Читать книгу Таинственные превращения - Морис Ренар - Страница 12

Таинственные превращения
Глава XII. Рассказ Лефевров

Оглавление

На следующее утро из Парижа в Эперне поездом второго класса прибыл неприметный пассажир, в котором лишь опытный глаз смог бы определить сыщика. Он направился в центр городка и, взглянув на табличку с названием улицы и на номер дома, неспешно вошел в овощную лавку.

– Мадам Лефевр? – приподнимая соломенную шляпу, спросил он женщину за прилавком.

– Я, сударь, – ответила подвижная брюнетка, быстро обслужила нескольких покупательниц и повернулась к месье: – Что вам угодно?

– Я вас долго не задержу. Нам надо побеседовать.

Лавочница нахмурилась, предвидя неприятности, ведь не просто так сюда явился неизвестный господин. Мари знала в лицо всех своих клиентов, но этого человека никогда прежде не видела в городке.

– Эжен, – позвала она, – подойди на минутку.

Из заднего помещения высунулся мужчина лет сорока в синем переднике.

– Что стряслось? – недовольно проворчал он.

– Со мной хотят поговорить. Пусть пока Сюзанна поторгует.

– Поговорить? Насчет чего? – насупился лавочник, но Мари сделала ему знак помолчать.

– Мадам, – начал посетитель, – ваше имя Мари Лефевр, урожденная Симон, не так ли? Пять лет тому назад вы служили горничной у госпожи Гюи Лаваль.

– Верно, сударь.

– Зайдемте-ка сюда, – предложил Эжен, пропустил жену и гостя в маленькую подсобку и плотно затворил дверь.

– Что-то случилось? – с опаской спросила Мари.

– Ничего нового. Я выясняю подробности касательно смерти мадам Лаваль и прошу вас и вашего супруга помочь мне. Месье Эжен, – обратился он к мужчине, – вы состояли садовником в поместье Люверси как раз в тот год, когда случилось несчастье; я ничего не путаю?

Необщительный Лефевр угрюмо кивнул, а его словоохотливая жена пояснила:

– Мы покинули Люверси в считанные дни после смерти хозяйки, так как собирались обвенчаться. Я была привязана к мадам Лаваль, но не ладила с ее сестрой, графиней де Праз, потому что та совала свой длинный нос в каждую мелочь. Эжен в то время вдовствовал. В Люверси мы с ним и познакомились, понравились друг другу, а после свадьбы поселились здесь, на его родине. Купили лавку, торгуем, как видите, и живем своим хозяйством.

– Сюзанна! – крикнула она, постучав в перегородку. – Иди и отпускай товар, мы заняты.

Из смежного помещения выбежала растрепанная девица в фартуке, растолкала женщин, которые ощупывали и взвешивали в руках овощи и фрукты, и встала за прилавок.

– Мадам Лефевр, – продолжал сыщик, – за те несколько дней, которые предшествовали катастрофе, вам ничто не показалось странным? Может, вы заметили в усадьбе посторонних людей? Или подозрительные детали? Вы сами не предчувствовали беду?

– Нет, сударь. На предчувствия у меня не оставалось времени – столько было работы по дому! А про какие детали вы говорите?

– Про те, на которые сначала не обращаешь внимания, а потом в свете трагических событий они приобретают значимость. Вот, к примеру, одна из них: достаточно ли прочными были стенки и решетки серпентария?

– Об этом не беспокойтесь, – хмуро обронил Лефевр. – Я как садовник лично следил за змеями, и жалеть надо скорее меня, чем этих тварей.

– Жалеть? По какой причине?

– Сбежавшая змея запросто могла меня ужалить, ведь я целыми днями работал либо в оранжерее, либо в парке. Что касается стенок, они были надежными, а состояние решетки того отсека, где сидела черно-белая гадина, убившая хозяйку, я девятнадцатого августа проверял особо.

– Но змея все-таки выползла через щель между прутьями.

– Да, эта тварь ее проделала, иначе бы никак.

– Значит, в течение дня эта щель…

– …отсутствовала. Я с утра и в полдень осматривал отсек: решетка была в порядке, прутья не деформированы. Единственно, между двумя досками пола я заметил малюсенький промежуток – меньше полудюйма, – но через него змея не пролезла бы.

– Кто-нибудь мог незаметно подойти к отсеку и специально увеличить щель в решетке, раздвинув прутья?

– Практически это возможно, но кто? И зачем? Чтобы выпустить змею? Я понимаю, на что вы намекаете, но какой кретин способен на такое? Змея укусила бы кого угодно, и его в том числе. В Люверси все дорожили своей жизнью: и хозяева, и слуги.

– Послушай, Эжен, – прервала его жена, – помнишь, мы с тобой тогда обсуждали: дескать, тут что-то неладно?

– Не помню, – помрачнел Лефевр. – Все, что я знал, я выложил без утайки.

– В ту ночь, когда умерла мадам Лаваль, – понизила голос женщина, – змею убили и закопали в роще.

– Впервые слышу, – удивился сыщик.

– Мы с Эженом тогда еще встречались как жених и невеста. Свидания назначали поздно вечером в парке, чтобы хозяева ни о чем не догадались. В половине одиннадцатого Эжен заканчивал обход усадьбы, я прибегала в рощу, и до полуночи мы болтали наедине.

– А если бы вы срочно понадобились хозяйке?

– Мадам Лаваль стала вызывать меня по ночам, только когда заболела, а до этого она крайне редко нуждалась в моих услугах после десяти вечера.

– В котором часу вы приносили ей лекарство, когда она слегла с бронхитом?

– Около часа ночи, причем регулярно.

– Продолжайте, пожалуйста. Что конкретно произошло в роще?

– Мы услышали чьи-то шаги: по аллее осторожно крался человек. Мы умолкли и спрятались в раскидистых ветвях, а он остановился неподалеку и стал рыть яму. Мы не поняли, кто это, но лопату видели: лезвие поблескивало в темноте. Мне сделалось так страшно, что я вцепилась в Эжена, мы замерли и не двигались до тех пор, пока копатель не ушел. Дрожа всем телом, я вернулась в дом, поднялась по черной лестнице к себе в мансарду и всю ночь не сомкнула глаз. Если бы мадам позвонила, я сию же минуту спустилась бы к ней в спальню.

– Сколько было времени, когда неизвестный орудовал лопатой?

– Около полуночи, – ответил Лефевр.

– Если змея умерла в полночь, значит, мадам Лаваль скончалась раньше. Я запишу это и обдумаю. Откуда такая уверенность, что человек закопал именно змею?

– Рано утром, пока все спали, я собирался сходить на то место и посмотреть, что там схоронено. Но известие о смерти госпожи все перевернуло вверх дном. Когда улеглось первое потрясение, я проскользнул в рощу: возле дерева, где мы с Мари стояли накануне, была присыпана свежая земля. Инструмент я всегда носил с собой, я же садовник. Я копнул и нашел черно-белую змею. Кто-то размозжил ей голову. Не медля ни секунды, я снова зарыл ее.

– Почему вы промолчали? Весь дом метался в панике от того, что змея где-то укрывается, а потом выползет и расправится с остальными.

– Мы с Эженом посоветовались и заперли рты на замок. Сознаться в том, что у нас по вечерам свидания, мы не могли. Случись такое при мадам Лаваль, это еще полбеды. Но если бы об этом узнала графиня, то в один момент вышвырнула бы нас обоих на улицу. Мы готовились к свадьбе и не желали остаться без работы и с плохой рекомендацией.

– Тем не менее вы поступили неправильно, – сурово заметил приезжий. – Речь шла о человеческих жизнях.

– Мы никого даже пальцем не трогали, – отрезала Мари, – и никто не вправе нас упрекать.

– Ладно, это поздно обсуждать. У вас есть предположения относительно личности субъекта, зарывшего змею?

– Нет, сударь, – заверил Лефевр. – Я подумал, что ее убил кто-то из обитателей поместья – тот, у кого она случайно оказалась на пути, когда выползла из спальни мадам Лаваль. Но все помалкивали и повсюду искали злобную гадину, и я решил, что ошибся.

– Вас не осенило, что в Люверси совершено преступление?

– Нет, сударь, у нас и мысли такой не возникло. Мы с женой полагали, что смерть хозяйки – несчастный случай. Незачем держать в усадьбе опасных хищников; от змей всегда жди беды, это не кошки и не кролики.

– А если предположить, что преступник – укротитель змей – выманил черно-белую рептилию из отсека и увлек ее в дом с целью убить мадам Лаваль?

– Разве это возможно? – охнула Мари Лефевр, прижимая к губам край передника.

– Будь у нас такие сведения, – сурово произнес лавочник, – мы заявили бы в полицию. Это не любовные свидания, а уголовное дело.

Таинственные превращения

Подняться наверх