Читать книгу Саян. Повести и рассказы об охоте и природе - Николай Близнец - Страница 13

…Эта история началась с того, что я забыл взять с собой на охоту компас: простой и дешевый компас на кожаном ремешке. Со своим другом Игорем я поехал в самый дальний обход охотничьего хозяйства, директором которого я на тот момент являлся всего лишь чуть больше года. Надо отметить, что территория охотхозяйство была тогда разбита на три удаленных друг друга участка. Тот участок, куда мы направлялись, находился почти в ста километрах от центральной усадьбы охотхозяйства, поэтому я еще не успел его изучить. А изучать было что…

Большая часть этого участка охотничьих угодий в пятнадцать тысяч гектаров представляла собой верховые болта, заболоченные сфагновые сосняки и сосняки-клюквенники. Верховые моховые болота тянулись в тех краях на десятки и десятки километров. А среди этого, казалось, бескрайнего и зыбкого ковра сказочными островами возвышались небольшие так называемые гряды, поросшие старыми-престарыми елями, соснами вперемешку с березами, осинами с хорошо развитым подлеском и подростом. Несколько раз ранее, обходя с егерем его обход, я с восхищением наблюдал на островах и на клюквенных кочках следы жизнедеятельности глухарей, тетеревов и рябчиков. А попадавшиеся лосиные следы порой возбуждали воображение своими огромными размерами. Естественно, местность эта не была обжита людьми, и за деревней Иглица, где и проживал наш егерь, дорога просто заканчивалась, превратившись в заросшие глубокие лесовозные колеи, тропинки и даже древние гати через протоки или деревянные шаткие кладки через узенькие ручейки. С Игорем мы приехали в Иглицу в шесть утра – в начале октября это еще темень. Быстро собрали оружие и, убедив егеря, что мы не заблудимся, и не стоит нас сопровождать, мы отправились по уже известной мне заросшей тропинке к спрятанной в глубине болота большой поляне, на которой некогда находилась маленькая деревенька или даже хутор Барсуки. Мы неторопливо прошли несколько километров по пути к Барсукам, вспугнули пару косуль на краю этой поляны и полакомились кисло-сладкими дичками в заброшенном саду давно не существующей деревни. Несколько тетеревов сорвались из густой травы, где мы нашли естественный галечник, весь изрытый птичьими лапками. Стало уже светло, когда мы за Барсуками вновь вошли в болото. Чахлые сосенки, осоко-сфагновые клюквенник, редкие березки встретили нас неестественной, даже немного напряженной тишиной. Рябчики на манок совсем не отзывались. Правда, несколько раз среди чахлого леса мелькнул болотный лунь: может, это он впереди нас поохотился и заставил притихнуть рябчиков? И вот только теперь, пройдя вглубь большого болотного царства, как я знал по изученной мною ранее карте, я и опомнился, что компас остался в куртке-ветровке, которая преспокойно сейчас лежит на заднем сиденье холодного «Запорожца». А вот и зря: компас сейчас нужен: дорожек-тропинок нет, небо заволокло тучами, вот-вот может и дождь начаться. Но делать уже нечего, и я направился по смутным ориентирам к виднеющимся вдалеке верхушкам деревьев на островах-грядах, чтобы по предполагаемому полукругу пройти километров десять по болоту и вернуться в Иглицу. Так мы по звериным тропам вышли на первую гряду, где успешно добыли первых двух рябчиков и тем самым вспугнули огромного лося с большими лопатообразными рогами. Лось, наделав много шума и треска, видимо, недовольный тем, что его, хозяина здешних мест, соизволили встревожить, не спеша перебежал с одной гряды на другую, позволив нам в бинокль вдоволь насладиться красотой его природной мощи и грации. На противоположной стороне нашего островка поднялось из папоротников семь или восемь глухарей, заставив нас от неожиданности схватиться за оружие. Как вертолеты, поднявшись над подлеском, они быстро скрылись, но мы ликовали: глухарь в наших краях чрезвычайно редкая птица. С одного острова мы перешли на второй, потом на третий и ближе к обеду должны были по моим расчетам выйти к мертвому озеру среди болота, именуемому озеро Черное. Но вот что-то подсказывало мне, что озером здесь и не пахнет: куда ни кинь взгляд – вокруг стволы сгнивших деревьев, топь, бульканье вырывающихся газов из «окошек» в трясине. Большое количество звериных троп пересекались между собой и уходили в разные стороны. Хотя мы и не шли напрямую по опасному болоту, а передвигались больше по звериным тропинкам, я к обеду точно понял, что мы заблудились. Об этом и сообщил Игорю, рассказав, что кроме Иглицы километров на двадцать вокруг нет ни дорог, ни деревень. Что ж делать? Конечно, мы, найдя сухой островок, сели перекусить. Была у нас, естественно, и бутылка водки, но мы решили только по чуть-чуть «сполоснуть горло» – надо же как-то выбираться. Перекусив, немного поспорили о том, в каком направлении находится Иглица, выбрали направление по плывущим облакам и пошли. Прошли больше часа: болото, островки – и никаких знакомых ориентиров, никаких дорог, квартальных линий, а уже тем более квартальных столбов. И тут я заметил старый-престарый геодезический тригонометрический пункт, проще говоря – вышку, маяк из жердей, высотой с трехэтажный дом. Старые жерди прогнили, покрылись толстым слоем сырого мха, но я, сбросив оружие и рюкзак, полез наверх. И уже на середине маяка я заметил ожидаемое: примерно в паре километров от нас на большой поляне среди болота стояло с десяток легковых машин.

– Игорь, – кричу я другу, – смотри! Направление даю рукой! Там поляна и машины. Пока слезу – потеряю. Бери ориентир!

Я полез вниз и, как и следовало ожидать, метров с двух грохнулся – не выдержала-таки лестница. Но мох смягчил падение, да и главное, что Игорь запомнил мой ориентир. Так через полчаса мы и вышли на большую поляну и подошли к стоящим машинам. Первое, что бросилось в глаза – это Минские серии номеров. Возле одной из машин копошился пожилой мужчина. Подойдя, обнаружили, что он чистит собранные какие-то грибы, а рядом стоят ведра, полные клюквы.

– Добрый день, – мы как можно вежливее обратились к испуганному мужчине, который держал в руке перочинный ножик и стал затравленно оглядываться по сторонам, словно ища поддержки у кого-то.

– Не подскажите, где мы находимся?

– Как это где, – буркнул мужик, – в лесу!

– Это ясно, а есть ли какая деревня тут рядом? – Я знал точно, что не Иглица.

– Я особо и не помню: то ли Пчёлка, то ли Пчела.

– Может, Пчелинск, – усомнился я своей догадке.

– Кажется так, не помню, – он отступил за машину, – а вы кто?

– Мы? – Тут вмешался Игорь, – мы партизаны, с войны бродим.

– Какие на фиг партизаны, – мужчина, выйдя за машину, осмелел, – браконьеры?

Мы засмеялись, и я показал осторожному грибнику-ягоднику свое удостоверение. Уверен, что издали он его не прочитал, но простая красная книжечка возымела действие, и мужик вышел из-за машины.

– Вот дорога в деревню, – он кивнул куда-то в противоположный угол поляны, – километра два до нее.

Мы поблагодарили его и понуро отправились в деревню: я рассказал Игорю, что Пчелинск примерно в пятнадцати километрах от Иглицы, если брать по карте напрямую, и уже не в Могилевской, а в Минской области. Добраться оттуда обратно на транспорте можно только через города Березино, Белыничи и никак не меньше чем за сутки.

Пчелинск – глухая, разбросанная на островах-грядах среди болота и по берегам маленькой речушки или ручья убогая деревенька. Мы вошли в деревню – на улицах никого. Увидев во дворе чахлого домика бабушку, спросили у нее, действительно ли это Пчелинск.

– А як жа ж! Вядома ж – гэта Пчэлiнск! А вы, хто такія будзеце?2

– А мы лесника ищем, бабушка. Есть он у вас в деревне?

– Дык вунь яго хата, калі ён вам трэба, – добрая бабуля указала нам на более-менее добротный дом по улице.

Поблагодарив женщину, мы пошли к леснику, и тут удача вновь нам улыбнулась: лесник был дома и… гнал самогоночку. Увидев нас уже на пороге хаты, он едва не обомлел: в камуфляжах, с оружием, с рюкзаками за плечами, мы никак не вписывались ни в местный колорит, ни в определенные противоправные его действия в эпоху Горбачевской «борьбы за трезвость».

– Ну что, гражданин – гоним? – сурово спросил Игорь, в жизни по профессии оперуполномоченный уголовного розыска УВД.

– Дык гэта ж, дзеткi, ай-ай! – Мужчина, уже преклонных лет, покраснел, побелел и вовсе поник. – Дык гэта, трэба ж…, а як жа без яе?!

– Ладно, отец, – успокоил я хозяина дома и спас его от обморока, – мы к вам по делу.

– А по якому ж?

– Нам надо срочно, до темноты попасть в Иглицу!

– А Божачкi мой, а міленькі мой! А навошта ж яна Вам, тая Іглiца?

– Там у нас машина. И там нас ждет егерь Михаил Демьянович. Знаете такого?

– А хто ж яго не ведае? Дык Вы адгэтуль зайшлi ажно сюды?

– Да, оттуда. А сейчас нам надо обратно, и Вы понимаете, что без Вас мы никуда не попадем… Так что – собирайтесь.

– Ой-ёй. А як жа, а як жа? Я ж не змагу – далёка ж гэта. И ноч напаткае.

– Вы нас доведите до Черного озера, а там уж мы сами. Или переночуете у Михаила в Иглице. Другого варианта, как вы понимаете, у вас нет, – я припугнул, уговаривая, лесника.

Мужик понял, что мы просто так не уйдем, стал собираться, что-то бормоча сам себе под нос. Мы же с Игорем решили, что от него не отстанем ни при каких обстоятельствах, а если надо будет, оставим до утра ночевать в Иглице у егеря. Собравшись, что-то бормоча себе под нос, лесник повел нас по улице. Я разглядывал деревню и удивлялся: улица от улицы разделялась болотом и ручейками, через которые были проложены самодельные мостики-кладки. И здесь опять тишина: ни собаки не лают, ни куры не кудахчут, ни трактора не работают. Пройдя по улице уже вплотную к лесу, мы на самой окраине деревни повстречали странного парня. Ему на вид было лет тридцать. Высокий, худой, слегка сутулый, с длинными, на плечах, каштановыми волосами, в старом военном мундире, перевязанном по поясу то ли чулком, то ли колготками, в кирзовых сапогах, он внимаетльно, изучающе, исподлобья наблюдал за нашей процессией, явно удивленный присутствием нежданных гостей на этой территории.

– О, Петя! Здарова! Ты што робiш? Хадзі ка сюды, мой даражэнкі – заискивающе поздоровался лесник с местным аборигеном.

– Здарова! А нiчога… А што табе?

– Вось, хлопцы – з Магiлеву. Трэба их у Іглiцу завесцi по балоце. Давай, збiрайся хуценька! Давядзеш iх да Чорнага возера – а там яны самi дарогу ведаюць, – залепетал лесник, буквально вцепляясь в Петю, а мы поняли, что это еще один шанс нам от судьбы попасть до ночи к нашей машине.

– Петя! – сказал я. – Мы тебе заплатим, – и достал из удостоверения настоящие, полноценные советские пять рублей.

– А што мне рабiць з гэтымi грашами? Усё роўна гарэлкi няма! І талонаў няма.

Тут вмешался Игорь:

– Гарэлки мы тебе найдём. Ты нас доведешь до Иглицы? Мы тебя напоим!

– А што вы там згубiлi?

– Мы оттуда пришли, а дороги обратно не знаем… – Я стал доставать из рюкзака полбутылки оставшейся водки, – вот, Петя, водка!

Петя заулыбался:

– А вы i не можаце ведаць дарогi на Іглiцу!

– А чаму? – Я перешел на белорусский язык.

– Таму што яе няма! Не iснуе!

– А как же ты нас поведешь? – это уже Игорь…

– А хто казаў, што я павяду?

– Вот, лесник! – Игорь наступал.

А лесник, поняв, что это его шанс не идти по болоту в такую даль, на ночь глядя, засуетился:

– Петя! Родненькі! Завядзеш хлопцаў – з мяне целы лiтр самгону!

Игорь понял подсказку сходу:

– Мы тебе слово даем – лесник не обманет, потому что мы завтра приедем на машине через Березино и проверим…

Петя посмотрел на водку в моей руке, на лесника и скомандовал леснику:

– Скiдывай боты. Я iх сабе надзену!

Лесник быстро снял свои резиновые сапоги, одел кирзовые, которые Петя носил на босые ноги.

– Ну, што – давай бутэльку, – Петя уставился на меня грозным взглядом.

– Э-э, нет, – Игорь убрал протянутую мною бутылку, – ты сначала доведи, а потом получишь от нас и водку, и деньги, и от лесника – литр. Пошли.

Петя засопел, ничего, не сказав, круто повернулся и зашагал к лесу.

– Даганяйце, – шепнул обрадованно лесник.

И мы поспешили за удаляющимся проводником. Сначала идти было легко. Простой смешанный лес, твердая почва под ногами. Мы хоть и с трудом, но поспевали за сутулой спиной нашего проводника. Но уже через километр началось болото. Причем, такое, что у меня до сих пор мурашки бегут по коже, когда я вспоминаю те первые километры нашего путешествия из Пчелинска в Иглицу. Петя завел нас в такое царство водяного или лешего, что нам уже стало казаться, что он специально, как Сусанин, ведет нас на погибель. Высокий, он, как лось, вышагивал по высокой спутанной траве, ловко прыгал с кочки на кочку, не обращая внимания на то, что земля, а точнее, мох и трясина вокруг нас колышутся и прогибаются, как перина. Трясина, пузырящиеся «окна», отсутствие тропинок и удивительное и одновременно страшное зрелище – березовый лес, ушедший в болото и погибший в нем. Березы давно отмерли, обломались посередине. Мы шли около километра среди мертвых белых стволов, поросших трутовиками, как среди колонн. Картина не для слабых нервов. И вот – первый на нашем пути остров-гряда. И сразу же из густого елового подлеска взлетает семья глухарей. Мы валимся на сухую траву, а Петя, поглядывая на нас, улыбается одними глазами из-под лохматых бровей:

– А якая ж вы такая мiлiцыя, што так скора стамiлiся? Га?

Я пытаюсь поддержать разговор.

– Это Игорь с милиции. А я – охотовед. Михаила Демьяновича, егеря, начальник. Мы особо-то и не устали!

– А! Так ты – малады дырэктар? Чуў я пра цябе! Гэта ты ўзiмку ваўкоў пабiў у нас у балоце?

– Да, я. Было в этом году.

– А ваўчыца ж збегла! Як жа ты, ахотавед, ваўчыцу адпусцiў? Яна, унь, пяць ваўчат вывела у нас. І водзiць іх па балоце!

– Откуда ты знаешь, Петя? – заинтересовался я и тут же забыл об усталости.

– Як гэта, адкуль? Я iх бачу амаль кожны дзень!

– Дзе ты их видишь?

– Як дзе: то ў лесе, то ў полi, то на дарозе, то ў лузе.

– А ты что, охотник, Петя?

– Ну, быў я паляўнічым, але стрельбу забралi. Вашы ж – мiлiцыя!

– Я не мiлiцыя, Пеця!

– А ўсе роўна ж кнiжка у цябе чырвоная.

– Нет, дружище, я не милиция. А ружье у тебя хоть хорошее было?

– Добрае! Я яго сам зрабiў!

– Сам сделал ружье?

– Так.

– Из чего? Из палки?

– Ствалы знайшоў у знаёмых, з казенным жалеззем. А ложу сам зрабiў.

– И что, хорошее ружье-то было?

– А няўжо ж!

– А на кого охотился?

– На цецярукоў, на зайцоў, ну, калi-нiкалi кабанчыка па бульбе браў, каб бульбу не рыли.

– Да ты что? И много у вас тетеревов?

– Многа!

– А глухарей?

– Ха. Глушцов многа, але я Вам, мiлiцыi, не пакажу.

– Петя! Я ж не мiлiцыя! Мне покажешь ток глухариный?

– А як жа я табе пакажу? Гэта ж па балоце хадзiць трэба. А вы трохi прайшлi – i падняцца ўжо не можаце!

– Ладно, Петруха. Ты скажи: до озера Черного – далеко ли еще?

– Праз дзве-тры гадзiны и прыйдзем.

– Это километров пять?

– А не, тут усе дзесяць будзе!

– Да ты что! А короче нельзя?

– Як карацей? Я i так вас вяду прама – да возера.

– А как ты узнаёшь дорогу?

– Як?

– А как ты понимаешь, что мы идем правильно?

– Ха-ха! Не бойся! Каб хацеў вас звесці на пагібель, я б вас у багну завеў i кiнуў бы там. Вы б адтуль самi не выбралiся. А так мы абыйшл гiблае места стараной. А зараз iдзем роўна на возера Чорнае.

Мы промолчали, наверное, оба посчитав, что с шести-семи часов мы прошли не менее двадцати километров, а тут еще десять! Это ж как дойти? А если убежит наш проводник? Мы переглянулись.

– А не бойцесь вы, не збягу, – словно угадав наши мысли, Петя совершенно серьезно добавил, – тым больш, што ў вас – мая гарэлка.

Мы опять переглянулись: ну и Петя! Однако долго залеживаться он нам не дал: просто вскочил на ноги и быстро, но бесшумно пошел прямо в болото с нашего сухого островка.

– Эй, ты куда? – крикнул Игорь.

Но сутулая спина стала скрываться в кустах, и нам пришлось спешно догонять нашего неутомимого долговязого проводника.

Болото, болото, болото… Усталость серьезно одолевала, а твердой земли под ногами как не было, так и нет. Идя следом за Петей, я все же пытал его: есть ли здесь рыси, куницы, много ли браконьеров и откуда, остаются ли на острове волки весной? Петя знал все, отвечал медленно, певуче, порой даже казалось, что по слогам. Он мне уже был интересен и как собеседник, и как знаток этих мест, и как просто уникальный человек. На очередном привале Петя выпросил у меня висевший на шее стальной манок на рябчика, брезгливо отер его о свой китель, несколько раз продул его, а потом очень искусно стал манить. И чудо свершилось: сразу два петушка прилетели «на разборку». Но мы с Игорем уже не стреляли – нам бы до Иглицы дойти. А Петя тем временем рассказал мне, что именно здесь есть глухариные тока, на которых он и слушал, и видел до пяти-семи петухов на току. Сойти с ума: почти в центре Белоруссии в моем охотничьем хозяйстве есть такие тока глухарей! В конце концов, появилась и твердь под ногами, и я стал узнавать окружающий ландшафт, хотя вокруг уже начали подбираться и сумерки. Вот, наконец, и само Черное озеро! Площадью около трех-четырех гектаров, озеро утопало в берегах торфяного болота среди мхов с обилием ягодников клюквы. Но рыбы в нем не было вообще никакой – я это знал и раньше. А от озера по болоту шла широкая квартальная линия прямо к Иглице. Я остановил Петю.

– Ну что, Петя? Это же и есть Черное озеро?

– Ну да, мы яго завем Чорным возерам. Тут два-тры кiламетры да Іглiцы.

– Ну, тогда будем прощаться? Спасибо тебе.

– Як дзякуй? А гарэлка?

– Ну да, конечно!

Я отдал ему начатую бутылку водки, и он сразу же ее выпил из горлышка. Мы с Игорем достали из рюкзака свои бутерброды, но Петя закусывать не стал.

– Ты чего, ешь! – Порекомендовал я ему.

– А што тут есцi? Мацi занясу, можа яна сёння i не ела нiчога.

– Да, гм… а как ты до дому дойдешь? Ночь уже.

– Лёгка. Што мне тая ноч?

Я увидел, что Петя, стесняясь как-то, топчется, что-то хочет сказать.

– А, Петя, деньги? На! – Я протянул ему пятерку.

– Не, грошы не трэба.

– А что?

– А мне – каб з твайго ружжа стральнуць, хоць разок.

– Э-э, нет-нет, – запротестовал почему-то Игорь, усиленно жестикулируя и моргая мне глазом.

– А чего, Игорь? – Рассердился я, – иди, Петя, вешай на сук свою пустую бутылку.

Петя сходил, повесил бутылку из-под водки на сук метров за сорок. Я зарядил ствол «тройкой» в контейнере и передал ему ружье. Боковым зрением заметил, что Игорь также зарядил свое ружье и отошел в сторону. «Ну, мент – он и в Африке мент», – усмехнулся я. Тем временем Петя вскинул ружье и, почти не целясь, выстрелил. Бутылка разлетелась осколками, а ведь я ее в сумерках почти и не видел с такого расстояния.

– Ну, молодец, – похвалил я и тут же обратил внимание на восторг в его глазах: как у ребенка, которому дали заветную игрушку.

– А як гэтая стрэльба называецца?

А просто – «ТОЗ-34».

– Ах, добрая у цябе стрэльба – мне б такую!

Я забрал у него ружье, но, разглядев не остывающий восторг в его глазах, решил дать ему выстрелить еще разок. Вытащив стреляную гильзу, я бросил ее на воду. Папковая гильза не утонула, а как поплавок зависла в черной воде. Зарядив ствол «семеркой», я протянул Пете ружье… Выстрел. На месте гильзы расходятся по воде только круги, а мне – счастливые глаза Пети.

– Ну, што? Я пайшоў, бо iсцi мне далёка. Бывайце здаровы, а то Мiша, вунь, страляе – гукае вас.

Действительно, со стороны Иглицы прозвучало два выстрела, а потом и сигнал егеря в стволы. Мы поняли, что это егерь нас ищет. Потрубили и мы в стволы, а Петя, тем временем, растворился в сумерках – как ему пятнадцать километров идти по трясине в темноте… Может, дойдет, а вдруг и нет?

Я закричал Пете: «Эй! А может, останешься, переночуешь?», – но он даже не повернул головы.

Кое-как мы добрались до Иглицы, где нас ждал изумительный деревенский обед и ужин, одновременно, горячо истопленная сухая баня и радушие Зинаиды Александровны – жены егеря. За таким столом мы рассказали о Пете, а Михаил Демьянович ревниво наморщился и тихо буркнул:

– Тоже мне, Сусанин: он мог вас в такое болото завести! И бросить там.

– И что? Мы б его заставили вывести нас, как бы он удрал?

– Ого! Как бы вы его заставили? Он бы сел на месте – а ты хоть стреляй его, не поднялся бы, и все тут: он ведь – леший болотный!

– Вот и я так думал, – поддержал Егеря Игорь, – всю дорогу ружье заряженным держал.

– А мне Петя понравился своим древним и честным рассуждением, основательной жизненной позицией, непосредственностью дикаря и классного знатока природы, – я не согласился с егерем. А то, что Игорь всю дорогу настороженно держал в руках ружье, я видел и без его подсказки. Так закончилась одна из моих охот, и началось серьезное знакомство с уникальным природным явлением, неописуемым и завораживающим ландшафтом Приберезинских верховых болот. Но тогда, уставший и переполненный впечатлениями и эмоциями, я еще об этом и сам не знал и не догадывался…