Читать книгу Таинственные превращения - Морис Ренар - Страница 4

Жильберта сообщила тетке, что собирается пригласить Жана Морейля в гости, и мадам де Праз из осторожности смолчала. Во-первых, она уже привыкла ни в чем не отказывать богатой племяннице, а во-вторых, ей очень хотелось хорошенько разглядеть претендента на руку девушки.

Жан Морейль был принят в доме на правах друга. Лионель решил воспользоваться этим, чтобы, насколько ему позволит вежливая холодность жениха кузины, установить с ним более-менее тесное знакомство. После разговора с матерью сын графини старался чаще сталкиваться с Морейлем, где только можно: на поле для гольфа, на теннисном корте, в фехтовальном зале. Но уже через неделю избалованному сибариту надоело занятие, в котором он не усматривал никакой пользы, и он отказался от него, тем более что Обри, бывший лакей де Празов, по заданию Лионеля тоже следил за Морейлем и не замечал в поведении молодого человека ничего предосудительного.

– Маман, пусть за Жаном присматривает Обри, мне это скучно. Вы не возражаете? – спросил он графиню.

– Я тоже наблюдаю за Морейлем, – сообщила она, – и составила о нем некоторое мнение. Так вот, я чувствую, даже уверена: он от нас что-то скрывает. Он слишком задумчив и погружен в себя. Это неспроста: в его судьбе есть какая-то тайна.

– Какая именно? – удивился Лионель. – Он ведет обычный образ жизни богатого аристократа. Я вас не понимаю, маман.

– Мы все разузнаем, не беспокойся, – пообещала мать. – Я не первый год на белом свете. Если я сформировала о чем-либо впечатление, то оно редко меня обманывает.

– Конечно, вы очень проницательны, – почтительно поцеловал он руку графини. – У вас природное чутье. Однако я опасаюсь, что на этот раз вы принимаете за предчувствия свои желания. Оно и понятно: Жильберта – богатая девчонка, с ней мое и ваше будущее было бы обеспечено. Я ведь не прочь жениться на ней, а заодно и на ее деньгах, – заверил Лионель мать.

– Рассуждать мало, нужно действовать, – сурово заметила мадам де Праз.

Лионель поглядел на нее с некоторой тревогой.

– Действовать? Каким образом? Убедить Жильберту в том, что Жан Морейль ее недостоин, у нас не получается. Придется придумать что-то другое, чтобы она не вышла ни за него, ни за другого джентльмена. Я постараюсь, но это сложно.

– А ждать у моря погоды – это глупо! – резко воскликнула графиня.

– Честное слово, я теряюсь в догадках, маман. Что вы предлагаете? Такое впечатление, будто вы чем-то напуганы.

– Нет, Лионель, не бери в голову. Я немного расстроена – это верно, но все образуется, – обняла она сына, устремила на него полные любви бесцветные глаза и поцеловала в макушку. – Не сердись на мать, – попросила она. – Тебе не надо ничего придумывать, мой мальчик, повторяю: у Морейля имеется тайна, а раз он что-то скрывает, то это скверно для него и превосходно для тебя.

– Не знаю, что вам ответить, маман. Провидческим даром я, увы, не наделен.

– Хочешь, я тебе помогу? Давай я сама встречусь с Обри и хорошенько разберусь, в чем там дело.

– Не возражаю, – проворчал Лионель.

В тот же вечер возле дома номер сорок семь на улице Турнон остановился автомобиль, из которого вышли графиня де Праз с сыном и постучали в квартиру привратника. Обри уже поджидал их. Он распахнул дверь и принялся угодливо кланяться. Это был низкорослый седой человечек с некрасивой физиономией и бегающими туда-сюда хитрыми глазками. Его шея была такой короткой, что голова казалась втянутой в плечи. Ходил он осторожно, словно кого-то боялся, стараясь не размахивать своими длинными, как у гориллы, руками. Он обладал способностью сливаться с толпой, съеживаться, делаться незаметным, двигаться бесшумно и действовать втихомолку. Разумеется, такие навыки носили профессиональный характер: прислуживая господам, Обри привык оставаться на заднем плане, к столовому серебру и посуде прикасаться мягко, не допуская ни малейшего звона и бряцания, и вообще быть человеком-невидимкой, который выныривает перед гостями неизвестно откуда, проворно меняя тарелки и, точно по волшебству, наполняя бокалы лучшим вином.

Несмотря на такие таланты, мадемуазель Лаваль терпеть не могла Обри: не из-за физического, почти обезьяньего уродства, а вследствие морального убожества. Ничто так не выводило ее из себя, как кривая улыбка, постоянно блуждавшая на губах этого изворотливого и коварного антропоида. Вот почему Жильберта убедила тетку выдворить неприятного типа из дома, и Обри, лишившись места, затаил на девушку злобу. Между тем мадам де Праз хоть и выполнила волю племянницы, но не бросила бывшего лакея на произвол судьбы, а устроила привратником в один из принадлежавших Жильберте доходных домов и время от времени давала Обри различные поручения, которые тот выполнял вкрадчиво и ловко, как услужливая тень.

– Дорогой мой, – начала графиня, – у меня сложилось впечатление, что дело не сдвигается с мертвой точки. Да ты садись, пожалуйста, не суетись и доложи нам о результатах.

– Вы безгранично добры ко мне, мадам, – приторно улыбнулся Обри, с почтительной неловкостью устраиваясь на краешке стула. – Господин граф поручил мне следить за месье Морейлем, чем я и занимался, причем на совесть. Ничего особенного, однако, я не заметил, честное слово.

– Ну а все-таки? Чем занимается этот человек?

– Большую часть времени витает в облаках. Во всяком случае, видно, что его голова напряженно работает.

– Мне тоже так показалось, – кивнула мадам де Праз. – О чем же он, по-твоему, думает?

– Маман, я ведь говорил вам, что Жан Морейль – подающий надежды, усидчивый живописец, – вмешался Лионель.

Графиня остановила сына досадливым жестом.

– Каков его распорядок дня, Обри?

– Господин Морейль встает очень рано и скачет верхом в Буа.

– Всегда туда? Ты уверен?

– Маман, Обри не лжет, – заверил Лионель. – Я сам несколько раз ездил туда вместе с Морейлем.

– Затем, – продолжал привратник, – Морейль возвращается домой, переодевается, выходит на территорию усадьбы и занимается спортом. Завтракает он либо дома, либо в клубе. Иногда по утрам он устраивает пешие прогулки или назначает деловую встречу с кем-то из джентльменов. В остальное время он, как правило, посещает концерты, картинные галереи и музеи, читает в библиотеке, заходит к антикварам и в магазины старьевщиков. В общем, ничего порочащего в его поведении нет.

– Тут что-то не так, – поморщилась графиня. – У него, например, есть автомобиль. Разве он им не пользуется?

– Я тоже озадачился этим вопросом и познакомился с его шофером. Господин Морейль объявляет ему с вечера, куда они поедут на следующий день. Я нанимал то такси, то мотоциклет, чтобы замести следы, и всегда появлялся в назначенном пункте раньше Морейля. Но опять-таки, графиня, ничего странного или подозрительного не обнаружил.

– Куда он ездит?

– Осматривать старинные памятники и усадьбы в предместьях. Посещает антикваров. Шофер у него довольно общительный, я многое у него выведал.

– Он не лжет?

– Не думаю, мадам, я неоднократно проверял его.

– Так-так. Ну а вечерами чем занимается наш эстет?

– Вы удивитесь, но для парижанина его круга господин Морейль выезжает очень редко: в оперу, иногда в мюзик-холл. Никогда не кутит, не играет в карты. Раньше он, вроде бы, как и все молодые аристократы, бывал на Монмартре, но теперь словно забыл туда дорогу.

– Выходит, по вечерам Морейль возвращается домой довольно рано. Что он делает? Работает?

– Да, графиня, он просиживает за столом: листает толстые фолианты, что-то пишет.

Лионель, глядя в окно, задумчиво пояснил:

– Он автор книги «Женщины в произведениях Эжена Делакруа», а теперь заканчивает новый труд: «Дендизм в Англии». Он денди или желает им быть, как д’Оревильи, а также спортсмен и литератор. Когда же ему трудиться, как не по ночам, маман?

– Обри, ты подтверждаешь данный факт?

– Ну, мадам, ночью проникнуть в его дом я не могу…

– А с чьей-нибудь помощью?

Обри помолчал, как бы давая понять: «Это довольно опасно, графиня, так недолго скомпрометировать многих людей».

– Ситуация сложная, – резюмировала мадам де Праз.

– Забыл сообщить важную деталь, – оживился Лионель. – Я слышал, что знакомые называют Жана Морейля «человеком, который не спит». Якобы он до зари просиживает за письменным столом и почти не отдыхает. Один из его друзей, врач, обратил мое внимание на его глаза, в которых есть что-то особенное, характерное для людей, регулярно бодрствующих по ночам.

Мадам де Праз раздраженно поджала губы, процедив:

– Все наблюдения: и твое, Обри, и наши с Лионелем, – производимые с утра до вечера, но не с вечера до утра, не дали никаких результатов. Тем не менее мой инстинкт подсказывает…

– Что именно? – прервал ее Лионель.

– Когда на меня глядят чьи-либо глаза, – уверенно заявила графиня, – я всегда определяю, таится в их глубине нечто сокровенное или нет. В случае с Морейлем я готова поручиться, что да. Обри, надо убедиться, что наш денди действительно проводит ночи напролет за работой.

– Как же это осуществить?

– Начни с того, что выясни, не посещает ли его кто-нибудь по ночам и не выходит ли из его дома перед рассветом.

– Вы имеете в виду женщину, маман? – усмехнулся Лионель.

– Чем черт не шутит? – пожала плечами мадам де Праз. – Святых людей на свете нет, это я точно знаю.

– Вы правы, – добавил Обри с пошлой улыбкой.