Читать книгу Семейная сага. Сборник. Книга II - Наталия Смирнова - Страница 49

⠀. По выходным нас с братом забирала бабушка Нина. Она жила с сыном, дядей Колей, его женой Ольгой и внучкой Аней. Мы гуляли с ними в парке Покровское-Стрешнево. Зимой катались на горках, весной мерили лужи.

Я была неуклюжей и часто попадала в передряги. Если Кира с Аней решили проверить крепость льда, то я обязательно проваливалась в лужу.

Мокрую, замерзшую меня отводили домой к тете Оле, которая варила для нас обед. Вот где я уже давала волю чувствам и плакала от души. А она пыталась меня отогреть, пожалеть и успокоить. И натянуть на меня хоть что-то из вещей худенькой Анюты.

Весной я стала сильно уставать. На прогулках мне все время хотелось посидеть на лавочке. Меня при этом, конечно, стыдили.

– Ну, что ты опять сидишь, как старая бабка? Вон брат с сестрой прыгают, бегают и скачут.

Мне было стыдно, обидно, но сил на беготню не было.

– Я устала, бабушка, – ныла я всю дорогу.

На одной из прогулок я протерла попой все лавки. Еле ползла от скамейки до скамейки. Усевшись, не могла встать, даже когда голодные родственники торопили меня на обед. Усталость была первым признаком начинающейся болезни. Но никто не предавал этому значения.

Потом был май. Тепло. Я в детском саду. Мы – дети – только вернулись с улицы и садились к столу. Нам строго настрого запрещалось пить компот до того, как не опустошим тарелки с супом.

Но вот беда – компот всегда наливали заранее, а суп чуть позже, чтоб не остыл. Смотрю я на прозрачный, такой манящий, компот с янтарной курагой на дне. У меня кружится голова от голода. Руки трясутся, прям ходуном ходят. Наплевав на запрет, хватаю чашку и жадно выпиваю напиток.

Мне становится хорошо и спокойно. Я не помню, ругали меня потом или нет, зато чувство кайфа, когда «отпускает» от трясучки, помню прекрасно. Сейчас так бывает во время гипогликемии.

Тогда же весной в детском саду со мной произошел досадный казус. Мне уже исполнилось 7 лет. На улице я захотела в туалет. Терпела, а потом, когда сил уже не было, попросилась в группу. Воспитательница не пустила. Я бегом за веранду. Но не успела и часть колготок стали мокрыми.

В раздевалке я запихнула их поглубже в сушильный шкаф, трусики постирала и положила на батарею. Но фокус не прошел. Пока мы сидели в игровой на стульчиках, ждали обед, вошел воспитатель. В поднятой руке у нее, как красный флаг, развивались мои обоссанные колготки.

– Это чьи?

Тишина в группе.

– Это чьи колготы? – еще громче спросила она, и посмотрела прямо на мои голые ноги в сандалиях. Лицо мое вспыхнуло. Я вся сжалась. Врать я не умела.

– Мои, – выдавила я.

Все сразу засмеялись, стали дразнить и дергать подол платья. Под ним ничего не было. Мне хотелось умереть на месте.

Наступило лето и по традиции нас с братом и Анюту отправили в деревню с бабушкой Ниной и Бабулей. Сельцо было родиной Бабули. Маленькая деревенька на двух холмах с прудом посередине. За ней бежала речушка Нищенка.

Быстрая и холодная, она стремительно несла свои прозрачные воды. Переходишь вброд, по щиколотку в студеных струях, и виден каждый камушек. Кое-где были запруды и маленькие водопады. А в некоторых местах речка разливалась в темные и глубокие бочаги.

В этих бочагах стояла рыба, и мальчишки чуть ли не руками могли запросто вытащить зазевавшегося голавля или спрятавшегося в норе налима. Возвращаясь из леса, вспотевшие и усталые, мы окунались в эти, почти круглые, озерца. В них вливалась и бежала дальше, журча и звеня, речка Нищенка.

В деревне было раздолье. Мы бегали на речку, ходили за земляникой, купались в пруду, который был виден из окна. Родители приезжали по выходным. Весь вечер пятницы мы ждали их. Иногда забирались на дуб возле дома, откуда просматривалось все поле. За ним, возле пионерского лагеря «Березки» кончался асфальт, и начиналась вездеходка.

Это была широкая глинистая дорога, на которой проходили испытания танки и вездеходы. Недалеко была расположена военная часть. В сухую погоду глина разбивалась специальной техникой, чтобы не было комков. Какое удовольствие шлепать по ней, погружая босые ноги в теплую нежную шелковую пыль. Но зато, если был дождь, то всё, не проедешь. Машины могли увязнуть в глине, поэтому их оставляли у лагеря. Тогда мы бежали через поле навстречу. И дух захватывало от радостного предвкушения встречи.