Читать книгу Дети больших дорог. 1,5 года в пути, 32 страны, 100 городов - Натали Стердам - Страница 9

С Настасьей мы познакомились на нашей общей исторической родине – в городе Комсомольске-на-Амуре. В 2008 мы практически одновременно переехали в Питер, только она поступила на первый курс, а я перевелась на третий в РГПУ им. Герцена. Так как шенгенскую визу Настасье открыли всего на месяц, этот месяц она решила провести в Испании, куда ее тянуло с детства. Свой приезд в Мадрид я подгадала к ее самолету.

Первые несколько часов после встречи замолчать мне никак не удавалось: смакуя на языке каждое русское слово, я взахлеб рассказывала о городах, в которые влюбилась и об удивительных людях, которые мне встретились. Следующие несколько часов мы гуляли по осеннему Мадриду, который на первый взгляд мало чем отличался от выхолощенного Милана: все очень мобильно, красиво и дорого, разница лишь в том, что в магазинах и на улицах вместо «bonjuorno» слышится «hola».

Вместе с Настасьей мы еще раз проверили цены на билеты в сторону американского континента и попытались худо-бедно составить маршрут грядущего путешествия. Самые недорогие билеты были из Франкфурта на Кубу или на Ямайку (250—300 евро в одну сторону). Но нам они не подходили, так как мы решили двигаться снизу-вверх, от Аргентины до Колумбии. Улететь в Буэнос-Айрес в один конец стоило примерно 650 евро (по старому курсу что-то около 27 тысяч рублей). Я непрестанно думала о том, что даже если найду где-то эти деньги, из самолета, судя по всему, выйду с абсолютно пустыми карманами. Тогда мы всерьез начали рассматривать возможность подработать в Южной Америке, что было едва ли не большей авантюрой, чем само наше путешествие – никто из нас не говорил по-испански. Вооружены мы были лишь знаниями, почерпнутыми из шестнадцати видеоуроков, и привезенными Настасьей разговорниками. Этого хватало, чтобы сообщить окружающим о том, что я хочу некоего мучачо, и что шов на моих сандалиях разошелся.

Откровенно говоря, мы не знали, чего ожидать от Латинской Америки, и не были к ней готовы, поэтому очень обрадовались возможности встретиться с колумбийцем Рикардо, переехавшим в Мадрид несколько лет назад. Наш новый друг успокоил нас, развенчав мифы о том, что в его прекрасной стране иностранцев либо убивают, либо отправляют в рабство к наркоторговцам. Он же рассказал нам о том, что после шести часов вечера любой желающий может бесплатно попасть в музей Прадо – расположенный в самом сердце испанской столицы один из самых известных музеев Европы. Не являясь ценителем классической живописи, я не ожидала от Прадо ничего экстраординарного, и зря. Именно там выставлены оригиналы Иеронима Босха – «Семь смертных грехов» и «Сад земных наслаждений». По-настоящему впечатлил последний. Будь моя воля, я бы разглядывала знаменитый триптих бесконечно: животные без передних лап, люди и рыбы, люди в рыбах, рыбы в людях, чудесные розовые колбы, и все это под повторяющийся рефреном в голове голос Саши Васильева – «где музыка Баха смешалась с полотнами Босха, и не дружат между собой полушария мозга»21. Это было почти просветление.

Вечером, несмотря на то, что обычно я не хожу в ночные клубы и вообще не очень уютно чувствую себя на вечеринках, мне внезапно захотелось кутить. Возможно, всему виной Настасья, встретиться с которой в следующий раз мы должны были уже в Аргентине, а возможно – пятница в этом удивительном городе, где праздник наступает по умолчанию вместе с заходом солнца. Мадрид искрился, Мадрид звенел, заставляя пританцовывать и подпевать доносящимся из баров песням. Индусы продавали пиво, на площади Соль митинговали то ли за аборты, то ли против абортов, толпы нарядных веселых людей шли вверх по Гран Виа, такие же толпы шли им навстречу.

Ближе к полуночи мы познакомились с компанией колумбийских ребят, затем ушли от них к Серхио – мальчику с каучсерфинга, у которого остановилась Настасья. Серхио на тот момент организовал интернациональную вечеринку в составе американки, преподающей английский местным школьникам, некрасивой, но доброй немецкой девочки, ее бойфренда, и Терезы. Тереза тоже была немкой, но совершенно прекрасной: ей было двадцать девять, ее мягкие щеки хотелось целовать, а танцуя, она повторяла «keep moving, keep moving»22. Она оставила Кельн и Германию ради Колумбии, улетев на следующий день в Боготу, где я встретилась с ней через полгода.

Накануне нашего отъезда мы попали под сильный ливень, от которого прятались под козырьком первого попавшегося дома, снимая дождливый Мадрид на видео. Неожиданно и весьма беспардонно в кадр влезла незнакомая голова и, спустя пару секунд тишины, выдала: «Привет». «Привет» знают многие, поэтому мы на всякий случай уточнили, говорит ли голова по-русски. Голова кивнула, значит, вопрос поняла. Завязался диалог. Виталий родился в Чите и переехал в Испанию, когда ему исполнилось двадцать. Меньше чем за год он выучил испанский, много лет жил и работал в стране нелегально, однако сейчас, когда ему стукнуло тридцать три, все документы привел в порядок, и со дня на день ожидал получения гражданства. Виталий жаждал вернуться в Россию, где его ждала девушка. Будучи простым русским парнем, он порядком устал от чересчур правильной по его меркам европейской жизни, но испанский паспорт так или иначе был нужен ему в качестве подушки безопасности, чтобы был куда возвращаться. На прощание Виталий бросил: «Все равно вы вернетесь в Мадрид». Прозвучали его слова, как пророчество, которое действительно сбылось через полтора месяца.

В Сарагосу отправились вместе с Настасьей. Доехали быстро, в два часа дня уже были на месте, но без приключений не обошлось. Полиция интересовалась нами четыре (!) раза, при этом два из них нас сняли с хайвэя и отвезли на заправку. Один раз на языке жестов нам объяснили, что стопить на автобане чревато вечным сном. Объясняли именно так, повторяя по-английски «sleep»23, и складывая у головы ладошки, а после изображая засыпание наших тел землей.

Добрались всего на двух машинах, при этом во второй ехали семь чумных испанских мальчиков, которые, если мы правильно поняли, предлагали подарить нам собаку. С ними нам наконец-то пригодилась известная фраза «Adios, amigos!»24. Невозможно представить себе более подходящий случай блеснуть своими скудными знаниями языка.

В общей сложности я провела в Испании три недели, и Сарагоса стала седьмым, завершающим городом этой жаркой и запоминающейся эпопеи. Впечатлиться ею мне так и не удалось: максимум, который я увидела – красивые площади и средневековая застройка. Главная достопримечательность, кафедральный собор, почему-то напоминал Кремль, и не мне одной: Настасья долго не могла выбрать открытку, ибо на каждой ей чудилась Москва. После сумасшедшей и жаркой Андалусии, которую так легко любить уже за ее самобытность, Сарагоса брала людьми.

Настасью гостили веселые польские девочки, Катажина и Каролина. Шутки ради, мы говорили с ними по-русски, а они отвечали нам по-польски. Понимали мы примерно половину, особенно радуясь, когда в разговоре промелькивало слово «склеп», то есть «магазин». Сам же склеп на родственном славянском языке – это «трупная». Поделившись с девицами информацией о том, как зловеще для нас звучит предложение сходить в магазин, мы долго наслаждались их шокированными лицами.

Я остановилась у мексиканца Баку, который живет в Испании уже семь лет, и даже успел получить гражданство. Как и все мексиканцы, Баку любил острую пищу, и, что менее типично – русских женщин. Причем тяга к последним была настолько сильна, что жениться в свои сорок Баку намеревался только на русской. Настроен он был настолько серьезно, что в октябре собирался лететь в Питер искать супругу. Вкладки в его браузере пестрели брачными агентствами с фотографиями потенциальных невест. Разумеется, я поделилась с ним своими размышлениями на тему подобных знакомств, являющихся, на мой взгляд, еще более сомнительными, чем мой автостоп, но охоты у жениха не поубавилось. Насколько мне известно, та его поездка так и не увенчалась успехом, а через какое-то время он вернулся в Мексику.

Вечером накануне отъезда из Сарагосы Баку пригласил нас с Настасьей в колумбийский ресторан. Порядком устав от фастфуда, я соблазнилась супом. Тогда я еще не знала, что в Перу, Эквадоре и Колумбии еда – не еда без кинзы, а кинза – это единственное, что я не ем. Минут пятнадцать я развлекалась выуживанием из бульона мерзкой травы, которой, кажется, успело пропитаться все. Еще полчаса я пыталась запомнить, как сказать «кинза» по-английски и по-испански.

Электронные переводчики с русского на английский упорно предлагали «кориандр», что, конечно, далеко от истины, и правильный ответ я не знаю до сих пор. Зато с испанским проблем не возникло. «Кинза» по-испански – cilantro (силантро). Эта информация неоднократно спасала меня в латиноамериканских странах.

Из Сарагосы Настасья уехала вместе с Баку, так как по счастливой случайности ему тоже нужно было в Барселону. На свою дорогу я снова вышла одна. Мой путь вел во Францию. До границы я добралась относительно нормально, но вот пересечь ее без приключений не удалось – никто не останавливался более двух часов. Стоя у восьмикилометрового туннеля под холодным дождем, в какой-то момент я очень отчетливо представила себе ночь в спальном мешке все на той же набившей оскомину обочине. Несмотря на то, что на часах не было и полудня, настрой мой становился все мрачнее. Устав от бесплодного ожидания, разговорилась с французским пограничником, останавливающим фуры для проверки. Проникнувшись сочувствием к сумасшедшей русской, он сам начал спрашивать дальнобойщиков, куда они едут, и не против ли взять попутчицу. Таким образом, я оказалась в кабине с Руди, который и довез меня до Бордо, накормив по пути сэндвичами и морожеными. Руди знал пять языков, и был счастливым отцом трех дочерей, которых воспитывал один – жена сбежала из семьи к другому мужчине. Километров за пять до города он высадил меня на хайвэе и поехал дальше, в Бельгию. Я решила дойти до цивилизации пешком, однако табличку с надписью «Bordeaux» все равно проезжающим машинам показывала, хоть и шла при этом, не оглядываясь. Ровно через минуту остановилась машина. Здравствуй, Франция! Здравствуй, хороший автостоп и дружелюбные французы, провожающие от места до места, даже думая, что я англичанка.