Читать книгу Проба пера - Михаил Дорошенко - Страница 14

* * *

Присутствующие в зале обступают Холмса, задают какие-то вопросы, совершенно неразличимые в общем хоре. Он отмахивается рукой – бесполезно. Савва делает легкое движение рукой, и все замолкают.

– Так! Вопросы здесь задаю я, – спокойно говорит Холмс. – Вот вы, – обращается он к первой попавшейся даме. – Вы были на том балу?

– Нет, не была, но все знаю.

– Тогда пройдите, пожалуйста, в другой зал.

Дама остается на месте. Савва указывает на нее глазами, и она нехотя уходит.

– А вы? – обращается Холмс к стоящему рядом господину.

– Э-э… был. А как же?

– Как все произошло? – несколько иронически, вопрошает Холмс. – Где вы были в то время? Вы видели, как журналист Филимонов входил в комнату?

– Кто? А-а, ну, как же-с, видел! Впрочем, кто только туда не заходил! – и тихо обращается к Савве: – А куда нужно, чтоб заходил?

– Савва, что здесь делают посторонние люди?

– Здесь не все посторонние. Я, например, – тот самый. Вот он – я! Сижу, играю в карты, – показывает он на здорового мужчину, сидящего за ломберным столиком. – Чего, Спиридон, не идет карта? Ну, это судьба! Хотя у меня шла! Отправляя всех в другой зал, вы нарушаете целостность композиции. Все стоят примерно на тех же местах, что и гости на балу. Смотрите, какая красота! О, вот этот точно был! Господин Федяев, не расскажете ли вы нашему уважаемому гостю обстоятельства того дня?

– Был вечер, – начинает рассказ Федяев. – Погода была соответствующая моменту. Ветер трепетал верхушки деревьев! Молнии блистали… Небо беспрестанно озарялось фосфорическими всполохами зарниц…

– Да полно, Федяев! Какие молнии? День был ясный… – перебивает его Савва.

– Так день или вечер? – осведомляется Холмс.

– Господин Федяев – поэт. У него все вечер! – кривится Савва. – А вообще, конечно, был вечер.

– Был вечер, – продолжает Федяев. – Именно тогда я и задумал покончить с собой.

– Простите, из-за чего? – спрашивает Холмс.

– Причина уходит в века. Я могу поведать зловещую историю, нити которой тянутся буквально во все стороны, буквально во все!

– Нет необходимости. Итак, вы хотели покончить с собой…

– Я страстно хотел выиграть, чтобы получить право войти в эту комнату. Пока играл, трубный зов ангелов божиих в ушах слышал. Они душу мою грешную звали! Чувствую: уже выигрываю, как эта любопытная сволочь заняло мое место. А дальше вы сами все знаете. Хотя подозреваю, я даже уверен, вы – самозванец.

– Отчего же?

– Слишком хорошо говорите по-русски. На Руси вообще все самозванцы. Я, потому самоубийством хотел покончить, чтобы собою стать, наконец, – произносит Федяев трагическим голосом и отходит в сторону.

– Между нами, – морщится Савва, – редкая бездарь этот Федяев. Да бросьте вы эти расследования, Холмс. Идемте развлекаться! Может, к мадам Петуховой? А? Не хотите? Да вы б поели чего-нибудь! А то отощаете, как Кащей. В гробу лежал, не жрал ничего, прости Господи, воскрес и опять ничего не ест!

– Поговорим лучше о изобретателе.

Савва недовольно кривится.

– Господа, слышал ли кто-нибудь, – задают Савва и Холмс в один голос вопрос, – об исчезнувшем изобретателе?

– А, о том самом! – включается очередной гость. – Да, говорить о нем нечего. Маленький, плюгавенький… правильно? – поглядывает он на Савву. – Да? Я слышал, к тому же, изобретатель, которого вы ищете, утоп. Утонул, так сказать.

– Да я вам больше скажу, – вступает в разговор гость в офицерской форме. – Тут, в одном месте, не одного, а целую дюжину утопленников обнаружили. Бунтовщиков, должно быть, в прорубь спустили.

– Да вообще кругом тоска, бедность, голод, – проводит Савва рукой по залу со столами, заставленными изысканными яствами, – и, – добавляет, – разорение. О-о, какие гости сегодня у нас! – восклицает он. – Мое почтение, Сильвестр Фомич! Частный сыщик Крупицын. Наш петербургский Шерлок Холмс – не человек, а ум о двух ногах.

– Крупицын! Крупицын! Крупицын! – представляется человек. – Нервная у н-нас работа, господин Холмс! Нервная! Неровен час – убьют. Давайте отойдем в сторону от этого балабола Морозова.

– Вы что-то важное хотите мне сообщить?

– Я в курсе дела, знаю то, что вас интересует. Нам нужно встретиться, – и Крупицин трагическим шепотом бубнит на ухо адрес. – Увидите там люк в центре мостовой. Стукните три раза ногой. Да, Петербург – прекрасный город, – произносит он фразу нарочито громко, – но Лондон значительнее!