Читать книгу Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости - Николай Коняев - Страница 105

Помощниками в затеянном им деле исправления богослужебных книг и церковных обрядов Никон выбрал иеромонаха Епифания Славинецкого, еще в 1649 году вызванного из Киево-Братского училища; уже упоминавшегося нами Арсения Суханова, так сильно встревожившего иерархов Русской Церкви своими фантастическими известиями о событиях на Афоне, и, наконец, печально знаменитого Арсения Грека.

Арсений Грек был, пожалуй, самой деятельной и самой примечательной фигурой по крайней мере на начальном этапе исправления церковных книг.

Причудлива и необыкновенна его биография. Арсений был уже не молод. Пятый десяток шел ему, и позади осталась огромная – ее хватило бы и не на одного человека, – раскиданная по разным странам жизнь.

Привез Арсения на Русь иерусалимский патриарх Паисий, и знакомство его с Никоном началось, когда тот был еще архимандритом Новоспасского монастыря, в котором находилась родовая усыпальница Романовых…

Почувствовав, что молодому перспективному архимандриту хочется найти объяснения своему отторжению от святости северных русских монастырей, иерусалимский патриарх сразу же пришел на помощь. Он внушил Никону мысль, что виною этому отторжению не сам Никон, а недостатки православного обряда, по которому живут и северные русские монастыри, и вся Русская Православная Церковь.

Терпеливо объяснял Паисий, что только современная Греческая Церковь столь же православна, как и древняя, и это не русские, а греки должны стать образцом для упорядочения церковной службы…

Впрочем, Никон не сразу поддался на патриаршие разговоры. Вначале он относился к Паисию довольно настороженно. Ему известно было, что прозвали Паисия попрошайкой, готовым ради подарков говорить всё, что желают услышать от него хозяева.

Ходили и другие разговоры в Москве о иерусалимском патриархе…

Толковали, к примеру, о том, что это Паисий, сговорившись с государем Волошским, подкупил турок, чтобы они убили константинопольского патриарха Парфения. Турки посадили Парфения на судно и, зарезав, выбросили его тело в море…

Рассказывали, что будто бы уже по пути в Москву, в Киеве, дал Паисий Богдану Хмельницкому благословение на брак с панной Чаплинской – женой бежавшего в Польшу пана. Мало того что при живом муже благословил венчаться, так ведь еще и со сродницей!

Никон и сам подмечал патриаршую хитрость.

Одна только свита чего стоила! Три десятка человек привез с собою патриарх из Иерусалима. Кто там архимандритом был, кто священником, кто монахом, а кто племянником патриарха или купцом, за деньги пожалованными титулами архонтов (регентов), – никто не разбирал.

К тому же и по дороге добирал патриарх в свою свиту разного сброда, чтобы в Москве больше милостыни насобирать. Все они были названы патриархом священниками и клириками разных монастырей, и на приеме у патриарха Иосифа, и на приеме у государя каждому из них сделали подарок, каждому давали деньги для вкладов в иерусалимские монастыри. И все эти подарки и вклады патриарх Паисий себе забирал, и это Никону доподлинно известно было.

Все это видели… Перед глазами стояло низкое попрошайничество Паисия…

Но вот заговорил Паисий, и упала с глаз пелена.

Увидел Никон, что все патриаршие хитрости от великой нужды, в которой Восточная Церковь пребывает, и хотя и вынужден заискивать и хитрить Паисий, – но мысли его не о суете мирской, а о церковном устроении, о единении Вселенской Православной Церкви во главе с Москвою.

И так получилось, что патриарх Паисий и посвящал Никона в митрополиты Новгородские и Великолукские.

Случайность?

Может быть, и случайность, но такое ведь не забывается…

Еще ближе Никону патриарх Паисий стал.