Читать книгу Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том второй - Нелли Шульман - Страница 6

Дощатый пол парикмахерской при железнодорожных банях покрывал слой состриженных волос. Пахло дешевым одеколоном и табаком, на шкафу, где хранили плохо простиранные салфетки, хрипела черная тарелка репродуктора:

– Старшинов вырывается вперед, пас от Майорова и… – комментатор ахнул, – и очередная шайба летит в ворота венгров. Пятнадцать-ноль, небывалый результат… – плюгавый мужичок, почти потонувший в дерматиновом кресле, заявил:

– Им всем дадут черные «Волги» за золотые медали. У меня кум проводником в спальном вагоне работает, летом в его составе ехал товарищ Чернышев, тренер сборной… – кто-то протянул:

– Динамовец, – мужичок кивнул:

– Он самый. Он в Омск отправлялся, на турнир. Кум, значит, коньячку ему принес, икорки, а товарищ Чернышев и говорит:

– Я слышал, у вас в Сибири настойка есть, для мужчин полезная… – собравшиеся загоготали, – кум кедрача нацедил, значит, выпили они, и слово за слово товарищ Чернышев про «Волги» и рассказал… – из угла заметили:

– До «Волг» надо победить чехов, шведов и канадцев… – мужичок харкнул на половицы:

– Как два пальца… – для верности он поднял пальцы, в несмываемых пятнах машинного масла, – вертели мы канадцев сами знаете где… – тарелка взорвалась очередным воплем комментатора. Мастер поинтересовался:

– Одеколоном пройдемся… – одноглазый, крепкий посетитель, с ежиком светлых, седоватых волос, покачал головой:

– Н-не н-надо, с-с-пасибо. С-сколько с меня… – валенки у него были старые, но крепкие, тулуп аккуратный. За спиной он тащил брезентовый вещевой мешок, пахло от него, – мастер принюхался, – вроде кедром:

– В баню ходил, – он принял двугривенный, – контуженый какой-то. Заикается, бедняга, и шрам у него есть на голове.

Мужик заикался и в кассах, расплачиваясь за билет в общем вагоне до Новосибирска. В тесном зальчике скопилась очередь, люди расстегивали тулупы, женщины скидывали с головы платки. Кассирша швырнула на зазвеневшую тарелочку картонный билетик и сдачу:

– Отправление через три часа, – громко, как глухому, сказала она, – смотри, дедушка, не перепутай… – в привокзальной стекляшке одноглазого мужчину тоже назвали дедушкой. Парень лет шести, перевязанный крест-накрест пуховым платком поверх тулупчика, восторженно заорал:

– Мама, смотри, пират! Дедушка пират… – мальчишка подскочил к посетителю:

– У вас есть деревянная нога и попугай… – невзрачная, усталая женщина смутилась:

– Простите, товарищ, он книжку прочитал про пиратов… – она дернула сына за руку:

– Извинись. Товарищ, наверное, воевал… – одноглазый улыбнулся. Хмурое, бородатое лицо разгладилось, он присел перед парнем:

– Ноги у меня свои, а попугай улетел к домой, в теплые страны… – мальчишка заявил: «На Кубу!». Мужчина кивнул:

– Именно туда… – поднимаясь, он коротко взглянул на женщину:

– Ничего страшного… – одноглазый помолчал, – у меня тоже есть дети, правда, они выросли… – незнакомец затерялся в толпе, осаждающей прилавок забегаловки, а женщина все глядела ему вслед:

– Он из реабилитированных, должно быть. Сразу видно, что осанка у него офицерская… – щеки еще полыхали, – на меня так никто и не смотрел никогда. Непростой он человек…

В кармане тулупа непростого человека лежал просроченный паспорт, выписанный до войны в Новочеркасске на имя Василия Корнеевича Хомутова:

– На железной дороге и не просят документов, – Джон возвращался к станции путевыми задворками, – главное теперь, не попасться на глаза милиции… – на щите с соответствующей надписью он своего фото не обнаружил:

– Но это ничего не значит, – хмуро сказал он Генриху, за обедом в городской чайной, – все равно надо соблюдать осторожность. Вообще, – подхватив погнутой ложкой пяток пельменей, он щедро полил порцию укусом, – борода сильно меняет человека. Правда, от повязки на лице мне никак не избавиться…

Джон перебрался через последние рельсы по дороге на вокзал. Деревянное здание тонуло в морозной дымке:

– В зале ожидания мне лучше не показываться… – герцог сверился с часами. До прибытия транссибирского поезда оставалось минут двадцать.

– Перекантуюсь где-нибудь, как сказал бы Волк, – усмехнулся Джон, – а думать буду в вагоне, под стук колес… – путь до Новосибирска занимал почти сутки, – подумать мне надо о многом. Надо еще купить провизии в дорогу … – закурив, он пошел к привокзальной площади.