Читать книгу Проба пера - Михаил Дорошенко - Страница 4

В одном из лондонских клубов произошло преступление. В полной тишине курительной комнаты раздался выстрел из декоративной пушечки, стоящей на столе. Пушечка, оказавшись настоящей, изрыгнула снаряд, он попал в зеркало над камином и убил трех джентльменов, сидящих за столиком рядом с каминной решеткой. Осколки стекла и металла разлетелись по всему салону, и только годичные подборки газет в руках три джентльменов, сидящих в непосредственной близости от стола убитых игроков, спасла их от неминуемой гибели. Подшивки была достаточно толстыми, и большая часть осколков сквозь них не прошла и все же пара наиболее юрких пробили бумагу и застряли во фраке джентльмена, сидящего напрямую от зеркала. Когда освободили от облепившей его газеты, он так и застыл, глядя испуганными глазами сквозь разбитые стекла очков на происходящее. Изо рта у него торчала все еще тлеющая сигара, что придавало его лицу комический вид. Двое других джентльменов тоже имели неприглядный вид, но пострадали не так сильно, поскольку осколки прошли по касательной.

Преступление происходило на глазах у всех. Прибывший в клуб корреспондент газеты «Пари Дельф» сделал снимок за мгновенье до выстрела. На снимке все сидели на своих местах, никто не подходил к пушке. К тому же никаких следов не осталось, все смешалось от взрыва. Выстрел произошел сразу после того, как в соседнем зале прозвенели часы, фотограф включил свою вспышку. «Бом, бом, бом» – отзвенели часы, – изобразил слуга, – а потом «па-ба-бах!» Фотограф утверждал, что он, якобы, видел, как огненный куст разросся в зеркале. «Ширр, ширр, ширр – прошуршали осколки, – изобразил он, – а стекла зазвенели, как будто запели». Пользы, от их описаний не было, только слуга составил алиби фотографу, а тот слуге. Других подозреваемых не было. Кто принес в клуб снаряд, специально изготовленный для декоративной пушечки, зарядил ее и поджог фитиль, так и осталось неизвестным.

Никто в клубе не враждовал, не интриговал, не имел финансовых претензий друг к другу. Подозревать было некого. Следователи из Скотланд Ярда так ни к чему и не пришли, и тогда члены клуба решили пригласить частного сыщика с претенциозным псевдонимом Шерлок Холмс, о ком ходили слухи, что ему достаточно было присутствия статуи или еще какого-нибудь предмета из мрамора в комнате, чтобы увидеть сцену преступления. В том же месте, где не было подходящего фетиша для медитации, он сам себя гипнотизировал, раскачивая перед собой золотые часы на цепочке, до тех пор, пока не появлялось видение.

– Я, разумеется, все видел в видении, – сообщил Холмс, войдя в зал, – но у меня правило: не доверять галлюцинациям, даже, если они оказываются верными. В нашем мире логики и устойчивых заблуждений недостаточно сказать: я знаю, кто преступник, а доказательств на то не имею. Свидетельства богов, – показал он на статуи Ареса, свирепо оглядывающего присутствующих с одной стороны камина, и Афродиту – c другой, – не принимаются обществом. Одно дело указать на преступника из среднего класса, а другое на злодея из высшего света. В своих расследованиях я обычно исхожу из того, что тот, кто имеет самое твердое алиби из всех, возможно и есть преступник. Чем более тщательно преступник начинает выстраивать алиби, тем больше вызывает подозрений.

– Тогда меня можно в первую очередь отнести к преступникам, – заявляет председатель клуба. – Я вышел за десять минут до происшествия. Поджег фитиль и вышел.

– Могу сделать для вас исключение. Вы – не убийца, не только потому, что я видел другого, но еще и потому, что фитиль не мог так долго гореть. По обгорелому куску шнура можно заключить горение происходило, я проверял, не более двух минут. Возможно, преступником был один из убитых, который решил покончить самоубийством и унести еще несколько жизней с собой…

– Приемлемое объяснение, – кивает головой председатель.

– … или тот, кто, сидя в отдалении, любовался зрелищем совершенного преступления. Однако, дойти до пушки, зажечь фитиль и вернуться назад за две минуты проблематично. Преступником, скорее всего, мог стать тот, кто сел в зону поражения, но принял меры предосторожности, прикрывшись подшивкой газет, достаточно толстой, чтобы не пропустить осколки.

– Полицейские стреляли в подшивку и убедились, ее легко прострелить.

– Прострелить – да, а осколки проходят с трудом.

– Но все они были ранены!

– Царапинами всего лишь отделались.

– Не мог же человек сам на себя направить взрыв.

– Все думают так: не может человек сам на себя направить взрывную волну, закрывшись таким ненадежным средством, как газета, если он, конечно же, не самоубийца или сумасшедший. Как же, вы спросите, те два осколка, которые впились, скажем, в бок джентльмена больше всего пострадавшего от взрыва.

– Вот именно!

– Есть и на то объяснение: полагаю, под фраком у любого из них мог находиться самодельный панцирь из кожи буйвола или жилет из толстой шерсти. Наверняка, преступник все испробовал на манекене.

– Ха-ха-ха, – смеется председатель. – А лица!? Лица у всех были в крови от царапин!

– Лицом рисковал.

– Ну, это все косвенные улики, к тому же сомнительные.

– Это не улики, а предположения. В совокупности набирается много улик. Преступник все предусмотрел до мельчайших деталей. Для репетиции ему потребовался не один снаряд. Преступник оказался холодным и хитрым стратегом и тактиком. Просчитал все до мелочей. Явись вы к нему в дом, вы наверняка найдете у него несколько исчезнувших из салона подшивок, иссеченных осколками. Я проверял – исчезали. Уверен: можно найти и пушку в доме одного из трех подозреваемых, аналогичную этой невольной преступнице, – похлопывает Холмс пушечку по загривку.

– Джентльмены, вот ключи от моего загородного дома, – предлагает один из участников собрания, – можете послать ко мне кого-нибудь из клуба и убедится, что там ничего нет подозрительного.

– Нет надобности, джентльмены, останавливает Холмс жестом руки вскочивших участников с ключами, – верю, у вас в домах все в порядке. Больше всего пострадал джентльмен, сидящий во втором ряду за убиенными игроками, два осколка попали в него, но они не повредили ему. Двое других получили осколки по касательной, и они застряли в газетах. Оболочка снаряда была из олова, и осколки все мягкие, потому-то они подшивку пробили, но застряли в одежде, ибо вектор взрывной волны был направлен на первый стол.

– По вашим словам получается, что убийцей мог быть только тот, кто, закрывшись газетами, сидел во втором ряду от камина? Кого же из них вы обвиняете?

– Я обрисовываю картину того, что могло произойти, из деталей, которые видели все.

– Нет, этого не может быть. Это – несчастный случай. Кто-то зарядил пушку для… для фейерверка и забыл.

– Случай, конечно, несчастный, но кто-то зарядил-таки пушку и поджог фитиль.

– Какой-нибудь посторонний злодей.

– Привлекательная версия для вашего клуба. Слуга, конечно же, мог зарядить пушку каким-нибудь ядром, но никак не специально сделанным снарядом, если допустить, что у него имелись какие-то мотивы, месть, например, который выдвинул в первую очередь сыщик из Скотланд Ярда. Если слуга… предположим гипотетически… зарядил пушку снарядом, то уж зажечь фитиль он никак не мог…

– Поскольку вместе с фотографом находился под моим взглядом, – вмешался председатель. – Я вышел из салона и остановился в холле поодаль поговорить с одним из членов клуба. Краем глаза я видел, как слуга разговаривал с фотографом.

– Остаются три любителя чтения. Любой из них мог незаметно подойти к пушке и вернуться на место за время горения фитиля. Все остальные члены клуба сидели в отдалении и, как выяснила полиция, в поле зрения друг друга. К тому же уложиться в две минуты, чтобы подойти к пушке и вернуться, как мы уже выяснили, весьма затруднительно. Выбирайте!

– В какое положение вы ставите нас? Как можно выбрать?

– С помощью логики.

– Нет-нет, этого не может быть.

– Если мы не сумеем доказать вину одного из трех, тогда под подозрение попадают все оставшиеся в живых члены клуба, что затрудняет расследование.

– Полиция ничего не открыла. Полагаю, и мы ни к чему не придём.

– Полиция, да, не открыла, но разрешила воспользоваться всеми уликами, имеющимися в их распоряжении.

– Но собранных улик недостаточно, – говорит председатель, жестом руки заглушая гул возмущенных голосов.

– Да, недостаточно. Не достает одной какой-нибудь незначительной детали.

– Где же взять такую деталь, которая откроет все сразу? Вроде все на виду, а ясности нет никакой.

– Есть такой. Преступников всегда губит какая-нибудь деталь.

– Может быть, это все же несчастный случай? Какой-то из джентльменов, проходя мимо, случайно ткнул сигарой в фитиль, а теперь боится признаться в содеянном.

– Я, конечно же, понимаю, вам очень не хочется, чтобы преступником был член клуба. К тому же только в сочинении господина Верди брошенный на пол пистолет стреляет в того, в кого надо по сюжету. Несчастный случай, казалось бы, а повлек за собою гору трупов.

– Все, как у нас, все, как у нас.

– У вас все было подготовлено тщательнейшим образом, но именно это преступника обычно и губит. В нашем случае его выдали две крохотные дырочки на сигаре, которую он, чтобы не оставлять следов, наколол на вилочку для извлечения вишенок из коктейля, чего не нужно было делать вовсе, поскольку на сигаре не остается отпечатков пальцев. Преступник попытался стереть отпечатки с вилочки, но в спешке один упустил. К тому же не думал, что можно соединить два таких разнородных предмета, как сигара и вилочка. Взрывом ее отнесло в сторону, как и все остальные приборы со стола.

– Но почему вы решили, что это именно та вилочка? Они все одинаковые. Любой мог оставить отпечатки на них.

– Вилочка эта была в единственном числе, все остальные из другого набора, и она в точности соответствует дырочкам на сигаре, брошенной преступником на пол. Полицейские из Скотланд Ярда не придали этому никакого значения, а напрасно. Остается сравнить то, что обнаружила полиция на вилочке с отпечатками пальцев трех джентльменов, сидящих с газетами.

– Не вижу связи, – председатель растерянно поводит руками, как бы подыскивая, что еще сказать. – А вот! Не хватает мотива!

– В том-то и уловка, что преступление кажется безмотивным. Есть, однако, мотив: мудрость века сего и гордыня. Я, мол, совершу преступление, и никто не сможет его разгадать. Вот и богиня того же мнения, – указывает он на статую Афины. – Взгляните.

Присутствующие оборачиваются на статую, указующую пальцем куда-то вперед, и сразу же раздается выстрел. Все вскакивают, не понимая, что происходит, и кто стрелял. И только более всего пострадавший от взрыва джентльмен остается на месте в облаке дыма, исходящего из его груди, словно душа покидающая тело. Не вынимая револьвера из внутреннего кармана пиджака, он выстрелил себе в сердце.

– А вот вам и доказательство, а также и приговор. Мудрость мудростью, а револьвер в кармане был подготовлен на всякий случай. А отпечатков, кстати, и не было, да и вилочки были все одинаковые. Не сработала мудрость.

В газетах было объявлено, что частный сыщик, некто Шейлок Холмс, так и не выяснив истинных мотивов преступления, довел одного из подозреваемых до самоубийства.