Читать книгу Крылья над бездной - Мика Канти - Страница 7

Сдвинув брови, Брунн уже час наблюдал за тем, как Киан и Нкхау дурачатся в стороне от всех, не отрываясь друг от друга ни на секунду. Старейшина сидел рядом, подставив морщинистое лицо тускнеющим лучам заходящего солнца и, казалось, мыслями был где-то очень далеко отсюда.

– Интересно, – после длительного молчаливого наблюдения произнес Брунн. – Когда это закончится?

Старейшина усмехнулся и посмотрел на соплеменника.

– Уж не ревнуешь ли ты?

– Ревную? Я? У меня забот хватает. Скажешь тоже, – буркнул он, усаживаясь поудобнее. От долгого сидения у Брунна затекла спина. – Киан совсем расслабился. Вот когда он в последний раз ходил в дозор?

– Оставь их, – махнул рукой старейшина.

– Я все понимаю, но это уже слишком, – не унимался вожак. – Они же ничего не видят и не замечают вокруг себя. – Брунн сделал короткую паузу, видимо, подыскивая доводы поубедительнее, и наконец выдал: – Да и к тому же это небезопасно! Нельзя в наше время терять бдительность.

– Счастливых людей не смущает чужое счастье, – сказал старейшина. – Просто они есть друг у друга. А у тебя есть только я, старый трухлявый пень.

Брунн добродушно расхохотался.

– Это хорошо, что ты у меня есть, Сахо.

– Тебе нужно отдохнуть. Позволь себе это.

– Отдохнешь тут. И кто же поведет племя? Может, они? – Брунн кивнул в сторону воркующих влюбленных.

Лицо старейшины вытянулось и сделалось серьезным. Заметив эту перемену, Брунн перестал ухмыляться и испуганно замер.

– Может, и они.

Брунна точно хватил бы удар, если бы в следующую секунду он не увидел, что глаза старика смеются, а губы готовы растянуться в улыбку.

– Да ну тебя с твоими шутками! – отмахнулся он, поднимаясь под веселый смех старейшины.

Все еще бурча что-то себе под нос, Брунн зашагал по стойбищу и чуть было не споткнулся о малыша, кинувшегося ему в ноги. Мальчик лет четырех, с темными кудряшками, обхватил его ноги ручонками и, запрокинув голову, гримасничая, снизу вверх смотрел на него большущими карими глазами.

Брунн легко подхватил его и забросил к себе на шею. Взвизгнув от восторга и испуга одновременно, ребенок вцепился в его густую шевелюру. Мужчина осторожно взял его за крохотные пальчики и растянул тонкие детские руки в стороны подобно крыльям.

– Ну что, полетели?! – крикнул Брунн и пошел мерить широкими шагами территорию стойбища. Счастливый малыш заливисто хохотал, сидя у него на плечах.

Самым ярким воспоминанием из детства вожака племени Сахо было лицо его матери, красивое смуглое лицо – высокие скулы, выразительные темные глаза. И еще ее руки с тонкими запястьями, изящные и в то же время сильные. Она всегда смотрела на него с любовью. Вспоминалось ощущение безопасности и обволакивающего тепла.

И затем, как в калейдоскопе, эту картинку сменяла другая, не менее светлая – Сахо, многочисленный красивый народ, живущий размеренной счастливой жизнью. Сначала они появлялись, как призраки, когда сквозь одного можно было увидеть другого, и только потом становились плотнее, обретали четкие формы и цвет. Они проходили мимо, улыбаясь друг другу или о чем-то разговаривая, их лица светились. Точно такое же свечение излучало и лицо молодого вождя тогда еще огромного племени. Но удивительнее всего были его синие глаза. Взгляд этих необыкновенных глаз всегда был открытым и мягким, и все же иногда в них появлялось такое выражение, которое трудно описать словами – будто смотришь на лучи солнца, пробивающиеся сквозь густые белые облака.

Племя Сахо состояло изначально из пяти объединившихся племен: четырех живших по соседству и одного пришедшего с севера. Четыре местных племени объединились по причине своей малочисленности. По отдельности им было трудно отбиваться от нападок кочевников и более многочисленных местных племен. Образовавшегося союза уже было вполне достаточно, чтобы решить эту проблему, поэтому северное племя, пришедшее в их края, спасаясь от преследования земляков, они приняли весьма неохотно. Все-таки чужой народ, другие обычаи. Но причина, побудившая их принять северян, была веской. Вождь северного племени предложил им нечто уникальное – древний артефакт, за которым охотились все сильные мира – копье абсолютной власти.

Вожди остались при своих полномочиях, образовав совет племени. Кроме того, в обычаях четырех племен был совет старейшин, имевший большое влияние на все принимаемые решения. Именно совет старейшин настоял на том, чтобы был выбран один-единственный вождь.

Ссылаясь на древние предания и легенды, старейшины вещали о том, что Великое объединение было предначертано свыше и что возглавить их должен Избранный. Родится он под знамением, которое явится в небе и будет видно всем жителям этого мира. Однако в ожидании чудесного знамения бывшие вожди племен, не пожелавшие расстаться с властью, затеяли смуту среди своего народа.

Племена, уже успевшие к тому времени породниться, теперь представляли собой неспокойное море, на которое со всех известных направлений вдруг обрушились ветра и гнали его волны каждый в свою сторону. Новая система ценностей еще не была до конца сформирована, а старая трещала по швам и с катастрофической скоростью рушилась. В это смутное время и произошло предрекаемое старейшинами необъяснимое и ужасающее явление: однажды ночью в небе прогремел оглушительный взрыв, превратив на несколько минут ночь в светлый день, и земля содрогнулась.

В ту страшную ночь в племени родилось несколько младенцев. Поначалу старейшины не могли прийти к общему мнению, кто же из них Избранный, однако сложившаяся на тот момент обстановка, вынудила их отбросить разногласия и быстро принять решение. Они разглядели на тельце одного новорожденного, чуть выше пупка, родимое пятно в виде кляксы и торжественно представили перепуганному и измученному внутренними дрязгами народу Сахо будущего вождя. Бывшим вождям пришлось смириться с их решением, поскольку в ход событий, по словам старейшин, вмешалось само провидение.

Отца Брунна не стало, когда тот только появился на свет, поэтому мальчика всегда притягивал самый яркий и величественный мужской образ. Конечно это был вождь племени. Брунн постоянно крутился поблизости, завороженно глядя на высокого, прекрасно сложенного, могучего, как гора, молодого вождя. Но к нему было почти невозможно подойти на расстояние ближе десятка метров: он постоянно был окружен старейшинами, советниками или главными военачальниками. Когда он находился в плотном кольце привилегированных особ, его взгляд тускнел. И только вырвавшись из этого заколдованного круга, проходя по стойбищу сквозь расступающуюся толпу соплеменников, он оживал – его глаза снова вспыхивали мягким потусторонним светом. Сахо любили своего вождя.

Брунну посчастливилось приблизиться к нему один-единственный раз. Однажды, играя с другими детьми, он с разбега налетел на вождя. Подняв голову и увидев, кто перед ним, мальчик опешил и испугался, но молодой вожак смотрел на него тем самым мягким, светящимся взглядом. Брунн улыбнулся и протянул к нему руки, желая прикоснуться к «божеству». Неожиданно «божество» склонилось над ним, и в следующую секунду вождь подхватил мальчика, как что-то невесомое, и посадил на плечи. Он повернулся лицом к солнечному диску и расправил руки мальчика, словно крылья.

– Ну что? Полетели?!

Брунн вошел в пустое холостяцкое жилище и опустился на подстилку. Какое-то время он смотрел на трепещущие в темном небе звезды. Спина по-прежнему ныла, и некому было хорошенько ее растереть.

Брунн беспощадно терзал сердце и душу, вспоминая о том, как много людей он потерял по пути сюда. Мучился, изводил себя, пока не понял, что дальше так нельзя. Он должен оставаться в здравом, ясном уме и заботиться о живых. В его племени осталось всего пятнадцать человек.

Брунн лег и закрыл глаза, погрузившись в воспоминания о Золотом веке племени Сахо. В них он черпал новые силы. Он снова видел прекрасные карие глаза своей матери, видел молодого вождя, чей образ вот уже несколько страшных, полных испытаний лет освещал его жизненный путь.

Народы смешивались, рождались красивые здоровые дети. Численность племени росла, мощь его крепла. На огромное сильное племя не нападали, боясь даже подступиться к нему. Внешних угроз не существовало, но назревала другая проблема – племя разрасталось, и требовались новые территории. Советники то и дело подходили к вождю с докладами о приросте населения и настаивали на захвате близлежащих земель, заселенных другими племенами.

В ответ молодой вождь предложил нечто в те времена неслыханное: «Мы должны не силой захватить эти территории, а попытаться присоединить их мирным путем. Мы предложим им все, что у нас есть: защиту, наши знания, мудрость наших старейшин. Если они согласятся, то Сахо смогут расселиться среди этих племен, а мы расширим наши общие границы настолько, насколько будет нужно». Советники в недоумении хлопали глазами и качали головами, а старейшины предложили вынести этот вопрос на всеобщее голосование.

В совет племени входили те самые бывшие вожаки пяти племен, уже в годах, и их сыновья, выросшие среди Сахо, но воспитанные своими отцами. Эти молодые мужчины жаждали власти, будто вместе с кровью их отцов им передалась неизбывная, мучительная тоска по ней.

Острая, с трудом скрываемая зависть сквозила в их взглядах, направленных на молодого вождя. Каждый из них хотел бы оказаться на его месте. И еще в них говорили гены их воинственных предков. Рассказы отцов о завоевательных походах, об отважных воинах, что они слышали с детства, еще больше разжигали их вожделение.

Тогда и родился заговор. Они планировали убить вождя Сахо, представив всё так, будто по дороге попали в ловушку, устроенную верхушкой племени, с которым собирались вести мирные переговоры. Люди наверняка поверили бы в то, что еще один вожак захотел заполучить копье абсолютной власти.

Брунн очень хорошо помнил тот день, когда в последний раз видел вождя, покидающего племя в окружении немногочисленной свиты, свиты предателей. Он прошел сквозь расступившуюся толпу соплеменников, сжимая в руке золотое копье.

Советникам удалось привести коварный план в исполнение. Когда они на своих плечах внесли на территорию стойбища безжизненное тело молодого вождя, люди не сразу поняли, что случилось. Брунн выбежал навстречу странному шествию и замер, а вокруг него начали собираться соплеменники. Мать подошла сзади и положила дрожащие руки ему на плечи. Брунн огляделся и увидел бледные, искаженные лица. Раздался отчаянный женский крик.

Траурное шествие приближалось, и Сахо расступались, освобождая путь. Мать Брунна закрыла ладонью глаза сына, когда тело вождя проносили мимо них.

Брунн заворочался и открыл глаза. Он уставился в темноту и попытался проглотить ком, застрявший в глотке. Слезы душили его. Он больше не мог сдерживаться и зарыдал. Он плакал как ребенок, а тогда, в детстве, в тот страшный день, он не проронил ни слезинки, как и его мать. Внутри была пустота.

Так начался распад великого и могучего племени Сахо. Советники не смогли поделить между собой добычу, как, наверное, не смогли бы поделить на всех одну женщину, которую так долго и страстно желали. В конце концов они набросились друг на друга, как бешеные псы. Народ Сахо не хотел участвовать в этой сваре и начал разбредаться. Попытка новых вождей силой собрать редеющее «стадо» провалилась. Большинство военачальников встали на сторону народа. И все же внутриплеменные распри унесли в то время много жизней.

Несогласных с политикой новой власти попросту уничтожали. Спасаясь от безумства своих вождей, недавние соплеменники были вынуждены покинуть обжитые земли и разойтись кто куда.