Читать книгу Париж… до востебования - Наталья Котенёва - Страница 11

Десять лет назад.

Клод привез меня в один из самых грязных и опасных районов Парижа. Север-западная окраина города, где проживали, в основном, выходцы из африканских стран. Мы приехали на метро. Оставлять дорогую машину в таком месте было опасно.

Был поздний летний вечер, возле выхода из станции метро праздно шатались группки чернокожих мужчин. Они громко обменивались шуточками, пританцовывали, делали какие-то реповые движения, мне показалось, многие были выпившими, или обкуренными.

Стены ближайших к метро домов подпирали толстые проститутки в коротких юбках и ярких обтягивающих легинсах, подчеркивающих их пышные зады. Женщины курили, громко смеялись, всячески старались привлечь к себе внимание. Тротуар был грязным, словно его никогда не убирали, валялись бумажные обертки, железные банки из-под пива, окурки, пахло отнюдь не розами.

Еще до того, как отправиться на встречу, мой друг предупредил, что место, куда мы едем находится в опасном районе. Теперь я увидела и поняла, о чем он говорил.

Я жила в Париже совсем недавно, еще плохо ориентировалась в городе и в подобных местах мне бывать не доводилось. Одна я бы точно сюда не сунулась, даже днем. Обитатели этого квартала разительно отличались от тех, кто жил со мной по соседству в благополучном и чопорном шестнадцатом аррондисмане.

Проходя сквозь строй темнокожих мужчин, я кожей чувствовала их похотливую неприязнь и, что каждую секунду они были готовы сорваться в агрессию, даже без повода. Но внушительная фигура Клода, его накачанные мышцы и твердый взгляд давали понять, что нас лучше не трогать.

Во Франции нет такого понятия как «гетто». Это слово у французов ассоциируется с холокостом и употребляется исключительно, если речь идет о геноциде евреев. Но в Париже "гетто" существуют. Это этнические коммуны, где полностью сохраняется образ и стиль жизни тех стран откуда приехали иммигранты. Многие из них, даже прожив десятки лет в этой стране, так и не научились нормально говорить по-французски. В основном, такие городские образования располагаются на севере столицы. Иммигранты из бедных стран Африки, оттуда, где не прекращались этнические конфликты и локальные войны, оккупировали когда-то красивые османновские здания, превратив их в трущобы. Там царит бедность, грязь, насилие. В таких кварталах этнические банды правят свои законы, полиция не любит туда соваться. Это котел, где варятся преступления, процветает проституция, безнаказанно ведется торговля наркотиками.

Пройдя вглубь квартала, мы подошли к воротам облупленного, когда-то красивого, а теперь требующего ремонта, дома. В окнах сушились какие-то тряпки, пахло незнакомой пищей, слышались звуки телевизора.

Возле ворот отирались темнокожие подростки. Клод заговорил с ними на незнакомом мне языке, видимо, на одном из африканских диалектов. Один из мальчишек тут же бросился внутрь двора. Скоро он вернулся, сказал несколько слов моему спутнику.

– Нас ждут, пойдем, – Клод сунул в руку паренька монету.

Нужно было пересечь двор, и войти в темный подъезд. Дверь в одну из квартир была открыта, нас ждали. Оттуда по полу тянулась дорожка света. На пороге стояла очень полная черная женщина, одетая в пестрое длинное платье и с таким же пестрым тюрбаном на голове. Она молча указала рукой внутрь квартиры.

Осторожно ступая вглубь темного длинного коридора, я почуяла душный запах, он был одновременно раздражающим и будоражащим. И тут я пожалела, что не выспросила у Клода в подробностях куда и к кому он меня везет. Я доверяла своему другу и знала, что рядом с ним ничего плохого со мной не случится, но все-таки мне было не по себе. Почувствовав мое состояние, Клод прошептал мне в ухо:

– Не бойся, я рядом.

Я несмело перешагнула порог полутемной комнаты. Помещение было слабо освещено горевшими тут и там толстыми свечами и плошками с плавающим в них маслом. Именно от этого масла шел тот тяжелый аромат, он заполнял все помещение, забивался в нос и горло. Было тихо, только треск горящих фитилей слышался в этой зловещей тишине. Кто-то захлопнул дверь позади нас. Я вздрогнула и огляделась.

Пол комнаты устилали разноцветные полоски шерстяных циновок, в углу стоял низкий стол, покрытый пестрой материей, в центре его – примитивная статуэтка, женская фигура из черного эбенового дерева, африканская богиня, она была отполирована до блеска, вокруг этой, как я поняла, самой главной богини, стояли еще несколько, поменьше. Фигуры были явно очень старые, грубо вырезанные, у всех были трудно различимые лица, большие отвисшие груди и обширные ягодицы. Это был алтарь. Фитили масляных светильников коптили черным дымом, там же были расставлены блюда с фруктами и открытые бутыли с алкоголем, разложены пучки трав – подношения богине.

К запаху масла добавлялся запах горелых трав и еще чего-то неприятного, похожего на запах крови. Взгляд упал на предмет, который привел меня в ужас. В глубине стола, позади фигурки главной богини я разглядела отрезанную голову барана. Длинный синий язык вывалился, полузакрытые глаза мертвой головы животного мутным блеском отражали пламя свечей, лужа почти засохшей крови растекалась по ткани, покрывавшей алтарь, и я поняла, что кровавая вонь исходила именно от этой жертвы богине.

У меня тут же вспотела спина и начала кружиться голова, ноги превратились в ватные. Клод стиснул мою руку и незаметно провел пальцем по ладони.

Ну, почему он ничего не объяснил заранее? Это же черная африканская магия! Я бы не за что не согласилась прийти в какое место! Теперь со страхом я водила глазами по сторонам. На веревках, протянутых под потолком, висели пучки трав, какие-то странные предметы болтались на веревках, мне показалось, что это были амулеты изготовленные из кусочков глины, бусин и торчащих во все стороны перьев. Стены этого капища, как я мысленно назвала комнату, были раскрашены примитивными рисунками. Я увидела прислоненные к стене ритуальные маски. Потолок закопчен, в углах паутина.

Казалось просто невероятным, что в центре европейской цивилизации, в современном городе, куда приезжают туристы со всего мира, чтобы насладиться красотой архитектуры, музеями, великолепным культурным наследием, может существовать и такое! Древние, как мир африканские культы и настоящее колдовство, привезенное из дебрей черного континента, смотрело на меня глазами деревянных богов, стоящих на алтаре, окрапленном кровью животных. Любопытство и предчувствие чего-то, никогда ранее не виданного, но отчасти знакомого по рассказам Клода о его экспедициях, потеснили страх, я настороженно ждала продолжения: что же будет дальше?

Сначала мне показалось, что в помещении никого, кроме нас нет, но, обернувшись, в противоположном алтарю углу, рядом с дверью, я заметила сидящую на корточках, закутанную в белую ткань фигуру. По ее габаритам можно было догадаться, что это крупный мужчина, запеленутый с головы до пят.

Мужчина сидел неподвижно, не издавая ни единого звука. Клод и я тоже хранили молчание. Так прошло минут пять, а, может, и больше. Я уже хотела сделать знак Клоду, что нам лучше отсюда убираться, но тут скрытый тканью человек пошевелился, раздался низкий голос. Человек говорил по-французски.

– Говорите, зачем вы пришли к богине.

То, как он выговаривал слова и характерные интонации выдавали в колдуне жителя Западной Африки.

– Мы пришли к богине, чтобы просить ее вернуть память этой женщине, – Клод кивнул в мою сторону.

– А что вы принесли богине? Вы принесли дары? – задал вопрос хриплый голос из угла.

– Вот наши дары, – мой друг достал из рюкзака бутылку рома, кокос, пакет с фруктами, кулек с зерном и тушку черной курицы.

– Положите перед богиней, – по-прежнему, не открывая лица, произнес мужчина.

Клод разложил приготовленные им заранее дары на алтаре. Он знал, как нужно себя вести, этнограф хренов! Почему мне не сказал ни слова? Боялся, что откажусь ехать? И отказалась бы, это правда! Я была зла на своего спутника.

– Нужно ждать. Богиня даст знак, если она захочет принять ваши дары, – произнес голос из угла.

– А если не захочет? – любопытство пересилило страх, и я подала голос.

– Тогда вы уйдете и, может быть, великая мать богиня не потребует от вас платы за беспокойство.

– А если потребует? – я не могла угомониться, должна же я выяснить на каких условиях мне будут оказаны "услуги".

– Тогда она сама вас найдет. А сейчас молчите и ждите.

Мне было не по себе. Если я не понравлюсь великой матери, то платить за беспокойство придется обязательно. Только вот чем, предугадать нельзя.

В комнате было тихо, никакие шумы с улицы сюда не проникали, слышался только треск свечей. Меня уже начало покачивать от долгого стояния, и тут я почувствовала, как холодный сквозняк пробежал по ногам, порыв воздуха поднялся выше, обдал лицо, травы на потолке качнулись и зашелестели, пламя светильников затрепетало, а человек в углу произнес:

– Богиня приняла ваши дары.

Я выдохнула, Клод обтер рукой пот со лба, и я отчетливо поняла, как мы рисковали! Этнограф, мать его так! Ведь знал все заранее, и все же рисковал. Рисковал, кстати, моей безопасностью! Кому, как ни ему было знать, что с древней магией шутки плохи, если бы великая мать отказалась от подарков, то мы огребли бы по полной: африканское колдовство – это вам не шуточки!

– Женщина, скажи сама чего ты хочешь от матери всех духов, говори.

Горло пересохло от волнения и я, не успев прокашляться, издала какой-то жалобный писк.

– Великая мать, во сне меня мучают кошмары из прошлой жизни. И еще у меня забрали память и не могу вспомнить свое прошлое. Прошу тебя, избавь меня от этих кошмаров и открой мне то, что я забыла, дай мне твою защиту.

Стоя перед алтарем, я ждала, но ничего не происходило. Я обернулась к Клоду, глазами задала вопрос – что же дальше? Так же глазами мой друг ответил, что все нормально, нужно подождать, и я ждала.

Через несколько минут стояния мне показалось, что я услышала тихий шепот и опять по полу потянуло сквозняком, опять качнулось пламя, я вздрогнула, показалось, что кто-то коснулся сзади моей головы. Жрец неведомого мне культа громко и резко произнес:

– Женщина, твое желание будет исполнено, жди! Теперь уходите!

Клод схватил меня под руку, и мы пулей вылетели из комнаты. На выходе нас ждала все та же толстая африканка. Мой друг молча вложил в протянутую руку деньги. Даже не взглянув на них, женщина кивнула и медленно затворила за нами дверь.

Вонючий подъезд погрузился в полную темноту. Клод обхватил меня за плечи, прижал к себе, выводя наружу, повлек через мощеный булыжником двор к воротам. Очутившись на улице, мы быстро зашагали в сторону метро.

Пройдя с десяток метров, я почувствовала, что ноги мои подгибаются, легкие, все еще забитые отвратительными запахами, с трудом вдыхают и выдыхают воздух, я была близка к обмороку.