Читать книгу Осколки сгоревших звёзд - Морвейн Ветер - Страница 12

Герцог Герард фон Крауз стоял у окна своего кабинета и с грустью смотрел на двоих молодых людей, удалявшихся по дороге прочь.

Он любил своего внука, Ролана фон Крауза, так же сильно, как когда-то любил его мать, Камиллу фон Крауз – больше всех богатств Гесории.

Камилла сделала свой выбор, хотя видят звёзды, реши она иначе, Герард не стал бы ей мешать. Но Камилла никогда не желала поблажек для себя. Она жила ради Аркана и ради своей семьи. Она не могла полюбить того, кто был их врагом.

Звёзды не были благосклонны к ней. Хотя Герард отказался от титула, передав его ей, Камилла не провела на посту главы сектора и десяти лет. Кое-кто поговаривал – и Герард склонен был согласиться с ними – что виной тому стал её супруг. Он надеялся, что от не в меру влиятельной жены настоящая власть в Аркане перейдёт к нему.

Герард и в мыслях не мог бы такого допустить, даже не будь его подозрения о причине смерти Камиллы так сильны. Как только Звёзды приняли её прах, Луис Дюран был отлучён от семьи и больше не посещал дом Краузов никогда.

Но здесь, в герцогском поместье Звёздная Пыль, остался его сын. И чем старше становился Ирвин, тем больше Герард узнавал в нём отца. Как ни старался он полюбить младшего внука так же, как любил старшего, воспоминания о смерти Камиллы всплывали в его памяти всякий раз, когда Герард смотрел на мальчика.

Были и другие причины, по которым он не мог доверять Ирвину. Возраст Герарда этой осенью перевалил за двенадцатый десяток лет, и он слишком хорошо знал, как много решает кровь.

Род Луиса тоже был достаточно знатен и богат. И Ирвин, получивший бразды правления системами Аркана, всегда помнил бы о том, что в нём течёт не только кровь Краузов – но и кровь Дюранов.

Пристрастия Герарда были очевидны и просты и до последних дней он надеялся, что его личным симпатиям и его долгу главы семьи не придётся разойтись.

До последних дней – пока Госпожа Консул не вошла в его дом и не предъявила ультиматум, который назвала красивым словом «союз».

Хельга требовала, чтобы Герард написал завещание на имя Ирвина, и даже объясняла почему – Ролан слишком импульсивен, слишком «склонен к деструкции» по её же собственным словам.

Герарда, разумеется, мало убеждал этот аргумент. Куда существенней был другой – Консул обещала лишить Краузов патентов на разработку шахт в пограничных землях между Логосом и Арканом, которые Герард получил из её же собственных рук после войны.

О честности говорить не было смысла – Герард был знаком с Хельгой больше восьми десятков лет и отлично знал, что та представляет из себя. Какие бы благие намерения ни вели её, Хельга не была представительницей ни одного из знатных домов и о чести не знала ничего.

Впрочем, идти на поводу у её требований Герард не собирался. Да, в руках Хельги была возможность не только лишить большей части доходов его семью, но и передать эти доходы в руки проклятых Рейнхардтов. Но у Герарда тоже оставались тузы в рукаве.

Как ни хотел он дать Ролану возможность самому строить свою жизнь, благополучие семьи было важней.

«Особенно, если он собирается выбрать эту девушку… не принадлежащую ни к одному из Великих Домов, – думал Герард, глядя, как двое удаляются по аллее прочь, – ему всё равно нужно продолжать род».

Исгерд шла рядом с Роланом, стараясь попадать в ногу, и невольно удивлялась тому, как отличается эта прогулка от той, самой первой прогулки с Волфгангом.

Этот парк был ей таким же чужим, и Ролан не спешил посвящать её во все тайны внутренних отношений дома фон Крауз. О своём детстве он рассказывал скупо, выбирая лишь те моменты, которые запомнились ему с лучшей стороны.

И всё же в любом из рассказов Исгерд чудилось биение жизни – настоящей, пропитанной свежим воздухом соснового парка, которой не доводилось испытывать ей самой.

– Здесь мы с Брантом встретились первый раз, – сказал он, указывая на узкую полосу побережья, покрытую чёрным вулканическим песком. – Его отец приезжал к… – Ролан запнулся, но Исгерд не стала выпытывать у него недосказанные слова.

– А почему это место называется Звёздная Пыль? – вместо этого спросила она.

– О! – Ролан ощутимо обрадовался, и не только возможности избежать неловкости: – Посмотри вон туда, – он потянул Исгерд за руку и ткнул пальцем на склон горы, но Исгерд не разглядела ничего, кроме камней. – Это потому, что солнце уже движется к закату, – сказал Ролан, правильно разгадав её молчание, – на рассвете скалы отсвечивают, отражая свет Южной звезды. Это не просто так. Как пишут в старинных книгах, первый корабль, открывший космическую эру, возвращаясь с Астеры приземлился именно там. Вернее… приземлился – не очень правильное выражение, но никто не погиб. В трюмах его находился груз из новых миров. Я не знаю какой. Но он рассыпался, и с тех пор скалы блестят. А на месте нашего поместья тогда уже стоял замок… Его стены почти разрушились теперь. Но тогда какой-то заезжий менестрель, заглянувший сюда, посмотрел на скалы и назвал его «Звёздная пыль». Этому имени уже почти тысяча лет, и мы бережно храним его, как память о тех временах.

– Странно, – Исгерд отвернулась от скал и посмотрела на Ролана, – ты так хочешь всё поменять – и в то же время так хочешь сохранить то, что давно потеряло смысл.

Ролан на мгновение поджал губы, по скулам его пробежали желваки, и Исгерд уже подумала было, что он обидится, но Ролан спокойно ответил:

– Я не вижу смысла губить красоту. Не вижу смысла губить что бы то ни было, что не приносит людям вреда.

– Но порядок, установленный Консулом – приносит, ты так хочешь сказать?

Ролан покачал головой.

– Я не хочу говорить с тобой об этом. Я знаю, что ты не согласишься со мной.

Они надолго замолкли, а потом Исгерд сказала:

– Да.

– Пойдём. Я покажу тебе твои комнаты. До бала осталась всего пара часов.

Апартаменты, предоставленные Исгерд на эти несколько часов, занимали почти что целый этаж в небольшом флигеле, похожем на башенку, сделанную из цукатов. Они имели небесно-голубой цвет, а башенка сверкала в закатных лучах солнца как та самая звёздная пыль.

Исгерд приняла душ – хотя к её услугам и была просторная мраморная ванна, углублённая в пол, принимать ванны она не любила.

Обмотав тело полотенцем, вышла на балкон и постояла некоторое время, вдыхая запах свежей хвои и недавнего дождя, а затем увидела Ролана, стоящего на посыпанной гравием дорожке. Тот махал ей рукой.

Исгерд восприняла это как сигнал и мгновенно нырнула обратно за полог из тюля.

Она всегда одевалась сама, потому сразу же выставила явившуюся помогать горничную, натянула привезённые с собой кюлоты и, надев свежую сорочку, принялась разглаживать мельчайшие складочки на манжетах. Платьев Исгерд не любила и никто, кроме Хельги не смог бы убедить её надеть предписанный этикетом креналин. Затем накинула сверху камзол, взбила пальцами волосы, ещё раз проверила достаточно ли живописно лежит ткань у горла и на запястьях и, закрепив на лице маску, украшенную жемчугом, стала спускаться вниз.

Ролан уже ждал её. Он стоял у самого выхода в камзоле из тёмно-синего бархата, удивительно подчёркивавшего его глаза. Почти сразу же он подхватил Исгерд под руку и медленно повёл по аллее. Рука его так крепко держала локоть Исгерд, что та оглянулась было, чтобы попросить того ослабить хватку, но замолкла на полуслове, поймав в глазах Ролана незнакомое, одновременно жаждущее и затравленное выражение.

– Что-то не так? – спросила Исгерд вместо того, что хотела.

– Всё хорошо, – сказал Ролан быстро, – а вас что-то беспокоит?

– Нет, – Исгерд качнула головой и снова посмотрела вперёд. Подумав, положила поверх руки Ролана, лежащей на её локте, собственную ладонь.

Хватка медленно слабела, будто Ролана отпускала судорога.

Так они миновали аллею, ведущую к дому, и вошли в трёхстворчатые двери.

Дворецкий в лазурной мантии – такой же старомодной, как и одеяние герцога – стукнул посохом о пол и объявил:

– Ролан фон Крауз и его…– он замешкался, но, так и не получив подсказки, закончил: – и его спутница.

Посох ударил ещё раз. На несколько мгновений все взгляды обратились к ним. У Исгерд под маской запылали щёки, но переигрывать она не привыкла. Сделала глубокий вдох и шагнула вперёд.

– С открытым лицом вы привлекли бы меньше внимания, – не преминул прокомментировать Ролан.

– Я привлекла бы его ещё меньше, если бы осталась в Академии, – огрызнулась Исгерд.

Ролан не ответил, и они прошествовали внутрь, чтобы поприветствовать хозяина торжества.

– Ролан, ты будешь нужен мне, когда часы пробьют девять, – шепнул герцог, когда Ролан на мгновение наклонился к нему.

Ролан бросил на Исгерд, сопровождавшую его, короткий взгляд и отвернулся раньше, чем та что-нибудь заметила.

Затем они снова остались наедине среди музыки и кружившихся в танце пар.

– Вы согласитесь подарить мне танец – поинтересовался Ролан, когда зазвенели первые аккорды вальса.

Исгерд насмешливо подняла бровь.

– С чего вы взяли, что я умею танцевать? Я телохранитель, стрелок, пилот.

– Мне так показалось, – признался Ролан. Он настолько привык видеть Исгерд среди наследников, что успел порядком позабыть, что она – не одна из них, и вещам, которые естественны для любого аристократа её могли и не обучать, – Надеюсь, я вам не смутил?

Исгерд фыркнула и прищурилась.

– Скажите честно, фон Крауз. Вы считаете, что если меня назначили в пару к нашему дражайшему Рейнхардту, то я обязана быть обучена женским делам?

Ролан закашлялся, едва успев подставить кулак.

– Во-первых, – сказал он, когда дыхание выровнялось, – мне это и в голову не пришло. Во-вторых, я бы предпочёл, чтобы вы не вспоминали о нём, пока находитесь здесь.

Некоторое время Исгерд пристально смотрела на него сквозь прорези маски, а потом кивнула и первой протянула ему руку.

– На самом деле вы правы, – сказала она, – я обучена и убивать, и танцевать. В зависимости от того, что принесёт Гесории больше пользы.

Последние слова заставили Ролана нахмуриться, но он понимал, что не имеет права попрекать Исгерд чем бы то ни было – теперь уже нет. Ведь Ролан готовился заключить такую же сделку, как и она.

Он потянул Исгерд на себя, вовлекая в круг танцующих пар, и музыка унесла их на своих волнах.