Читать книгу Дети больших дорог. 1,5 года в пути, 32 страны, 100 городов - Натали Стердам - Страница 7

Из Андорры я выезжала мучительно: ввиду национального праздника на улицах было много полиции, а трассу, ведущую в Испанию, периодически перекрывали. Пришлось пройти несколько километров, прежде чем обнаружилось место, с которого реально уехать. Зато в конечном итоге до Барселоны я доехала всего на одной машине – с испанским дедушкой, который плакал, слушая португальские песни. Более того, Винсент довез меня прямо до подъезда, выпил со мной и моим хостом пива на террасе («ну и что, что за рулем, одну баночку можно»), написал мне свой адрес и попросил прислать открытку из Дании. Не знаю, откуда в его горячем сердце мечты о холодной и далекой скандинавской стране… Обещанную весточку я отправила из Копенгагена примерно через полтора месяца.

Моим хостом был вьетнамский мальчик Ньонг, семья которого переехала в Будапешт, когда ему было восемь лет. Всю жизнь Ньонг прожил в Венгрии, однако три месяца назад ему захотелось перемен, и он переехал в Испанию. В Барселоне мой новый товарищ снимал комнату в квартире, при этом его соседи крайне негативно относились к идее каучсерфинга, поэтому им я была представлена как старая подруга. С такой ситуацией я позже столкнулась еще несколько раз, и могу с уверенностью сказать, что почувствовать себя комфортно в обстановке подозрительности и недоверия достаточно сложно.

В Барселоне со мной не происходило ровным счетом ничего особенного: я много спала, много ходила по городу, последовательно и очень по-туристически изучала столицу Каталонии, по вечерам пила сангрию с Ньонгом, неизменно слыша злосчастное «на здоровье» вместо тоста. На сегодняшний день я поняла, кого следует в этом винить. Готовы? Субтитры и польский язык. Я своими глазами видела, как на экране телевизора очередной русский мафиози из американского боевика выдает именно эту фразу. Почему? Потому что так говорят в Польше, а все славянские языки для тех, кто не говорит хотя бы на одном из них, неразличимы. Na zdrowie, друзья мои.

Тем временем, мои ожидания разбивались о жестокую реальность. В моем мире Барселона была городом, в котором испанки танцуют фламенко, кожа плавится от жары, а страстные мачо выстраиваются в очередь с сотней роз в руках. Ничего подобного я так и не увидела, даже температура воздуха была весьма терпимой. Барселона показала мне другую свою сторону, ту, где в домах с высокими потолками до сих пор функционируют старые механические лифты, на улицах растут пальмы, толпы туристов стоят в очередях к достопримечательностям, архитектура поражает воображение, а женщины – сердце. Хороший урок: приезжая в новый город, ничего не ожидай и на что не надейся. Почти тюремное «не верь, не бойся, не проси». Самые потрясающие вещи случались со мной там, где я меньше всего этого ожидала, а те места, на которые я возлагала большие надежды, не отметились в моей душе ничем, кроме точки на географической карте.

Тем не менее, я не стану отрицать, что Барселона хороша. Даже несмотря на сотни маниакальных туристов в парке Гуэль, творение Гауди вызывает восхищение. Готический квартал тоже весьма колоритен, но после Венеции, которая вся – один сплошной готический квартал, удивиться не получилось. Из моих личных радостей – наличие ничем не примечательной площади Джона Леннона. Let it be.

В последний день я попала на национальный праздник Каталонии, по случаю которого, кажется, все местные жители взялись за флаги. Такое единство, что душа радуется, а все оттого, что дружить против кого-то всегда веселее: каталонцы вот дружат против всей остальной Испании, упорно отстаивая право на собственную независимость. Но по мне, статуса отдельной страны заслуживает Андалусия – подобной самобытности и специфичности я не видела ни в одном другом регионе страны.

После праздника я встретилась с Дэнни – одним из самых странных и специфичных каучсерферов, с которыми меня сводила жизнь. Его профиль на сайте пестрел неоднозначными отзывами, от полных любви до полных ненависти, сам же персонаж не переставал удивлять меня еще в рамках заочного интернет-знакомства. В реальности Дэнни оказался таким же безнадежным и волшебным, как Шурик – моя когдатошняя большая любовь. Они не только были похожи внешне, но и вели себя одинаково, здороваясь с незнакомыми людьми и посылая воздушные поцелуи барышням. Хвала богам, что я не приняла приглашение остановиться в его доме: общение очень быстро стало чрезмерно навязчивым, удушливым стал даже аромат сладкого дешевого парфюма, от которого следующие несколько часов я не могла избавиться, как ни пыталась.

Утром пятого дня я выехала в Валенсию, ни на секунду не жалея о том, что провести его придется не на улицах Барселоны, а в дороге. 350 км показались мне вечностью – я добиралась восемь часов, причем не без приключений. Мальчик Филиппе завез меня в небольшой испанский городок Сиджес, где мне пришлось лицезреть нудистский гей-пляж, пока он курил марихуану и всё время повторял «solo maria, solo maria»13. К тому моменту английский вокруг благополучно закончился, а по-испански я не знала ни слова, так что квест «прокатись по Испании автостопом» стал еще интереснее. Докурив, Филиппе привел меня к своему наркодилеру – престарелому гею, который подарил мне пачку печенья и банку «Фанты». Я все никак не могла понять, на что больше стала похожа моя жизнь – на сказку или на анекдот.

В Валенсии мне повезло оказаться в исключительно итальянском обществе. Гостил меня Даниэле – тридцатисемилетний итальянец, большой поклонник парфюма от Versace и романов Достоевского. Гремучая смесь. Называл он меня не иначе как «amore mia»14, и вдохновенно одевал в свою одежду, пока моя находилась в стирке. На вопрос, почему у него нет домашних животных, ответил: «У меня слишком маленькая квартира». Маленькая – это три спальни, две ванные комнаты и балкон». В те же дни у него останавливалась девочка Юля из Екатеринбурга, которая настолько плохо ориентировалась в пространстве, что постоянно звонила со словами «Привет! Я не знаю, где я. Как мне найти дом? Рядом со мной парк с утками/улица с магазинами/огромный кинотеатр». В результате каждый раз, когда мобильный телефон начинал издавать звуки, Даниеле нервно вздрагивал.

В такой веселой компании мы пошли на ужин в итальянский ресторан Limoncello. Хозяин заведения, Габриэле, переехал в Валенсию с Сицилии. Разумеется, он невероятно вкусно готовит, знает поименно всех посетителей, и нередко присаживается рядом попробовать собственную стряпню. Кроме того, у Габриэле есть своя футбольная команда, которая так и называется – Equipo Limoncello15. В состав команды входят непосредственно завсегдатаи заведения, в том числе Даниэле.

Времени играть в футбол у него достаточно – он выиграл 2000 евро в национальной лотерее и решил отдохнуть пару месяцев, ничего не делая. Каждое утро мы просыпались, не спеша завтракали на балконе, и ближе к обеду выходили в город. Во время сиесты Валенсия вымирает, поэтому на пляж мы ездили по пустым улицам, засаженным апельсиновыми деревьями. Вернувшись однажды домой, обнаружили, что моя белоснежкина кожа стала розовой и беспощадно болит даже при легком прикосновении. К счастью, кто-то из веселой компании собравшихся у Даниэле в тот вечер итальянцев, вспомнил мудрый бабушкин совет: сгоревшие части тела нужно обработать виноградным уксусом, которым приправляют салаты. Невероятно, но это подействовало, причем моментально – лучше любых кремов и всего, что я пробовала до и после.

В последний день в Валенсии я познакомилась с Ольгой, живущей в Испании уже десять лет. Совершенно не зная языка, она решила рискнуть, и в возрасте двадцати трех лет переехала на испанское побережье, оставив родной Калининград. Год назад у нее родился сын, которого она воспитывает одна. Правда, отец ребенка все равно помогает, поэтому последние два года она не работала. Сейчас, когда сидеть дома надоело, Ольга подрабатывает официанткой, попутно обучаясь на косметолога. Спрашиваю: «Не жалеешь, что покинула Россию?». «Нет, я не хочу возвращаться. Здесь спокойно, море рядом».

Знакомый из Москвы написал мне: «Ты не делаешь ничего, чтобы закрепиться в Европе». Он был прав. Я окончательно отказалась объяснять свои поступки логикой, выбрав жизнь по сердцу. Я чувствовала, что еще не готова остановиться где-либо, меня полностью накрыло ощущение, будто всё началось только здесь и сейчас, и я просто не могла от этого отказаться.

Ранним утром я снова стояла на трассе. От Валенсии до Гранады – 500 километров. По меркам Европы – много. По меркам Андалусии, где даже дышать горячо и не покидает ощущение, что легкие тлеют – тем более. О том, что я опрометчиво отказалась от полуторалитровой бутылки воды, которую мне предлагал один из водителей, я пожалела уже через час, умирая от жары где-то посреди Испании. Тем не менее, погибнуть от обезвоживания или солнечного удара я не боялась: к тому моменту я уже знала, что безвыходных ситуаций не бывает. Мир никогда не оставит тебя и никогда не даст пропасть, какое бы отчаяние ни разрывало душу.

Примерно через полчаса я села в белоснежную ауди к Сильве – сорокачетырехлетнему бизнесмену из Мадрида. Ночью он поругался со своей барышней и уехал, куда глаза глядят. Вместе мы проехали километров семьдесят: поняв, что любовных приключений ему не светит, Сильва с сожалением сообщил, что нам не по пути. С женским автостопом в Испании вообще большая беда. Всех искренне удивляет, почему ты не желаешь воссоединиться в пламени страсти прямо здесь и сейчас, безотлагательно. «Por qué no?»16 – недоумевая, вопрошают испанцы, ставя своим вопросом в тупик. Как объяснить с помощью жестов и пары-тройки известных слов то, что кажется очевидным любому здравомыслящему человеку? Повезло мне только с последним водителем. Он довез меня до города, показав по дороге страусиную ферму, и даже помог найти дом, в котором меня уже ждал Марсиус – один из самых неоднозначных моих хостов.

Рассказать о его квартире и образе жизни в двух словах невозможно. Мир Марсиуса неописуем во всех смыслах. Все в нем – треш, угар и содомия, а шкаф залеплен фольгой и заставлен горшками с травой. Ну, той самой, которая Мария. Сам Марсиус – волшебный старый растафарай из Бразилии, натурально ангел, только с дредами вместо нимба. Сразу видно – человек последние лет двадцать пять неистово наслаждается жизнью. Называл он меня попеременно то сумасшедшей леди, то мадруской. Второе являлось вольной интерпретацией слова «матрешка», означая при этом почему-то матушку.

Тем же вечером черт меня дернул в теплой компании психов из разных стран снова попробовать марихуану, отношения с которой у меня никогда не складывались. Возможно, ошибка моя заключалась в том, что перед этим я залила организм пивом, но следующие несколько часов я познавала персональный ад, обещая висевшему на стене Иисусу, что больше никогда не буду пытаться открыть неведомые конопляные горизонты, ибо ничего, кроме мучений, они мне не сулят. Обещание свое я, кстати, сдержала: с того самого дня марихуана для меня – однозначное табу, и вовсе не потому, что я такая принципиальная, а потому, что она не приносит мне никакого удовольствия. Тогда же я засыпала вопросами знакомого мальчика, который, я знала наверняка, часто курит. «Когда же меня отпустит, Ярослав? Что сделать, чтобы стало хоть немножечко легче?». Помог классический рецепт. Таким образом, благодаря двум пальцам во рту мне удалось выжить, и утром я отправилась изучать город.

В Гранаде нет моря, однако именно там я по-настоящему почувствовала Испанию. Даже сейчас я не до конца понимаю, в чем тут секрет – вроде магазины те же, те же площади, но гуляя в одиночестве по улицам и взрываясь от 35 градусов в тени, я всё больше погружалась в Испанию – аутентичную, дикую и своевольную. Дополнительный шарм придавали невероятные рисунки на стенах. Как позже рассказали мне местные, художник разукрасил город, после чего его талант оценили и пригласили работать в Нью-Йорке. Он уехал, но цветные стены остались стоять на своих местах.

Бродя по перекресткам, наткнулась на обувной магазин со смешными ценами, и всего за 18 евро купила черные туфли на высоком каблуке – идеальную пару для единственного платья, которое у меня было. Собирая рюкзак перед путешествием, я решила, что за приключениями нужно отправляться максимально подготовленной, поэтому и платье взяла самое лучшее – вечернее от Karen Millen. Марсиус и его накуренные друзья еще раз сообщили мне, что я сумасшедшая, но на этот раз с восхищением: каблуки для них являются своеобразной экзотикой, так как между удобством и красотой местные женщины выбирают первое.

Как ни жаль мне было покидать веселый балаган добряка Марсиуса, но дорога ждала. К тому моменту я уже смирилась с плохим автостопом в Испании. Помимо приличных с виду отцов семейства, которым я без устали повторяла, что автостоп – это не синоним секс-туризма, ужасно раздражало нежелание водителей останавливаться. Даже будучи одинокой девочкой, я проводила на обочинах довольно много времени. Именно поэтому несчастные 250 километров от Гранады до Тарифы превратились для меня в семичасовое мучение. Но, в конце концов, я, конечно, добралась до этого прибрежного города, о котором Пауло Коэльо написал в одном из своих романов: «Над маленьким городком Тарифой возвышается старинная крепость, построенная еще маврами. Если взойти на башню, откроется вид на площадь, где стоит лоток торговца кукурузой, и на кусочек африканского побережья. И в тот день на крепостной стене сидел, подставив лицо восточному ветру, Мелхиседек, царь Салима»17. Я хотела увидеть своими глазами пролив Гибралтар и Марокко, море с одной стороны, и океан – с другой, посмотреть на возвышающуюся вдалеке крепость, над которой кружат десятки чаек. Тарифа оказалась такой, какой я ее и представляла – местом загадочным и неоднозначным.

Петляя по улицам в поисках нужного адреса, я познакомилась с босоногим мальчиком по имени Сантьяго. Точно так же зовут и главного героя «Алхимика». Магический реализм в действии. Но на этом поэзия закончилась и началась проза. Весьма, впрочем, ироничная. Моему новому другу было 32 года, жил он вместе со смышленой беспородной собачкой Тарой, подрабатывал развозчиком пиццы, безбожно курил траву, кусты которой стояли в каждом углу двора, а в свободное время продавал ее в Гибралтаре. «Бизнес», – шало улыбался Сантьяго и разводил руками. Не так давно он расстался с девушкой после семи лет серьезных отношений, и его жизнь превратилась в бесконечный марафон серфинга, женщин, вечеринок, травки и алкоголя. Туалет в его доме существовал отдельно от двери. Дискомфортно, зато по ночам видно звезды. Именно с Сантьяго я провела большую часть времени, привлеченная его искренним гедонизмом и какой-то потрясающей расслабленностью, когда любые возникающие дилеммы измеряются масштабами покупки вина. Красное или белое, бэйби? Don’t worry, be happy.18

Впрочем, если быть совсем честной (что я и пытаюсь делать в этой книге), поэзия не закончилась после того, как я узнала имя Сантьяго. Я влюбилась в него, и как минимум пару недель это было серьезно. Затем я решила, что пора заканчивать, и собственноручно уничтожила весь романтический флер вокруг этой истории, представляя ее как сомнительную интрижку с наркодилером. Проговаривая это вслух новым знакомым, я почти физически чувствовала, как разжимаются тиски вокруг сердца. Умение смеяться над тем, что может причинить боль, избавляет от боли.

Останавливалась я в эти дни у русского мальчика Андрея, который бросил все и переехал в Испанию шесть лет назад. В Тарифе он работал инструктором по серфингу, и возвращаться на родину не планировал. Его несложно понять, ведь быть счастливым в этом городе намного легче, чем где-либо еще: утром ты идешь пешком в уютное кафе, хозяин которого здоровается с тобой за руку, рядом бежит твоя собака, потом ты находишь себя у моря, даже зимой, а каждый новый день – солнечный, и на набережных сидят рыбаки… Добраться до Танжера можно всего за час, а не хочешь гулять по арабским рынкам – приходи вечером на пляж, посмотри, как играют на песке дети, и как садится солнце, а после послушай, как улицы заполняет музыка.

Тем не менее, Андрей почему-то не выглядел очень довольным жизнью, со стороны казался одиноким, но принявшим собственное одиночество, и не думавшим о нем. Именно поэтому его советы звучали для меня пустыми словами, ведь только счастье – единственный показатель и единственная мера. Люди, от которых не исходит свет, люди, которые дают рекомендации и учат жизни, не замечая, что их правила не работают – плохие советчики. Как может авторитетно говорить о любви человек, который не разделил ее ни с кем? Стоит ли доверять тому, кто учит, как зарабатывать деньги, не имея в кармане и гроша? Разумно ли прислушиваться к мнению о том, как надо жить, если глаза у собеседника давно потухли, а сам он не помнит, когда был счастлив последний раз?

Общения с Андреем я избегала, проводя большую часть времени с сумасшедшей бельгийкой Лолой, гостившей в его доме одновременно со мной. Лола, как и я, передвигалась по миру автостопом, но во всем остальном мы были абсолютно разными. Она обожала готовить и курила гашиш с четырнадцати лет, рассказывая между плитой и очередной самокруткой на углу улицы, о своих планах исколесить всю Африку – вплоть до Камеруна. Вместе с ней мы гуляли по ночной Тарифе, заполненной популярными песнями, тесными барами, широкими танцполами. В ходе наших передвижений из одного бара в другой Лола периодически просила меня стрельнуть у кого-нибудь сигарет, воодушевляя криками «Go, Russian girl!»19. Эти слова позже станут припевом случайной песни, которую посвятят мне и этой испанской ночи двое музыкантов из Буэнос-Айреса, встреченных у высокогорных озер Аргентины. До сих пор не знаю, почему, но я отчетливо помню всё, что было тогда: предчувствие большой дороги, пропитанные запахом марихуаны улицы, безумный взгляд Лолы, ее жажду жизни и бесконечные рассказы о путешествиях.

Незадолго до моего отъезда из Тарифы Лола вручила мне «блокнот путешественника». Каждый из тех авантюристов, к кому попадала записная книжка, рассказывал в ней о себе, а после передавал следующему – тому, кого считал достойным. Я отдала ее своей хорошей подруге и попутчице Настасье, когда мы встретились в Мадриде. Но что с блокнотом сейчас, и какой путь он проделал, мне неизвестно. Кроме того, Лола выдала мне тонны полезной информации о том, как лучше и дешевле оказаться в Латинской Америке, а также поведала о тонкостях автостопа на этом удивительном континенте.

Итак, если вам нужно максимально бюджетно улететь из Европы на Кубу или Ямайку, идеальный вариант – бельгийские авиалинии Jetairfly (при покупке за пару месяцев билет в одну сторону можно урвать за 250 евро). Если вариант с вылетом из Брюсселя по каким-то причинам не подходит, езжайте во Франкфурт – улететь оттуда в Рио-де-Жанейро c Condor Airlines можно всего за 300 евро. Не ищете легких путей, жаждете испытать судьбу и хотите приключений? Тогда ваша цель – Гибралтар или Канарские острова, откуда есть шанс уплыть на паруснике бесплатно. Признаю, эта возможность кажется мне наиболее сомнительной во всех отношениях, всё-таки двухнедельное плавание по Атлантике «за спасибо» – весьма утопично, но Лола клятвенно заверяла, что это на 100% осуществимо. Решитесь попробовать – не забудьте об английской визе: хоть пограничники и не спрашивают паспорта у всех, кто пересекает границу Гибралтара, город по-прежнему является частью Великобритании. С этими ценными знаниями я, наконец, была готова оставить позади самую южную точку Европы, где море холодное, а солнце обжигает кожу.

Автостоп, как всегда, начался ранним утром. Пожалуй, необходимость просыпаться на рассвете и искать выезд из города – один из самых серьезных минусов передвижения на попутках, во всяком случае, для меня. Еще не нравится перебегать автобаны, а это тоже периодически случается делать из-за собственной рассеянности. В Тарифе автобана нет, дорога двухполосная, однако мне отчаянно не везло. Всю ночь дул сильнейший ветер – благословение для серферов и проклятие для путешественников, утром ситуация не изменилась. Дополнительной проблемой стало празднование некоего религиозного праздника, в связи с которым почти все население города отправилось пешком куда-то за 4 км от Тарифы. Конечно же, прямо по трассе, которую специально для этого перекрыла полиция. В результате я еле удерживала рюкзак, сносимый ветром, в то время как сотни счастливых испанцев тащили мимо статую Девы Марии. Моим спасением стало семейство на Porsche: сидевшая за рулем девочка не так давно вернулась из шестимесячного автостопного путешествия по Азии и примерно представляла себе мои ощущения. Не могу сказать, что ее родители были очень рады – настроенные весьма консервативно, сами бы они никогда не подобрали автостопщика. Тем не менее, впечатленные моей историей, они сменили гнев на милость и превратились в одних из самых благожелательных людей в мире.

Следующий водитель высадил меня не на автобане, а на второстепенной дороге. Руководствовался он при этом исключительно лучшими побуждениями, так как со скоростного шоссе велика вероятность уехать на полицейской машине. Простояв там полтора часа и перепсиховав, я таки выползла из последних сил на хайвэй. Признаюсь, стоя на автобане, я мечтала о тех днях, когда автостоп по Испании останется в прошлом – в воспоминаниях и рассказах. Однако не прошло и нескольких минут, как рядом со мной по собственной инициативе остановилась Audi. Сразу сообщив, что я не проститутка, отправилась в сторону Севильи с Синуэ – испанцем, который (конечно же) не говорил по-английски. Незнание языка он компенсировал невероятным дружелюбием, и даже пригласил переночевать у него. Обычно я стараюсь избегать подобного развития событий, но могу сделать и исключение. В данном случае выбирать не приходилось: до Лиссабона оставалось более 400 километров, а с учетом того, что предыдущие 200 километров я ехала 7 часов, у меня были все шансы провести ночь на дороге. Синуэ внушал доверие, рассказывал про дочь и обещал купить билет на автобус до португальской границы. Взвесив все за и против, я поехала с ним в Севилью, на которую в тот день будто бы упало солнце. 43 градуса в конце сентября серьезно мешали оценить красоты города, и настоящий экстаз я испытала на мягком диване с банкой холодной колы в руке. Утром Синуэ купил мне билет до Фаро, и в 7.30 я выдвинулась в сторону португальской границы.