Читать книгу Галактический человек. Фантастический роман - Николай Бредихин - Страница 13

В безысходном отчаянии шептал я про себя эти строки из поэмы «О ВСЁ ВИДАВШЕМ». История Гильгамеша со слов Синликиуннинни, заклинателя».

Всё было как пять тысяч лет назад, но всё было совсем по-другому. Легендарный царь Урука искал бессмертия для себя, я же искал его для всех людей. Гильгамеш просил бессмертия у богов, он надеялся, что они примут его в свой сонм, позволят ему им уподобиться. Он частично имел на это право, но боги по-своему решили его участь.

За мной не было богов, только слова Ведомого Влекущего. И основные вехи, им отмеченные.

«Мы не войдём в Вечную Жизнь стадом. Каждый человек сам вправе решать…»

Я решил жить.

«Вечная Жизнь невозможна для всех…»

Я избрал себя, избрал солдатом Вечной Жизни и никуда не собирался с этого пути сворачивать.

«Следует стремиться к раю на земле, а не на небе…»

Я выбрал землю. Навсегда. Скорее, она меня выбрала. Теперь мне предстояло открыть её для себя и для других людей заново.

«Если рай не в тебе самом, то ты никогда не войдёшь в него». Так провозгласил Ангелус Силезиус.

Я жаждал узнать истину о Рае, и ничего так не хотел сейчас на свете, как того, чтобы его врата как можно скорее открылись для меня.

«Первое, что ты должен осознать: мы живём в Аду…»

Я уже не жил в Аду, Ад был вокруг меня.

«… если истинны, верны твои помыслы и цели».

Я шёл вперёд, не оглядываясь. Я не сомневался в том, что рано или поздно кто-нибудь за мной да последует. Ибо… опять же, если верить Пророку – «нет другого пути».

Но, повторяю, я слишком хорошо понимал, что ничего не достигну из намеченного, если не преодолею в себе древнего, «ветхого» и даже «нового» человека.

«Мудрый! Обязан будучи жить среди простого народа, будь подобен маслу, плавающему поверх воды, но не смешивающегося с оною» (Пифагор).

«Быть мудрым означает умереть для этого мира» (Аврелий Августин).

Из великого множества изречений об уме, глупости и мудрости я выбрал только эти два, как крайности. В каком же из них была истина? Думаю, как всегда – посередине.

Богоискательство и богостроительство. Идеал и догма. В своих поисках, отталкиваясь от «нового» человека, я не пошёл дальше, а наоборот, следуя указаниям Пророка, повернул вспять. Я прошёл равнодушно мимо человека родового – «избранного», «ветхого» и остановился возле человека античного, найдя именно в его представлениях о мире свой «полосатый пограничный столп». Собственно, было бы странно, если бы я поступил иначе.

Я начал сокрушать в своём сознании истуканов-идолов, но не во имя Христа – зачем было повторять период, уже человечеством пройденный? Ибо человек ничем не пожертвовал тогда^ он взял всех своих идолов в христианство вместе с собою. С той лишь разницей, что из богов, божков большей частью они стали ангелами, демонами, злыми духами, дьяволами. Церковь не растерялась, включила их в свой арсенал как дополнительное, мощное средство воздействия на верующего человека.

Человек – тварь божья или частичка Бога? Вот что стало для меня сейчас основным вопросом. И я вовсе не занимался мудрствованием – я искал здесь для себя ориентиры, руководства к действию.

Я не хотел больше быть жертвою; жертвоприношение в любом его виде вызывало во мне отныне лишь отвращение и резкий протест. Несмотря на то, что я стал маслом, «маслом поверх воды» (Пифагор) и «мертвецом для этого мира» (Августин), у меня не было ни малейшего желания закрыть собой какую-нибудь амбразуру. Наоборот, жажда жизни с тех пор, как я вышел из полумрака, начала определять всё в моём сознании.

Я поднимался с колен, я не хотел больше быть «коленокопытным», рабом, а уж тем паче – «венцом творения», и сам удивлялся той силе, энергии, целеустремлённости, которые отныне переполняли меня.

Однако вскоре, как и следовало ожидать, наступил отток. Вызван он был опустошением, произведённым словами Пророка в моей личности: во мне образовался вакуум, который грозил взорвать меня, если я его срочно чем-нибудь не заполню.

Но чем я мог его заполнить? Новой ложью? То, что поселилось в моей душе, требовало осмысления, а у меня, к сожалению, совершенно не было времени ждать».

Арсентий Сириус «Слово Пророка».

«Как бы мы ни старались, в существующих представлениях Человека о Боге невозможно отделить языческое от духовного, одно только определение „раб божий“ способно низвести нас не только до рабского, но даже до скотского состояния, ибо понятия „рабство“ и „вера“ несовместимы».

«Жертвоприношение до сих пор является важнейшим элементом не только Общества, Культа, но и одной из важнейших составляющих Личности (либо ты приносишь жертвы сам, либо приносят в жертву тебя).

Дикость, насилие, варварство не только не искореняются, а наоборот, насаждаются, всё более становясь нормой жизни.

Я уже не говорю о раздвоении. Люди говорят одно, а делают совсем другое: поступки их часто совершенно противоположны их высказываниям, а порой даже и намерениям. Никто не озабочен поиском Истины, а уж тем более служением Ей. Люди тонут ежедневно и ежечасно в потоках лжи, низвергаемых на них и извергаемых ими самими.

Но наряду с болью существо моё наполняется счастьем. Я не вижу отныне врагов вокруг себя. Совершенно чужие люди становятся мне вдруг близкими и понятными. Они пока ещё чужие, но уже не чужды мне.

Я отрываю глаза от страниц «Книги» и не устаю удивляться, как каждое слово, почерпнутое в ней, взрывает моё сознание, меняет мою личность, и очень надеюсь на то, что когда-нибудь, хоть немного, точно так же оно изменит и окружающий меня мир».

Арсентий Сириус «Слово Пророка».