Читать книгу Спаси меня - Ната Радуга - Страница 1

Словно через толстый слой ваты, слышу какое-то неприятное пищание, в воздухе витает запах лекарств, на пол-лица чувствуется что-то инородное. С трудом открываю глаза, и вспышка света заставляет зажмуриться. Ощущения какие-то странные, незнакомые, как, собственно, и всё вокруг. Попытка поднять голову с подушки не венчается успехом. Тело будто чужое, и, с трудом разглядев себя, я понимаю, что почти весь перебинтован.

Что, мать вашу, происходит?!

– Здравствуйте, – раздаётся незнакомый голос, и я обращаю внимание на мужчину в белом халате. – Как вы себя чувствуете? – спрашивает он и, наклонившись надо мной, светит маленьким фонариком в глаза.

– Никак, – едва слышно хриплю я и только сейчас понимаю, что на мне кислородная маска.

– Не стоит быть таким категоричным, – вежливо улыбается мужчина. – Вы пережили несколько операций, долго пробыли в коме, мышцы атрофировались, но в скором времени всё придёт в норму. Главное, что нам удалось вас спасти, – успокаивающим тоном сообщает.

Вот только нихрена мне не спокойно. Какие ещё операции? Какая кома? И от чего, мать вашу, меня спасают?

– Тихо-тихо, – проводит рукой по моему плечу докторишка, понимая, что меня начинает трясти. – Не паникуем, всё хорошо, ваша жизнь уже вне опасности, – мило улыбается, чем только сильнее выводит из себя.

Но вопреки нервному состоянию, я делаю пару глубоких вдохов, и медленно успокаиваюсь под мирным взглядом молодого врача.

– Что произошло? – хриплым голосом спрашиваю, но из-за маски говорить тяжело, и, поняв это, мужчина снимает её.

– К сожалению, затрудняюсь ответить на этот вопрос, – с грустью сообщает он. – Я нашёл вас на обочине дороги, на волоске от смерти, и вам очень повезло, – улыбается, проводя какие-то манипуляции с проводами, что приклеены к моей груди.

– А вы кто? – вопрос вырывается прежде, чем я успеваю подумать.

Ну, очевидно кто – врач. Что за глупые вопросы?!

– Я Черкасов Матвей Петрович, как понимаешь, врач. Это моя клиника, – разводит руками и улыбается.

Смотрю на него, и создаётся впечатление, что его ничем не взбесить. Он, наверняка, из тех людей, которые всё время улыбаются, верят в добро и занимаются благотворительностью.

– Ясно, – киваю сухо и отворачиваюсь к окну, где виднеется зелёное дерево.

– Твоя очередь, – говорит он и садится рядом, внимательно глядя на меня.

– Что? – перевожу взгляд на него.

– Мы ведь знакомимся, твоя очередь рассказать о себе, – с той же бесящей улыбкой.

– Я… меня зовут… – замолкаю, чувствуя, как меня окутывает паника.

Дыхание сбивается, глаза бегают по комнате, мозг судорожно пытается включится, но в голове ветер воет.

– Не помню, – шепчу одними губами. – Я не помню! Не помню! – уже кричу, осознавая всю степень катастрофы, в которой оказался.

– Спокойно, – мирным тоном пытается меня утихомирить Матвей, мать его, Петрович.

Но поздно. Истерика взяла верх, и от страха я творю какую-то хрень в виде сорванных проводов с груди и вытаскивания иглы от капельницы из руки. И понятия не имею, откуда взялись силы, потому что пять минут назад я и шевелиться не мог.

– Я не помню! Ничего не помню! – ору во весь голос, не замечая, как в палату входят два амбала и за одну минуту заставляют успокоиться.

Врач вводит какой-то препарат, пока эти двое меня удерживают, возвращает на место капельницу и провода. И всё это со спокойным выражением лица, словно ему приходится каждый день иметь дело с буйными пациентами.

– Теперь можно и поговорить, да? – опять улыбка на лице, которую хочется стереть. Аж кулаки чешутся двинуть ему.

Сжимаю челюсть и отворачиваюсь к окну, не желая вести светские беседы. Вообще лучше будет, если он уйдёт и оставит меня в покое, но, чувствую, он и не думает об этом. И судя по тому, что он устраивается поудобнее на койке, где лежу, я правильно думаю.

– Значит, что мы имеем, – тем же бесяще-спокойным тоном проговаривает и, зацепив край простыни, оголяет мою наполовину перебинтованную грудь.

– Не трогай меня! – требую я, но тщетно.

– Под рёбрами мы обнаружили татуировку, – продолжает он, пользуясь тем, что мне его санитары связали руки, и я не могу дать отпора, да и введённые лекарства заставили всё тело обмякнуть.

– Ты глухой? – огрызаюсь на него я, едва найдя силы поднять голову с подушки.

– Красиво нарисованное имя и год рождения, – откровенно игнорирует меня докторишка. – Точно не сын, – задумчиво произносит он и проводит холодным пальцем по моей коже, заставляя её покрыться мурашками. – Возможно брат, или кто-то очень близкий. Но я всё же склоняюсь к тому, что это твои данные, Давид, – при произнесении последнего слова он поднимает взгляд на меня.

Смотрит прямо в глаза, словно пытается что-то там прочитать. Я рассматриваю его ровные черты лица, аккуратно коротко стриженную бороду, ровный нос и чувственные губы.

Что? Какие губы? Совсем с дуба рухнул? Перед тобой сидит мужик!

– Судя по году рождения, тебе двадцать восемь лет, – его слова заставляют мгновенно забыть о его губах и моих замечаниях по поводу их чувственности.

– Какие ещё двадцать восемь лет? Мне недавно двадцать три исполнилось. Что ты несёшь? – взволновано рычу на него, ещё не понимая, что имя точно моё.

– Я всего лишь предполагаю, не стоит волноваться, – мягко проговаривает и, сжав моё запястье, запускает по всему телу волны тока.

– Это невозможно, – отчаянно мотаю головой, не разбираясь в этих ощущениях и ещё не врубившись, что кое-что я всё же помню.

– Тебе надо отдохнуть, – улыбается и поднимается с кровати. – Поспи, и попробуем ещё раз поговорить спокойно, – проходится взглядом по всем приборам и выходит из палаты.

Оставляет меня в глубоком замешательстве и с огромным потоком мыслей, что мгновенно вызывают головную боль. Веки тяжелеют, но я старательно отгоняю от себя сон, пытаясь сложить имеющиеся кусочки паззла воедино.

Что я потерял память, уже понял. Несознательно возражал насчёт своего возраста, но не имени. Откуда-то пришло понимание, что я Давид. Есть возможность, что таким же образом придут и другие воспоминания?

Введённые лекарства достигли своей цели, и держать глаза открытыми становится всё труднее, почти невозможно. Сам не понимаю, как они закрываются, и я погружаюсь в глубокий сон.

Проснувшись, я замечаю, что за окном темно, а в углу палаты в кресле сидит Матвей. На тумбочке рядом светит настольная лампа, у него в руках открытая книга, а он сам тихо посапывает.

Снова принимаюсь его рассматривать с каким-то неподдельным интересом, забывая о снах, что я видел.

Кто он такой? Нет, не в смысле врач или нет, но что это за человек? Терпения ему явно не занимать. Мы не так долго беседовали, но понять, что он очень спокойный и уравновешенный, я успел. И главный вопрос: почему он не уехал домой, а сидит и дежурит в моей палате?