на один день.

Когда день подошел к концу, я спокойно попрощался с коллегами и направился к станции.

Похолодало, и я старался идти быстрее, остановившись лишь у торгового центра, чтобы купить что-то для дочери.

Первый день рождения… Она его, конечно, не запомнит, но это не значит, что на него не будет подарка. При покупке, помню, кассир очень мило улыбнулась, сказав, что такому подарку порадуется любой ребенок. Воодушевленный, я не заметил, как оказался у своего дома. Уже стемнело, вокруг жужжали фонари и квакали жабы. Воздух наполнился сыростью и запахом стоячей воды. Подойдя к двери, я насторожился: свет в окнах не горел.

Попробовал открыть дверь, но она тоже оказалась заперта. Странности продолжались. Отперев замок своим ключом и войдя внутрь, впервые по-настоящему забеспокоился: дом встретил меня тишиной и холодом, ведь отопление выключалось, когда мы уходили.

Было ощущение, что я один, и так жил многие годы. Лишь открытая дверь в детскую комнату да разбросанные книги комиксов напомнили, что со мной рядом был кто-то ещё. Впервые я заметил, что сквозь портьеру из окна гостиной виден унылый пейзаж, состоящий из одноэтажных соседских домов, да фонарные столбы, провода которых опутывали окончательно сгустившуюся темноту неба, озаряемое тусклым светом уличных светильников.

На Адриана подобное никак не походило, и тут я вспомнил злосчастный звонок из госпиталя. Решил позвонить ещё раз и, подойдя к телефону, заметил мигающий огонек автоответчика. Перемотав запись и включив ее, я был шокирован:

«Эрик! – на другом конце провода был Адриан. Его голос дрожал и хрипел. Запись тем временем продолжалась: – Я в госпитале «Эверплейс»! Приезжай, как только освободишься. Это очень важно!»

Взволнованный голос, звонок мне на работу, пустой дом – все это сложилось в моей голове, и теперь я понял: случилось и правда что-то из ряда вон. Но что?

Поехать в тот вечер в больницу я уже не мог: неприемные часы. Дозвониться мне тоже не удалось: рабочий день уже давно закончился. И, хотя горячая линия работала круглосуточно, многого на ней выяснить не удалось. А что мне могли сказать? Это же не врач, а всего лишь специалист, видящий данные в системе больницы. Так я и лег спать с тревожными мыслями о Рине. Ведь «Эверплейс» – один из немногих госпиталей в округе, работающий с больными ВМК. От этого ночь оказалась очень долгой.

Розовый обруч

Подняться наверх