Читать книгу Спаси меня - Ната Радуга - Страница 4

Матвей

Не успеваю толком закрыть дверь палаты, как слышу звук разбившегося стекла. Прикрыв глаза, я тяжело вздыхаю, не решаясь отойти подальше. За годы работы я видел многое и понимаю, как трудно принять новость о неизлечимой болезни, узнать, что ты уже не будешь прежним, или, как в случае Давида, увидеть незнакомого человека в зеркале.

Шрамы от ожогов выглядят пугающе, но всё поправимо, кроме истерики. Было ожидаемо, что человек, который мало того, что не помнит кто он и откуда, ещё и поймёт, что теперь он будет привлекать внимание прохожих своим внешним видом.

За дверью послышался грохот вкупе с истерическим рёвом, потом ещё и ещё, что означает – палату превращают в поле боя. Беспокоит меня больше всего состояние пациента, а не оборудование, которое может пострадать.

– Ну, что? – бесшумно подходит ко мне отец.

– Сняли повязки, – отвечаю и поджимаю губы.

– Ясно, – понимающе кивает отец. – Это всегда трудно принять.

– Знаю, – вздыхаю я.

Папа посвятил жизнь лечению людей, и я всё детство провёл в больнице. С малых лет знал, что я пойду по его стопам, так же как он пошёл по стопам своего отца. Как любят подшучивать знакомые, мы – династия врачей. И это не просто шутка, а настоящая правда. Много лет назад, когда моего отца ещё в помине не было, построилась эта клиника. Небольшое здание, которое в сороковые годы служило не только лечебницей, но и лагерем, и перевалочным пунктом, и укрытием. Единственное место в округе, где обитали врачи, и где была возможность выжить, даже если другие считали тебя уже мёртвым. Именно поэтому наша семья славится не на всю страну, конечно, но наша фамилия многим известна.

Клинику реставрировали и расширяли много раз, а несколько лет назад я сделал капитальный ремонт и с помощью государства поменял оборудование на новое и современное. Мы находимся вдали от города, но это не мешает никому приехать сюда даже с другого конца страны. Потому что я лично собрал лучших врачей в этом месте. И здесь имеются абсолютно все специалисты, даже пластический хирург, которого я предложил Давиду.

На территории в данный момент строится реабилитационный центр, где пациенты, которые прошли лечение, вне зависимости от сложности и серьёзности болезни, могут просто переехать в другое здание, а не искать ближайший центр, чтобы окончательно встать на ноги. Собственно, это не просто центр, а санаторий, где можно пройти обследование и улучшить своё состояние.

– Пора его успокоить, – вырывает отец из мыслей.

– Да, – соглашаюсь с ним и подзываю к себе двух санитаров.

Осторожно открываю дверь и захожу в палату, вижу Давида на полу, прислонившегося к стене и взявшегося за голову. Отмечаю, что в помещении перевёрнут стол и разбросаны мелкие вещи, такие как настольная лампа, кувшин с водой и ваза с цветами. Аппаратура не тронута, видимо парень всё же головой думает. В общем, шума только больше было.

Киваю санитарам, и они подходят к пациенту, но не успевают к нему прикоснуться, как он поднимает голову. Смотрит на меня, и я вижу в его глазах боль и отчаяние.

Я врач со стажем, привык видеть больные выражения лиц и разбитые души. Но меня никогда ещё так не трогали чьи-то страдания, как сейчас это получилось с Давидом. Сердце сжалось от жалости, а в груди кольнуло, словно прочувствовал сам всё, через что он сейчас проходит.

– Я сам, – хриплым голосом говорит он, когда санитары протягивают к нему руки, чтобы поднять с пола.

Давид встаёт и, едва перебирая ногами, ложится на кровать и подставляет руки, приковав взгляд к потолку. Парни вопросительно смотрят на меня, и я знаком головы показываю на дверь. Да, редко, когда буйный пациент сам успокаивается и тем более сам даёт себя накачать успокоительными.

– Тебе нужно или справишься? – спрашиваю я, подходя к кровати со шприцем в руке.

– Не знаю, – сипло отвечает, не шевелясь.

– Тогда не будем пока что, – улыбаюсь ему я.

– Прости, – почти шёпотом говорит, изучая моё лицо.

– Всё нормально, – уверяю я и, накрыв его руку своей, несильно сжимаю.

Сердце пропускает удар, когда парень сжимает её в ответ и смотрит в мои глаза. Сам не в силах оторвать взгляд от зелёных глаз, что сверлят меня. На миг я, кажется, потерялся в их глубине, утонул в их омуте и растерялся. Красивое лицо не портит даже тянущийся к шее шрам, даже наоборот, придаёт ему брутальности. И подкачанное тело с рельефными мышцами шрамы не испортили, как по мне. Совершенно не важно, как выглядит человек, имеет значение, что у него внутри.

Наше «рукопожатие» прерываю я, и судя по реакции Давида, он сам задумался о чём-то. Я же начал готовить капельницу, заметив про себя, что непривычно подрагивают руки, что для врача очень плохо. Не знаю, чем вызвано это волнение и дрожь, но мне надо успокоиться, пока не сделал непоправимого.

– Позволь мне, – откуда-то появился отец, и я отхожу в сторону, разрешая ему сделать мою работу.

Это что ещё такое? Никогда не случалось подобного, всегда был собран и внимателен. Что это за дрожь в руках?

– Тебе пора отдохнуть, – замечает отец, разобравшись с капельницей.

– Да! – слишком эмоционально соглашаюсь. – Я просто устал, – восклицаю я, убеждая больше себя, чем окружающих.