Читать книгу Таинственные превращения - Морис Ренар - Страница 6

Таинственные превращения
Глава VI. Тревога графини

Оглавление

В клубе с тяжелыми портьерами и пушистыми, заглушавшими звуки напольными коврами царила полутишина.

– Граф де Праз здесь? – И так как швейцар в ливрее немного замешкался, мадам сухо добавила: – Я его мать.

– Сейчас узнаю, – поклонился лакей, проводив посетительницу в неплохо обставленную, но мрачноватую приемную, в которой не ощущалось женского присутствия.

Через пару минут мадам доложили, что граф Лионель тренируется в зале для единоборств и просит графиню пройти к нему. Вслед за швейцаром мадам де Праз преодолела целый лабиринт коридоров и наконец добралась до помещения, сверху донизу обитого черным деревом. Пол был выстлан мягким темным линолеумом. Лионель в кимоно кричащей расцветки, в легких туфлях со шнурками и с полотенцем на шее показался из двери душевой. Растрепанные волосы и лицо в багровых пятнах свидетельствовали о том, что на ринге ему пришлось несладко. В правой руке он держал боксерскую перчатку, а левой пытался поправить пояс.

– Простите, маман, что утруждаю вас приходом сюда. Но раз вы так спешно явились, я подумал, что дело не терпит отлагательства.

Они уселись в плетеные кресла и с минуту глядели друг на друга: Лионель – с нескрываемым любопытством, а его мать – с волнением, граничившим с испугом.

– Ну? – нарушил молчание молодой граф. – Говорите!

– Ты, конечно, сочтешь, что это глупо, но, по-моему, я обязана немедленно предупредить тебя. Впрочем, не исключено, что мои тревоги необоснованны.

– Нельзя ли конкретнее?

– Как тебе известно, Жан Морейль пригласил нас с Жильбертой к себе на чай. Я только что оттуда. Жильберта поехала домой, а я сразу к тебе. Не знаю, как объяснить доходчивее, но, в общем, Морейль показывал нам свои музейные экспонаты, и в связи со старинной лампой зашла речь о смерти Жанны. Мы с Жильбертой рассказали ему про то, что случилось девятнадцатого августа, и про то, что было потом. У меня сейчас в голове роится куча всяких наблюдений, в которых я еще не разобралась, но постепенно мною овладела одна шальная мысль. Мне сложно ее сформулировать, но я попробую. Ответь мне, Лионель, на пару вопросов и не сочти их странными: когда ты жил в пансионе, ты не знакомился с индусами? Не общался с укротителями змей?

– Маман, вы, наверное, устали, – отпрянул граф, вытаращив глаза. – Что на вас нашло? Я даже не слышал про таких укротителей. Зачем они мне? Какие змеи? Поезжайте домой, успокойтесь и примите капли.

– Слава богу, ты снял камень с моей души.

– Какой камень, о чем вы?

– Понимаешь, если бы следствие установило противоположное тому, что ты утверждаешь, на тебя пало бы подозрение.

– В чем? – изумился Лионель.

– В том, что ты впустил черную змею в комнату тети Жанны, а после смертельного укуса выманил рептилию назад из дома.

– Вы даете, маман! – вспылил Лионель. – Не ожидал от вас такого. Вы с ума сошли? Что вы городите? На каком основании меня заподозрят в такой мерзости?

– Жан Морейль делал неприятные намеки. Да, вероятно, я зря паникую, но я – мать и беспокоюсь за своего ребенка. Я кожей почувствовала опасность и поспешила предупредить тебя, чтобы ты знал, как правильно отвечать на вопросы, если они вдруг возникнут.

– Меня собираются допрашивать?

– Нет, дорогой, но реакция Морейля мне не понравилась. Такое впечатление, что он задался целью расследовать трагедию в Люверси и докопаться до истины. Он расспрашивал нас об инциденте во всех подробностях, будто сыщик, а Жильберте дважды сказал: «Что, если вам доставят эту змею, живую или мертвую?» Как тебе подобное обещание?

– Нормально, пусть ищет ее, если хочет. Я только обрадуюсь находке и, если надо, помогу ему в поисках.

– Так и я не возражаю.

– А отчего тогда вы всполошились? Почему боитесь, что Морейль начнет копаться в этой истории и искать преступника? И, главное, с чего вы взяли, что он обвинит меня?

– Не знаю, сын, зачем я вбила себе это в голову. Мать везде видит опасность. Месье Жан нарочно окружает себя таинственностью, и меня нервируют все эти его ключи и лампы. Я уже говорила тебе и Обри: инстинкт внушает мне, что Морейль скрытен. Сначала я подумала, будто ошиблась, а теперь убедилась, что нет. Более того, на деле оказалось, что все гораздо хуже. Как только мы рассказали ему о смерти Жанны, он перевел разговор на заклинателей змей и ясно дал понять, что смерть моей сестры и твоей тетки – не несчастный случай, а убийство.

– Маман, мне непонятно, при чем тут я? Объясните членораздельно.

– Послушай меня внимательно и не горячись. Я старше и опытнее, а ты еще юноша. Начнись расследование, в первую очередь заподозрят тебя. Тебе в то время уже исполнилось восемнадцать. А вдруг станут выпытывать, что ты делал поминутно той страшной ночью? Ты, наверное, уже запамятовал – пять лет прошло.

Лионель с нескрываемым гневом посмотрел на мать и воскликнул, сжав кулаки:

– Чего ради мне убивать тетю Жанну?! Какой у меня мотив?

– Мотив найдут – достаточно задаться целью. Ты не забыл, как газетчики поливали меня грязью после смерти сестры? Дескать, мне выгодно, чтоб Гюи Лаваль овдовел, поскольку я стремлюсь выйти за него замуж и прибрать к рукам его миллионы. А кто, если рассуждать теоретически, помог бы мне расправиться с Жанной? Ты, сынок, из чисто материальных побуждений, ведь деньги достались бы тебе.

– Вы фантазерка, маман, – воздел руки к небу Лионель и заливисто расхохотался, но графиню не так-то просто было смутить.

– Я пытаюсь доказать тебе, что от необоснованных подозрений не застрахован даже невиновный человек. Разумеется, я в тебе не сомневаюсь, я уверена, что убийца – змея. Никто не призывал ее в спальню Жанны игрой на дудочке, иначе я проснулась бы и первой прибежала на звуки. Жильберта в ту ночь вообще не спала и лежала рядом со мной; она тотчас растормошила бы меня, уловив малейший шум. Однако, дорогой, надо всегда быть начеку. Не зря говорят: предупрежден – считай, что вооружен. Если Жан Морейль с его выкрутасами начнет раздувать из мухи слона, тебе потребуется грамотно ответить на вопросы следствия.

– Я так и сделаю. Никаких индусов я в глаза не видел и змей укрощать не умею. Ха-ха-ха! Ну и чертовщину вы вбили себе в голову, маман!

Мадам де Праз ласково взглянула на сына, и выражение материнской гордости разлилось по ее бесцветному лицу. Она всхлипнула и припала головой к груди Лионеля.

– Прости меня, радость моя, – пролепетала она упавшим голосом. – Я ни с того ни с сего испугалась. Ведь я так беспокоюсь за тебя!

– Маман, – немного отстранился граф, – все это на вас не похоже. Вы у меня по жизни бесстрашная, а тут вдруг так разнервничались из-за какой-то дудочки. Что за ерунда? Держу пари, вы хотите сообщить мне что-то еще. Выкладывайте без утайки!

– А ты не рассердишься? – робко улыбнулась она; Лионель прочел в ее тусклых глазах безграничное обожание любящей матери и, как опытный манипулятор, нахмурил брови и напустил на себя недоверчивость. – В прошлый раз ты в моем присутствии неосторожно высказался по поводу Жильберты. Помнишь? Утром, у себя в комнате. Ты намекнул на ее прошлогодний грипп, от которого она чуть не умерла.

– Клянусь, я ничего такого не помню.

– Вот-вот, это и плохо. Ты не отдаешь себе отчета в том, какие чудовищные вещи порой произносишь. Я, твоя мать, прекрасно знаю, что ты мухи не обидишь, но посторонние судят о нас не только по нашим делам, но и по словам. Такими речами, легкомысленно сорвавшимися с твоих уст, ты сам себя загоняешь в западню. Ты рисуешь себя в ужасных красках. Не дай бог об этом кто-то пронюхает! Тот же Морейль, например. Он так просто этого не оставит.

– Напомните, что я вам тогда сказал.

– Тебе процитировать? Изволь. Твоя мать не страдает провалами в памяти: «Если бы в прошлом году болезнь Жильберты приняла другой оборот, мы теперь не оказались бы в столь критическом положении: наследство перешло бы к вам». То есть ты прямо заявил, что если бы твоя кузина умерла, то я получила бы ее богатство. Недопустимая несдержанность! Если ты произнесешь такое на людях, они подумают о тебе черт знает что, понимаешь?

Лионель пристально посмотрел на мать: в ее настойчивом, умоляющем взоре горела вся ее пылкая, беспокойная и решительная душа. Сын смягчился и промолвил почти примирительно:

– Да, маман, вы правы, мне надо следить за собой. Но верьте мне, клянусь честью: мой цинизм только словесный. Ничего плохого я не совершал.

– Вот и отлично, Лионель! – бросилась к нему в объятия графиня.

– Конечно, с женщинами никогда нельзя быть уверенным ни в чем. Однако повторяю: мне не в чем себя упрекнуть. Пока не в чем. А может, и никогда, все зависит от…

– От чего? – насторожилась мать.

– Буду откровенен, у меня от вас секретов нет: я хочу Жильберту и ее состояние, а еще точнее, я желал бы получить миллионы Лавалей либо вместе с их дочерью, либо без нее.

Мадам де Праз поджала губы и беспокойно зашептала сыну на ухо:

– Ловкость и интрига, больше ничего не требуется. Позволь мне руководить тобой и четко следуй моим советам.

– Я так и делаю.

– Первое: наблюдать за Жаном Морейлем по ночам, ты не забыл?

– Нет, мы с Обри уже условились: с сегодняшнего вечера начнем.

– Второе: контролировать свое поведение и речь, обещаешь?

– Так точно! – шутливо откозырял Лионель. – А вам, маман, надо следить за своими нервами. Вы вывели меня из равновесия индусскими подозрениями. Позвольте, я провожу вас до дверей.

Мадам де Праз с трудом поднялась из кресла и, уходя, напоследок обняла атлетические плечи сына в кимоно.

Таинственные превращения

Подняться наверх