Читать книгу Таинственные превращения - Морис Ренар - Страница 2

Графиня де Праз сидела у письменного стола и просматривала газеты, когда раздался звонок. Именно с этого момента начинается наша повесть.

– Тетя, – прозвучал в трубке бодрый молодой голос.

– Да, детка. Что ты так рано? Еще восемь утра.

– Ой, у меня потрясающая новость! Мне не терпится с вами поделиться.

Девушка говорила с таким воодушевлением, что графиня и без телефонного аппарата слышала звонкий голос, доносящийся из комнаты наверху.

– Новость? – насторожилась мадам де Праз. – Мне подняться к тебе?

– Нет, что вы! Я сама к вам спущусь.

Графиня повесила трубку и словно бы опечалилась. Это была невысокая худая женщина с блеклым лицом, на которое Создатель, видимо, пожалел красок. Ее прежде эффектные белокурые волосы потускнели и заметно поседели; она носила старомодную гладкую прическу с гребнем, которая очень старила ее, хотя графине не исполнилось и пятидесяти. Овал лица ее утратил прежнюю четкость, под глазами залегли темные круги и морщинки, уголки губ опустились. Выражение лица ее было растерянным, будто она постоянно о чем-то тревожилась, поэтому графиня не любила фотографироваться и выпроводила всех художников, которые  предлагали нарисовать ее портрет. Мадам облокотилась о столешницу и задумалась, сжав бледные губы и нахмурившись, так что на ее переносице обозначились некрасивые складки.

За портьерой послышался шорох, дверь распахнулась, и в комнату ворвалось чрезвычайно шумное и бойкое создание в атласных домашних туфельках и похожем на розовое облачко воздушном капоте.

– Здравствуйте, тетя! – налетела девушка на графиню, обняла ее за шею и звучно поцеловала в обе увядшие щеки.

– Что ты делаешь, озорница! Я только что припудрилась, – пожурила ее мадам де Праз.

– У меня такая радость! Вы себе не представляете! – склонила Жильберта Лаваль на плечо тетки свою изящную головку в каштановых кудряшках. – Это, конечно, немного неожиданно, но тем лучше! – завальсировала Жильберта по комнате, кружа в танце свою унылую родственницу.

– Перестань меня тормошить! – высвободилась та. – Что с тобой творится?

– Я счастлива, тетя!

– Ничего удивительного: ты такая молодая и хорошенькая!

– Верно, но я не об этом, – приблизила к уху графини Жильберта свои пурпурные губки и прокричала: – Я собираюсь замуж! Надеюсь, вы не возражаете?

Тетка внезапно вздрогнула, будто ее ударили по щеке:

– Замуж? За кого?

– За Жана Морейля, – прошептала девушка.

– Кто это? Я его не знаю.

– Знаете, тетя, вы просто забыли. Месье Пойяк представлял вам его, когда мы были на званом вечере. Почему вы побледнели? Вам нездоровится или не нравится мой выбор?

Графиня и вправду изменилась в лице и вцепилась в край стола, словно боясь упасть. Жильберта, сбитая с толку, обескураженно посмотрела на тетку, которая с трудом выдавила из себя кислую улыбку:

– Ничего, детка, я немного разволновалась. Я ведь не ожидала такого известия.

– Мне кажется, вы не рады, – вздохнула девушка. – В ваших глазах и голосе ощущается холодок.

Мадам де Праз взяла племянницу за руку.

– Дорогая, я люблю тебя, как мать, и беспокоюсь о тебе. Не слишком ли легкомысленно ты решилась на такой серьезный шаг? Тебе только-только исполнилось восемнадцать, ты совершенно не знаешь жизни. Ты уверена, что будешь счастлива с господином Морейлем?

Жильберта надула губки и сдвинула брови. Заметив это, графиня ласково привлекла ее к себе и погладила по кудрявой головке.

– Ну ладно, – сказала она. – Дай мне время лучше познакомиться с этим молодым человеком, собрать о нем кое-какие сведения, и если он такой, как ты думаешь…

– Он хороший.

– Ступай одеваться, деточка. Мы еще обсудим твои планы. Поцелуй тетю, она тебя в обиду не даст.

Раздосадованная девушка вяло коснулась губами лба графини и покинула комнату – на этот раз не бегом.

Оставшись в одиночестве, графиня де Праз нервно сжала пальцы и принялась вышагивать туда-сюда по комнате, служившей ей чем-то вроде рабочего кабинета, в углу которого стоял внушительных размеров сейф. Оригинальность помещения заключалась в том, что все его стены были увешаны оружием африканских туземцев: кожаными и деревянными щитами, боевыми ассегаями и стрелами разных форм и размеров. Графиня задумчиво оглядела это снаряжение и поморщилась, словно оно вызвало у нее какие-то неприятные воспоминания. Внезапно мадам остановилась у массивного стола в стиле ампир и потянулась к телефонному аппарату, бормоча про себя: «Еще посмотрим!» Она нажала на одну из кнопок и прошептала, прикрывая ладонью отверстие в трубке:

– Алло, Лионель! Алло!

В ответ раздалось нечленораздельное мычание:

– А? Что, мама?

– Ты спишь?

– Вернее, еще не проснулся.

– Поздно вернулся?

– Да уж…

– Я сейчас к тебе приду, есть важный разговор.

Мадам де Праз осторожно отворила дверь, на цыпочках пересекла вестибюль и тихонько поднялась наверх.

В комнате сына царил полнейший беспорядок – сразу было видно, что прошлой ночью Лионель недурно повеселился. Фрак лежал на полу, цилиндр был напялен на часы, помятый белый жилет валялся на стуле рядом с лакированными ботинками.

– Мама, что случилось? Я спать хочу, – промямлил молодой человек, ворочаясь на постели.

– Вот так и проспишь свое счастье, – упрекнула сына графиня, поднимая с пола фрак. – Пора заканчивать ночные кутежи, Лионель. Ты не забыл, сколько тебе лет?

– Двадцать три, – буркнул он, уткнувшись в подушку.

– Ты бездельничаешь, сынок, а в твоем возрасте уже нужно браться за ум, – присела мать на край постели и чмокнула сына в макушку.

– Что с вами, маман? – привстал он на локте. – Наводнение? Ураган? На вас лица нет.

– Лионель, ты помнишь, что я говорила тебе четыре года назад, когда погиб твой дядя?

– Что я должен понравиться Жильберте и со временем жениться на ней.

– Как же ты оцениваешь свои успехи в данном направлении?

– Никак, – опустил глаза Лионель.

– Очень плохо, что ты не слушаешь мать, – сердито произнесла мадам де Праз. – Пока ты прожигаешь жизнь, Жильберта влюбилась в какого-то Жана Морейля и собралась за него замуж.

Лицо Лионеля исказилось выражением неприязни:

– С чего вы взяли?

– Она пять минут назад объявила мне об этом. Что прикажешь? Радоваться?

– Что вы ответили?

– Ничего определенного, но запретить ей выходить замуж я не могу.

– Почему? Скажите, что вы возражаете, проявите свою власть.

– Какую власть? Жильберта – полноправная хозяйка, а я – ее домоправительница. Не забывай, мы живем в ее особняке. Чего я добьюсь, если поссорюсь с ней? Она встанет на букву закона, мигом избавится от меня и потребует отчета о состоянии дел, а оно не в нашу пользу, сынок. Ты помнишь, сколько проиграл в карты? И это еще не все твои долги.

– Ладно, не взвинчивайте себя.

– Я надеялась, – чуть не плача продолжала графиня, – что ты женишься на Жильберте, укрепишь наше положение и вознаградишь меня за мои страдания…

– Мама, не надо нервничать, – прервал ее Лионель. – Подождите лить слезы: не все потеряно. Согласен, я сглупил – надо было давно вскружить девчонке голову. Но ведь еще не поздно, особенно если вы поможете мне убрать Морейля с дороги. Я заглажу свое невнимание к Жильберте. Чертов Морейль! Откуда он свалился на нашу голову, образчик добродетели?

– Ты с ним знаком?

– Поверхностно, но я о нем наслышан. Он серьезный человек, увлечен живописью. Его не встретишь ни в барах, ни на танцполах, ни в казино, в отличие от меня, – усмехнулся Лионель.

– Он богатый?

– Определенно небедный. Особняк на авеню дю Буа, лошади, автомобиль «роллс-ройс». И ни одного порока. Ни дамы сердца, ни содержанки, ни любовницы. Одним словом, он – безупречный.

Мадам де Праз грустно и недоверчиво посмотрела на сына.

– Давай неведем справки, – предложила она. – Разве на свете есть идеальные люди?

– Браво, маман. То, что вы сказали, совсем не глупо. Мы ничего не потеряем, если проделаем такой трюк. Если же потерпим неудачу, то придумаем другую комбинацию. И деньги Лавалей не уйдут из наших рук!

– Только деньги? А твоя кузина? Ведь она красавица!

– Ничего особенного в ней я не нахожу.

– Мне хочется видеть тебя богатым и счастливым, мой мальчик.

– Богатым – значит и есть счастливым. Ладно, с сегодняшнего дня я установлю за Жаном Морейлем бдительное наблюдение. Мы выясним, действительно ли он такая редкостная птица. Меня, признаться, так и распирает любопытство. Кстати, маман, если бы в прошлом году болезнь Жильберты приняла другой оборот, мы теперь не оказались бы в столь критическом положении: наследство перешло бы к вам. Или я ошибаюсь?

– О чем ты? – отшатнулась мать и в испуге воззрилась на сына. – Что за мысли? Как тебе не стыдно!

– Успокойтесь, я не способен тронуть даже муху, – возразил он. – Но если обстоятельства складываются благоприятно, если вмешивается рок, что же – тогда приходится выбирать…

– Значит, ты совсем не любишь кузину?

– Маман, вы сами учили меня, что лгать – плохо, – мотнул он головой.

Мадам де Праз вздохнула и задумалась.

– А ведь она очень привлекательна, и, клянусь тебе, мне бы хотелось сделать ее счастливой.

– Выдайте ее за Жана Морейля.

– Не шути! Ты знаешь, что ты один для меня существуешь, мой мальчик. С тех пор как ты родился, ты у меня один на свете.

– А папа?

– Я не любила его так, как тебя.

– А дядя?

– Я вышла бы за него замуж только для того, чтобы сделать тебя богатым.

– Вы умница, маман! Я немедленно разыщу нашего бывшего лакея Обри и разработаю с ним план наблюдения. Как вы к этому относитесь?

– Неплохо придумано: Обри всегда готов услужить нашей семье.

– Я знаю, что вы устроили его привратником дома номер сорок семь на улице Турнон. Он, кажется, обижен на Жильберту, так?

– Еще бы! Ведь это она настояла на том, чтобы я его уволила.

– Все в нашу пользу, маман.

В эту минуту молодое звонкое меццо-сопрано огласило весь особняк: Жильберта напевала для собственного удовольствия бравурную песенку.

– Она у себя в комнате, – прошептала сыну мадам де Праз. – Я не хочу, чтобы она знала о нашем с тобой разговоре.

Графиня быстро поднялась, черной тенью скользнула вниз по лестнице и заперлась у себя в кабинете. Все еще думая о событиях, грозивших провалить все ее планы, мадам де Праз вынула из-за корсажа маленький ключик, с которым никогда не расставалась, и стала отпирать сейф. Четыре секретных замка щелкнули один за другим. Тяжелая дверца повернулась на петлях, и показались виньетки всевозможных ценных бумаг, заполнявших хранилище сверху донизу. Элизабет де Праз извлекла несколько пачек, прикосновение к которым, по-видимому, доставляло ей немалое удовольствие, и хотела уже сунуть руку в темную глубину, как вдруг голос наверху оборвался и смолк. Графиня поспешно втолкнула назад цветные пачки, прикрыла их другими, захлопнула стальную дверцу, защелкнула замки и спрятала ключ на груди.