Читать книгу Мамонтов бивень. Книга первая. Сайсары – счастье озеро. Книга вторая. Парад веков - Николай Дмитриевич Лукьянченко - Страница 7

Ультиматум

Необыкновенно ласковое северное солнце расплавляло густой настой утренней прохлады, согревая парящие после ночного дождя бетонные блоки, стены, песчаные кучи у свай и сонно, в блаженной полудрёме, копошившихся у них бойцов.

В пьянящей неге светила просыпалась томительная тяжесть работы, и невесомое счастье гармонии наполняло сердца и руки студентов.

Щедрое утреннее тепло обещало первобытный уют и вечность оказавшейся в тот момент здесь полной дрёмы и сил юности.

Даже Батурин и Сухов, обнажённые по пояс, таскали вместе одни носилки, каждый стремясь ухватиться как можно ближе к днищу.

Чудное утро стояло над водоканалом, когда на стройплощадку неожиданно прибыл, ещё ни разу не посетивший один из основных своих объектов, главный инженер СМУ-21 «Якутсктяжстроя» Кононов Иван Петрович. Широколобый, скуластый, с узкими тяжёловекими глазами якут выглядел хорошо задуманным и крепко сбитым представителем сурового Севера, дополнявшим студентам в то утро сказочное очарование картиной настоящего летнего приполярья.

Дёргая кверху носом очки, Кононов молча попрыгал по объекту, потом кое-кому высказал мягко и тактично незначительные замечания, вызвав гордость и радость за сделанную, как подумалось всем, отлично работу: Только люче заполняйте швы раствором, – мягко и тактично сказал он наполедок.

И так же тихо, как приехал, уехал.

А через пару часов рабочий управления привёз письмо главного инженера СМУ-21 на имя бригадира Долгополова Сергея. Его не оказалось уже на объекте. Как и раньше, он умчался выбивать материалы и механизмы.

Евгений Пройдоха вскрыл конверт и, читая письмо, неожиданно бросил молоток и мастерок в стену:

– Всё! Шабаш! Бросай бракодельничать!

– Что такое?! – изумился маленький с упитанным рыхлым телом сотрудник НИИЯФа (Научно – Исследовательского института ядерной физики, что базируется под землёй, рядом с Главным зданием МГУ), Миша Станиславович, прерываясь на очередном анекдоте. Роль великолепного рассказчика игралась им с самого приезда, и уже воспринималась всеми, как само собой разумеющееся. Анекдоты он мог рассказывать, и рассказывал с утра до вечера, лишь изредка прерываясь для выполнения какой-нибудь работы: поднести кому-нибудь попить водички, компотику, или сбегать в магазин за сигаретами.

– Заработали! Ультиматум прислал хрыч узкоглазый! В рот е… выругался семиэтажным матом Пройдоха. – Надо бросать здесь яйца мять! Говорил я: не удалось – на Камчатку, на БАМ поехали. Так нет же, Якутии захотелось… Город будущего строить!

– Бойцы, бо-ля, баста! Кончай работу! Бастовать будем! – закончив читать письмо, приказал комиссар.

Студенты оставляли свою только что так услаждавшую их работу и шли под навес столовой.

Вытянувшиеся и осунувшиеся за три недели, но заметно почерневшие от якутского жаркого солнца, они зло сверкали глазами и зубами, напоминая стаю остановленных в неудачной погоне волков.

Встречаясь взглядами, ребята искали друг у друга ответ, помощь или хотя бы сочувствие.

– Командира сюда надо срочно…

– Его днём с огнём не найдёшь.

– Нужно провести общеотрядное собрание.

– Нет! Надо объявить забастовку!

– Даёшь забастовку!

– Забастовку!

– Забастовку!

– Не бастовать, а рвать договор с этими СМУдаками надо, – перекрывая всех своим басовитым голосом, предложил Евгений Пройдоха. – Рвать и давать отсюда тягу!

– Но куда?

– Можно найти объекты и здесь, в Якутии, можно рвануть на БАМ или даже в Казахстан, а в этой шарашке нам делать нечего, – с располагающей уверенностью отвечал всем Пройдоха.

Ожесточённые и обессиленные не работой, а отсутствием её, бойцы зажигались друг от друга злобой и ненавистью к организации – заказчику СМУ-21. Они были готовы пойти и разнести в щепки её контору. Но никто не знал, где она находится, где затаилось это неопределённое, медленно, но неизменно пожирающее их силы чудовище.

– Бойцы, бо-оля, успокойтесь, успокойтесь, – растягивая слова, словно гипнотизёр, говорил комиссар. – Надо выяснить всё по порядку…

– Сколько можно выяснять!

– И так всё ясно!

– Ясней не бывает! – кричали со всех сторон.

– Неужели непонятно, что эти гады просто не могут обеспечить материалами фронт работ и пытаются нас остановить, а чтобы не оплачивать простои, хотят заставить делать пустую работу? – махая руками, спрашивал-разъяснял Щчук Владимир. – Поэтому и состряпали эту филькину грамоту.

– А что там написано? – спрашивали другие.

– Это Акт, в котором предлагается единственное: разобрать стены АБК и переложить их с полным, а не с частичным заполнением швов раствором.

– Но у нас так и есть! – возмущённо прорычал кто-то.

– Да у нас кладка под расшивку, так что все швы вылизаны, – пояснил Владимир Щчук. – Ему надо было глаза разуть, видимо, чтобы увидеть это.

– Это провокация! – кричали бойцы.

– Точно. Эти СМУтьяны не могут дать всему отряду работу и сеют СМУту. – Неологизируя с абривиатурой СМУ, подтверждал Пройдоха.

– Нет блоков, цемент по чайной ложке… Бригада на ЖБИ стоит – не работают бетономешалки, – выкрикивал Александр Сухов.

– Одни печники с командиром греют руки – у них и работа и аккорд на все сто процентов. Командир знает, что надо плясать от печки, а все остальные пусть только рты раскрывают, да ждут, когда командир на той печке раком свистнет. Этаким Емелей дурачом на своей печке в царство въедет, – рекламировали юристы свою прекрасную осведомленность, полученную в часы отлучек с водоканала.

– Да он давно в него въехал. Пора и ему въехать! – возмущались бойцы.

Вернувшиеся в отряд бригады, солидаризируясь, влились в возбуждающий хаотичный беспорядок спонтанной забастовки.

Почти всю белую ночь не стихали громкие, доходящие чуть ли не до белого каления голоса бойцов. Многие были подогреты не только происходящим, но и 95-градусным спиртом.

– Бастовать, так бастовать!

– Всё, ребята, баста! Заработали мы в этом году!

– Не поработаем, так хотя бы побастуем!

– Никогда в жизни не бастовал! За это можно и тяпнуть!

– Наливай ещё! За забастовку!

– За забастовку! – поднимали стаканы, вовремя сообразившие бойцы.

Командир появился поздно ночью. Он быстро вошёл в спортзал, где продолжали «бастовать» бойцы, и молча погасил свет.

– А ну, кто это там нас и белого света лишает? – крикнул кто-то из лежащих.

– Надо спать! – властно отрезал Гайсанов. Он был зол и, видимо, уже всё знал, поэтому готов был сорвать свою злость на ком угодно и когда угодно.

– Что, думаешь, утро будет мудренее вечера? – бросил ему кто-то из нежелавших спать.

– Для тебя, может быть и нет, а для меня, да, – ответил уничижительно в серую пустоту зала Карим.

– Глаза хочешь закрыть бойцам? – ядовито подрезал его Сухов.

– Мы сами, родимый, закроем орлиные очи твои… – затянул Щчук тоскливым голосом.

– Что мы приехали сюда спать?! Тоже мне, главнокомандующий.

Волк на псарне! – выкрикнул Валерий Антипов и, переходя на фальцет, закончил: – «Бойцы! Командиры обманывают вас!»

– Кто это воет здесь? – спросил Гайсанов, зажигая свет.

– Я спрашиваю, кто тут про командиров что-то сказал сейчас? – процедил сквозь несмыкающиеся зубы Гайсанов. – Что, трус? Нагадил и в кусты?!

– Я сказал, – поднялся Антипов. – Ну, и что?!

– А то, что завтра подойдёшь ко мне за билетом в Москву. Некоторые уже завтра полетят домой. Отряд имеет деньги на их путешествие… – угрожающе выпалил командир.

– Я готов. Давай билет, – смело и гордо ответил ему Валерий.

– Я сказал «завтра», – подчеркнул Карим.

– А завтра уже сегодня, – спокойно и миролюбиво шёл к нему Антипов.

– Значит сегодня и полетишь, – расстреливая его в упор чёрными дулами глаз, заключил Гайсанов.

– Это называется «умри ты сегодня, а я завтра», – продолжал отстреливаться и Валерий.

– Да, это так и называется! – оставил за собой последнее слово Карим Гайсанов и, по-бычьи наклонив голову, словно только что срезал тореадора, вышел из зала, щёлкнув выключателем.