Читать книгу Спаси меня - Ната Радуга - Страница 2

Давид

Продолжая размышлять, опускаю взгляд на его руки, замечая про себя, что это не руки врача. Хотя, с другой стороны, когда это я стал разбираться в мужских руках?! Но почему-то кажется, что у докторов руки должны быть нежные, немного похожие на женские. А у этого они покрыты сеткой бледно-синих вен, будто он тяжести целыми днями таскает.

Прохожусь взглядом выше, к бугрящимся мышцам, обтянутым белой тканью халата, к мерно поднимающейся и опускающейся груди. Белая рубашка под докторским одеянием расстёгнута на одну пуговицу, а галстук ослаблен. Видимо, мужчина устал и немного опустил свой презентабельный вид. Покрытый чёрной коротко стриженной бородой подбородок расслаблен, рот слегка приоткрыт, от чего нижняя губа кажется выпирающей вперёд. Поднимаю взгляд выше и натыкаюсь на карие глаза, что смотрят на меня поверх очков в чёрной оправе.

Поймали с поличным!

Прочистив горло, я отворачиваюсь, принимаясь оглядывать палату и делая вид, что меня очень интересует потолок и стены этого помещения. Чёрт! Чувствую себя нашкодившим ребёнком, которого сейчас будет отчитывать большой дядя. Но, по сути, я ничего не нарушил, только смотрел на него.

«С интересом смотрел», – насмешливо шепчет голос в голове.

И что? Имею право, моя жизнь в этих руках, он меня вообще-то лечит. Правда хрен знает от чего. Кроме того, что мое тело наполовину в бинтах, а ко мне прилеплены всякие провода и капельницы, я ничего не знаю.

– Отдохнул? – раздаётся голос докторишки.

Я его не вижу, но отчётливо слышу, что он улыбается.

– Не знаю, – сухо отвечаю, продолжая таранить взглядом потолок, на котором играет жёлтая тень настольной лампы.

– Угу, – мычит и, поднимаясь на ноги, идёт ко мне.

Резко становится не по себе, в груди что-то, похожее на волнение, сердце гулко бьётся, в горле пересыхает. «Это всё неизвестная мне болезнь, от которой меня тут лечат», – убеждаю сам себя я.

Матвей, чтобы его, Петрович, прищурившись, смотрит на экран, где что-то типа графика на сайте финансов, проверяет пузырь с капельницей, после чего направляется на выход.

– Принесу тебе поесть, – сообщает обыденным тоном и покидает палату.

На удивление, он возвращается быстро, словно кто-то ждал за дверью, когда он выйдет. В руках у него поднос, от которого идет вкусный запах, и желудок, будто учуяв, что его скоро наполнят, довольно заурчал.

Матвей обходит кровать, ставит поднос на прикроватную тумбу с правой стороны и, зацепив стул у окна, присаживается рядом с моей койкой. Берёт с подноса миску с супом и ложку.

– Я не инвалид! – выплёвываю резко. – Сам могу поесть, – тоном обиженного мальчика, которому сказали, что он ещё маленький.

– Никто и не собирался тебя кормить, – одаривает меня добродушной улыбкой, на что-то наступает, и верх кровати начинает подниматься.

Пока я бегаю глазами, он пристально и с этой вечной улыбкой на лице наблюдает за мной. Прям чувствую себя идиотом каким-то, который из леса сбежал в новый мир.

– Держи, – протягивает мне миску и ложку.

Руки подрагивают, но я прикладываю все усилия, чтоб удержать ношу и попытаться донести наполненную ложку до рта. Не помню, какие супы я раньше ел, но этот кажется божественно вкусным.

– Хлеб? – спрашивает Петрович, маяча перед моими глазами куском чёрного хлеба.

Рот полный, так что я отрицательно мотаю головой, подумав, что не получится у меня ещё и хлеб в руках держать. Правда он так пахнет, знакомо и аппетитно. Подозреваю, раньше я не отказывался от него.

– Воды? – забрав пустую тарелку, Матвей вручает мне стакан, и я делаю пару жадных глотков. – Теперь можно и пообщаться, а то самые злые люди – это голодные люди, – усмехается, подняв указательный палец вверх.

Убрав поднос на стол, что стоит у противоположной от меня стены, он возвращается на стул и, закинув ногу на ногу, смотрит на меня через прозрачные линзы своих строгих очков.

– Днём ты был без очков, – замечаю я, забыв о том, что мы, вроде как, на «ты» не переходили.

– Кроме пациентов, я вожусь и с бумагами, к ночи глаза устают, – отвечает, пожав плечами.

Смотрю в его лицо и вблизи отчётливо вижу следы его усталости, под глазами легли тёмные тени, и они, и правда, покрасневшие. Вдруг мне стало стыдно за своё поведение и за то, что огрызаюсь. Наверняка таких как я, у него полбольницы, а он терпит все закидоны и всем улыбается.

– Почему ты здесь? – спрашиваю я, не найдя смелости извиниться.

– Ты мой личный пациент, с того света вытащил, и я просто обязан следить за тобой, – отвечает спокойным голосом.

– А что со мной? Что за операции? – бросаю короткий взгляд на него, не решаясь смотреть дольше.

– Месяц назад я возвращался из Москвы на своей машине, – со вздохом начинает он. – Дорога длинная, пожалел, что поехал на машине, а не как обычно. Ты лежал на обочине дороги, – в этот момент я поворачиваюсь к нему. – Я даже не сразу понял, подумал, что от усталости мне мерещится, но притормозив рядом с тобой, вышел из машины и начал искать признаки жизни.

Прищурившись, я внимательно его слушаю, при этом пытаясь вспомнить сам хоть что-то, но всё тщетно. Это злит, очень сильно выводит из себя. Просыпаешься однажды и понятия не имеешь кто ты и откуда.

– На твоём теле обнаружились тяжёлые ожоги, – в голосе проскальзывает сожаление, и я осматриваю голые участки кожи на себе. – Я уложил тебя в машину и помчался в клинику, хорошо, что ехать оставалось недолго, иначе… – он замолкает и поджимает губы.

А ему не надо продолжать, я прекрасно понимаю, что могло бы случиться.

– Почему не оставил там? – спрашиваю хриплым голосом. – Может было бы лучше, – добавляю тише, но, кажется, меня услышали.

– Слышал про клятву Гиппократа? – наклоняет голову набок, не забывая в очередной раз улыбнуться.

– Может и слышал, откуда мне знать, память нахрен отшибло, вроде доктор, а не понимаешь, – огрызаюсь в ответ, злясь фиг знает на что. – И что ты всё время улыбаешься? Мышцы рта не болят?

– Давид, – он упирается локтями в колени и смотрит на меня. – Потеря памяти связана с тяжёлым ударом по голове, судя по снимкам, всё не так серьёзно, как тебе может показаться на первый взгляд.

– Каким снимкам? – хмурюсь я.

– МРТ, – кивает головой в левую от меня сторону.

Поворачиваюсь и вижу на белой доске рентген своей головы со всех сторон.

– Значит, я фотогеничен, – горько усмехаюсь и опускаю голову. – Какие прогнозы? – задаю вопрос, затаив дыхание.