Читать книгу Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том девятый - Нелли Шульман - Страница 8

Шпиль старинного камня уходил в ненастное небо. Часы на колокольне пресвитерианской церкви Граншоу размеренно пробили восемь раз. Вокруг простирались унылые поля, распаханные после недавнего сбора картофеля. Кое-где виднелась темная стерня. Чайки, беспокойно крича, кружились у шпиля. Ветер гонял по деревенской дороге клубы пыли.

Неприметная машина стояла на боковой тропинке. На другой стороне шоссе светилась стекляшка кафе. Рядом неожиданно припарковали не только машины, но и запряженные лошадьми фургоны. Парень из королевской ольстерской полиции, сидящий за рулем, отвернул стекло. Внутрь ворвался почти морозный воздух, Фрэнк плюнул жвачкой на дорогу.

– Цыгане пожаловали, – сказал он презрительно, – но это не свадьба, а только сговор. За столами всего полсотни мужиков, – Джон присвистнул. Коллега добавил:

– На свадьбу явится с полтысячи, и отметят ее в гостинице.

Он махнул в сторону неоновой вывески: «Отель и загородный клуб Ле Мон». В машину доносились отдаленные аккорды рока.

Шоссе перегородили деревянным барьером. Рядом стоял фургон Полка обороны Ольстера, украшенный символом подразделения, ирландской арфой, увенчанной британской короной. Ребята в пехотном хаки прохаживались с автоматами вдоль шлагбаума. Отпив кофе из термоса, Фрэнк добавил:

– Этим парням веры нет, в полк набирают и католиков. Пусть они клянутся на Библии перед прелатами, – парень скорчил гримасу, – католик есть католик, то есть предатель. Однако в здешнем наряде одни протестанты, – напарник ухмыльнулся, – у нас деликатная миссия.

Объект их интереса скромно устроился за столом в придорожном кафе. Сначала Джон решил, что Очкарик, как его называло местное Ми-5, тоже приехал на сговор. Фрэнк, их контакт в королевской полиции, покачал головой.

– Вряд ли, хотя цыгане тоже предатели. Они кочуют через границу, с ними ИРА отправляет сюда оружие и материал для бомб.

Судя по виду в их биноклях, Очкарик не отказывался от выпивки. На столе красовались кружки с Гиннессом. Очкарик и его спутница, приятная девица в обтягивающем трикотажном платьице, разделили тарелку жареных креветок.

– Они заказали и сэндвичи, – скучным голосом сказал Фрэнк, – на кухне работает наш осведомитель.

– Парень выбежал покурить, а один из солдат, – он кивнул на шлагбаум, – пошел отлить в тамошний сортир.

Им с Фрэнком был заказан вход в кафе, где, кроме цыган, могли пить пиво и члены ИРА. Джон понял:

– Я не могу ничего объяснить Фриде. Она никогда не бывала на оккупированных территориях и не привыкла оглядываться через плечо, – не сводя глаз с кафе, он щелкнул зажигалкой.

Члены ИРА, которых было не отличить от протестантов, поджидали британцев и в лоялистских районах Белфаста, где окна украшали оранжевыми флагами. Похожей ленточкой увили открытку, заткнутую за зеркало заднего вида. Увидев картинку в казарме, Джон поежился. Детские гробики стояли у могильных ям. Женщина в траурном платье распростерлась на самом маленьком.

– Смерть католикам, – открытку печатали старинным шрифтом, – убийцам невинных. Похороны детей наместника его величества короля Якова в Ольстере, сэра Кеннета Маккензи, лорда Кинтейла, – Джон тогда заметил сослуживцам:

– Сэру Кеннету все равно отрубили голову за мягкосердечие к ирландцам, – кто-то из офицеров отозвался:

– Урок не пошел впрок, однако его младший сын вешал католиков налево и направо, – Джон едва не добавил: «Что, кажется, хотите сделать и вы».

Он старался не вступать в дискуссии, настаивая, что в Белфасте британские войска обеспечивают безопасность населения, не вдаваясь в подробности того, какую церковь оно посещает.

Политических споров Джону хватало дома. Фрида считала, что западный берег реки Иордан должен отойти пока несуществующему палестинскому государству. Двойняшки до хрипоты ругались с друг другом. Йони рос, как выражалась жена, ястребом, а Эмма повесила в своей комнате социалистические плакаты.

– Корнелия пока не доросла до таких дискуссий, – невольно улыбнулся Джон, – но все еще впереди…

Чайки полетели в сторону Белфаста. Отсюда до городской границы оставалось еще шесть миль. Рация на приборной панели пока молчала. Фрэнк тоже затянулся сигаретой.

– Девица нас не интересует, – сказал напарник, – это мимолетная связь. Пусть отправляется на все четыре стороны, Очкарика не ней не сломать…

Пара под ручку вышла из кафе. Очкарик приехал на старой тачке девицы, судя по папке, секретарши в портовой конторе.

– Она протестантка, – скривился Фрэнк, – но таким девчонкам все равно, с кем весело проводить время…

Привыкнув к полицейским проверкам, жители Белфаста заученным движением останавливали машины и протягивали документы.

– Сейчас Очкарика посадят в фургон, – Джон упорно смотрел на рацию, – шевелитесь, ребята, – пластиковая коробочка ожила, неразборчивый голос квакнул.

– Красная Шапочка понесла пирожки бабушке.

Четырехлетняя дочь Очкарика, Джейн, жила в католическом районе Белфаста. Дети в тех местах спокойно разгуливали по улицам одни.

– Тем более, что ее бабушка обретается за углом, – Джон бросил взгляд на шоссе. Секретарша растерянно топталась у машины, Очкарик в сопровождении двух солдат неловко залез в фургон.

Наклонившись к рации, Джон распорядился:

– Начинаем операцию «Серый волк», ребята.

В соседней комнате работал телевизор. Восторженный девичий голос воскликнул:

– Ой, собачка! Дядя, смотрите, курочки! У бабушки тоже живут курочки, – Джон сидел напротив Очкарика, – я просила у мамы собачку, но у нас одна комната и даже нет кухни…

Для четырех лет дочка Очкарика говорила очень бойко. Джон приноровился к белфастскому акценту, который, как он весело замечал, можно было резать ножом.

– Телевизора у них тоже нет, – увидев цветной телевизор, девочка благоговейно ахнула, – ее мать работает в ночную смену на текстильной фабрике, а бабка алкоголичка и живет на государственную пенсию.

Католические кварталы Белфаста тонули в отчаянной нищете. В протестантских дело обстояло едва ли лучшим образом. Северная Ирландия, как выражался отец Джона, существовала на деньги Британии.

– Некоторые говорят, что Ольстер присосался к нашему бюджету, – усмехнулся герцог, – они ничего не производят, а денег на них уходит много. Надо содержать силы безопасности, в католических семьях всегда много детей, а их родители сидят на пособии по безработице…

Над голым столом плавал сигаретный дым. Стены паршивой комнатушки в неприметном доме в протестантском районе Белфаста подпирали крепкие парни из королевской полиции Ольстера.

С улицы, где беззаботно скакала Джейн, девочку забрала приличная машина с надписью BBC, с переодетыми в гражданское местными работницами Ми-5. Одна из девушек хорошо владела камерой. Фрэнк изображал продюсера Blue Peter, культовой детской передачи. Из Лондона доставили нужную кассету.

– Питер теперь выпускает бытовые видеомагнитофоны, – вспомнил Джон, – они расходятся, как горячие пирожки, – за дверью закудахтали куры, которых бордер-колли пытался собрать в загон. Джейн звонко засмеялась, лицо Очкарика исказила болезненная гримаса.

– Мы видели тебя на детском празднике, – раздался мягкий голос Фрэнка, – ты хорошо поешь и танцуешь. Мы записываем пленки с талантливыми малышами, тебя могут пригласить в Лондон…

Джон понял, что у коллеги есть семья.

– Он знает, как надо разговаривать с детьми, – Фрэнк никогда не упоминал о своих домашних, – осталось четверть часа и малышку надо возвращать в квартал…

Бабушка маленькой Джейн, напившись пива, дремала в компании бубнящего радио над ворохом дешевых женских журналов. Коллеги из королевской ольстерской полиции давно следили за семьей Очкарика.

– Все подготовлено отлично, – Джон отхлебнул гадкого кофе, – краткого отсутствия девочки никто не заметит, а она получит сертификат от детской программы, – маленькая Джейн пела в детском хоре приходской церкви.

– Не стесняйся, – ласково сказал Фрэнк за дверью, – я начну, а ты подпевай…

У напарника оказался приятный тенор. Джон тоже знал наизусть песню о старом Макдональде и его ферме. Укладывая Корнелию спать, он ловко изображал коровок и овечек. За дверью мычала и кудахатала Джейн, по лицу Очкарика покатились слезы.

– Отпустите ребенка, – мучительно сказал ирландец, приподнимаясь, – ей четыре года, она ни в чем не виновата. Что вы за звери, – парни усадили его обратно на стул, – как вам не стыдно терзать малышку… – Джон пожал плечами.

– Пока ваша дочь в безопасности, – сухо сказал он, – ее угостили мандаринами, которые она видит только на Рождество. Джейн доставят на машине к дому ее бабушки. Она расскажет, что побывала на телевизионной студии. Мать вашей бывшей сожительницы не выходит из пьяного ступора, – Очкарик дернулся, как от удара, – а сама сожительница устает на ночных сменах и не прислушается к девочке.

– Пока, – Джон со значением помолчал, – все в порядке, но с Джейн может случиться все, что угодно. Гибель ребенка – трагедия, Деннис, – Джон вздохнул, – я сам отец и понимаю ваши чувства, но, отказавшись сотрудничать с нами, вы своими руками убьете дочь…

На совещании кто-то из коллег заметил, что Очкарик может выброситься из окна. Джон отозвался:

– Во-первых, мы его туда не подпустим, а во-вторых, он не из таких людей. Я и не знаю, кто сейчас пойдет на подобное… – он понимал, что неправ.

– Я пошел бы, – в комнате тикали часы, по соседству играла музыка, – надеюсь, что я никогда не окажусь в такой ситуации, – Очкарик потер мятое лицо рукавом пиджака.

– Хорошо, – сказал он глухо, – что вы от меня хотите? – Джон уверил его:

– Совсем немного. Нам нужны сведения о планирующихся акциях ИРА, в руководстве которой вы занимаете не последнее место. Не ваши телефонные предупреждения за пять минут до взрыва, а настоящие сведения, полученные задолго до операций, – он помолчал.

– В случае удачного сотрудничества с нами, вы получите повышение на фабрике, станете мастером и даже менеджером. Джейн съездит на Средиземное море, вы купите машину, переберетесь из вашей дыры в приличный дом… – Очкарик растерянно сказал:

– К такому горизонту планирования меня не подпускают, – на лицах коллег появились довольные улыбки, – я только знаю, что случится завтра или… – он заколебался. Джон требовательно спросил: «Когда?». Очкарик обреченно ответил:

– Сегодня в полночь на границе ожидается транспорт с оружием, – часы показывали почти девять вечера. Подтянув к себе телефон, Джон набрал три цифры.

– Ты молодец, милая, – услышал он голос Фрэнка, – подожди, звонят со студии, – Джон приказал: «По коням».

К полуночи над картофельными полями заморосил надоедливый дождь. Среди темных деревьев поднималась в ненастное небо наскоро выстроенная армейская сторожевая башня. Ветер с ближнего моря шумел в голых ветвях. Под ногами Джона шуршали палые листья.

Они миновали неожиданно сияющий иллюминацией захолустный городок Ньюри всего полчаса назад. До границы оставалось минут десять. От Белфаста до Ньюри лежало сорок миль шоссе, но по дороге Фрэнк заметил, что они оказались почти на юге.

– В Арме живут одни католики, – напарник дернул щекой, – хорошо, что мы едем на гражданских машинах. В армейские тачки местная шваль швыряет камни. Я имею в виду детей, – мрачно добавил парень, – подростки получают от ИРА оружие и палят по британцам.

Джон хмыкнул: «Они тоже британцы». Фрэнк презрительно отозвался:

– Британцами они становятся, получая пособие по безработице, а в остальном они ирландцы…

Машины проносились мимо унылых деревенек с каменными крестами на развилках дорог, с шпилями католических церквей и башнями протестантских храмов.

– В Ньюри тоже есть протестантская церковь, – вспомнил Джон, – самая старая в стране, – храм выстроили во времена короля Якова.

Остановившись в придорожной забегаловке, они выпили мерзкого кофе и сжевали по сэндвичу. Устроившись за столиком, Фрэнк тихо сказал Джону:

– Мы правильно сделали, попросив армейских остаться на месте, – в их группе работали только парни из отряда Джона и ольстерской королевской полиции.

– У твоих ребят военная осанка, но в штатском это не бросается в глаза, – Фрэнк незаметно указал на беленую стену со старомодным телефоном-автоматом. В нише пристроили статуэтку Мадонны с горящей над склоненной головой лампадкой. Седоватый хозяин в расстегнутом жилете невозмутимо протирал пивные кружки. Джон кивнул:

– В здешних краях никогда не знаешь, кому позвонит хозяин кафе, когда за тобой закроется дверь, – он приучился говорить вполголоса. Коммандо майора Холланда тоже не орали во всю глотку в людных местах.

– Потому что здесь можно получить удар ножом в печень, отлучившись по нужде, – мрачно подумал Джон, – русские правы, береженого Бог бережет, – чтобы отвлечься, он весело сказал Фрэнку:

– Я понял, что у тебя есть дети, – напарник усмехнулся, – у тебя повадка отцовская, – парень подмигнул Джону:

– На задания не положено брать снимки, но границу мы не переходим. Моя Валери боевая девица, снимок с ее дня рождения, – малышка удерживала гроздь разноцветных шариков. Фрэнк убрал портмоне в карман.

– Когда в наш дом бросили зажигательные бомбы, Валери была в детском саду, – напарник поднялся, – моя мать и жена сгорели заживо, поэтому не стоит меня учить, как относиться к католикам. Моя семья живет здесь со времен короля Якова и мы никуда не уйдем с нашей земли.

Джон покраснел: «Извини».

Сырой мох пах грибами, наверху перекликались чайки.

Официальный пограничный пост располагался в трех милях к западу, на шоссе в Дублин.

– Фургон пойдет здесь, – Очкарик начертил грубую карту, – по цыганской тропе…

В Ньюри они попали в пробку из дешевых грузовичков и телег. Завтра в городке начиналась ежегодная конная ярмарка. Ирландские цыгане не имели отношения к цыганам британским.

– Их называют цыганами, – вспомнил Джон, – однако они тоже ирландцы, просто начавшие бродяжничать в средние века…

Ирландская граница оставалась открытой. Британия не могла запретить соседям приезжать на север.

– Но за контрабанду оружия полагается тюрьма, – Джон прислушался, – кажется, это они…

Издалека донесся стук копыт. Ручей журчал по камням, над темной водой сомкнулись плакучие ивы. Фрэнк неслышно шепнул:

– Место называется Морагов брод. Господь его знает, почему, имя осталось со времен незапамятных, – по ручью проходила граница между севером и югом.

Заскрипели колеса, ветер рванул брезент на ярко расписанном фургоне. Гнедые кони ступили в воду, Джон незаметно повел рукой. Яркие лучи фонариков скрестились на упряжке, он поднес к губам мегафон.

– Стоять, – велел Джон, – всем оставаться на местах. Мы представляем силы безопасности Северной Ирландии, предъявите документы, – жеребец недовольно заржал. Парень в кепи и дешевой куртке поднял руки. Джон с Фрэнком спустились к ручью. Даже через резиновые сапоги вода леденила ноги.

– Такая темень, что ничего не разобрать, – Джон посветил фонариком в лицо вознице.

– Предъявите, – он закашлялся, – документы, мистер, – Фрэнк махнул полицейским удостоверением: «Вам повторить?».

– Я слышал, – угрюмо отозвался кузен Максим, – я не глухой, ребята, – он вытащил республиканский паспорт. Джон оценил аккуратность коллег с Набережной. Документ был потрепан как раз в нужной степени. Небритый верзила в кепке, красовавшийся на фото, ни у кого не вызвал бы подозрений.

– Дильша мис фуарос? – поинтересовался Фрэнк. Джон ожидал, что кузена обучили цыганскому жаргону.

– Нус а-далон, мисли, – буркнул тот. Фрэнк повернулся к Джону.

– Парень собирается попасть на ярмарку с Божьей помощью, – в раскрытом воротнике рубашки Максима блеснул католический крестик, – но ему придется подождать, – Джон согласился: