Читать книгу Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости - Николай Коняев - Страница 109

«Епископа Павла, якоже слышу от боголюбцов, – писал Иван Неронов в письме к царскому духовнику Вонифатьеву, – и бездушная тварь, видев страждуща за истину, разседеся, показуя сим церковныя красоты раздрание».

Церковные историки пытаются объяснить церковныя красоты раздрание неумеренной ревностью патриарха Никона к православию, но подобные объяснения ничего не доказывают, ибо никакой насущной нужды в проведении церковной реформы тогда не было.

Более того…

Деятельность Никона не имела никакого отношения к охране православия и церковного благочестия, поскольку и православие и церковное благочестие находились в России на столь высоком уровне, что изумляли гостей нашей страны.

В 1653 году побывал в Москве бывший константинопольский патриарх Афанасий[57] с довольно многочисленною свитою. Щедро одаренный, покидая Москву, Афанасий написал:

«Твоя царская премногая милость, как солнце, сияет во всю вселенную; ты, государь, ныне на земле царь учинился всем православным христианам, а великий господин святейший Никон, патриарх Московский и всея Руси, по благодати Божией глава Церкви и исправление сущей православной христианской веры и приводит словесных овец Христовых во едино стадо… Только тебя, великого государя, мы имеем столп и утверждение веры, и помощника в бедах, и прибежище нам, и освобождение. А брату моему, государь, и сослужителю, великому господину святейшему Никону – освящать соборную апостольскую церковь Софии, Премудрости Божией…»

Святитель Афанасий, Лубенский чудотворец, – святой. Он видел то, что открыто было перед Русью, перед ее царем, перед патриархом Русской Православной Церкви.

А вот воспоминания другого путешественника по России архидиакона Павла Алеппского, приехавшего на Русь в 1654 году.

«Какая эта благословенная страна, чисто Православная!

…Гордость им совершенно чужда, и гордецов они в высшей степени ненавидят. Так мы видели и наблюдали, Бог свидетель, что мы вели себя среди них как святые, как умершие для мира, отказавшиеся от всяких радостей, веселья и шуток, в совершеннейшей нравственности, хотя по нужде, а не добровольно…

Все жители в течение ее (первой седмицы Великого поста) не производят ни купли, ни продажи, но неопустительно присутствуют за богослужениями в своих церквах. Царские ратники обошли питейные дома, где продают вино, водку и прочие опьяняющие напитки, и все их запечатали, и они оставались запечатанными в течение всего поста. Горе тому, кого встречали пьяным или с сосудом хмельного в руках! Его обнажали в этот сильный холод и скручивали ему руки за спиной: палач шел позади него, провозглашая совершенное им преступление и стегая его по плечам и спине длинной плетью из бычьих жил: как только она коснется тела, тотчас же брызнет кровь…

Мы заметили, что они казнят смертью без пощады и помилования за четыре преступления: за измену, убийство, святотатство и лишение девицы невинности без ее согласия…

Больше всего мы дивились их чрезвычайной скромности и смирению и их частым молениям с утра до вечера пред всякой встречной иконой. Каждый раз, когда они увидят издали блестящие кресты церкви, то хотя бы было десять церквей одна близ другой, они обращаются к каждой и молятся на нее, делая три поклона…

Празднование Вербного воскресенья в Москве. 1660-е гг. Из книги А. фон Мейерберга «Путешествие в Московию…»

Московиты множеством своих молитв превосходят, быть может, самих святых, и не только простолюдины, бедняки, крестьяне, женщины, девицы и малые дети, но и визири, государственные сановники и их жены…

У всякого в доме имеется бесчисленное множество икон, украшенных золотом, серебром и драгоценными камнями, и не только внутри домов, но и за всеми дверями, даже за воротами домов; и это бывает не у одних бояр, но и у крестьян в селах, ибо любовь их к иконам и вера весьма велики. Они зажигают перед каждой иконой по свечке утром и вечером; знатные же люди зажигают не только свечи, но и особые светильники…

У всех них на дверях домов и лавок и на улицах выставлены иконы, и всякий входящий и выходящий обращается к ним и делает крестное знамение… Равно и над воротами городов, крепостей и укреплений непременно бывает икона Владычицы внутри и икона Господа снаружи в заделанном окне, и пред нею ночью и днем горит фонарь… Так же и на башнях они водружают кресты. Это ли не благословенная страна? Здесь, несомненно, христианская вера соблюдается в полной чистоте… Исполать им! О, как они счастливы!..

Что сказать о твердом и неослабном исполнении ими всех религиозных обязанностей! Что сказать о самых этих обязанностях, которых достаточно для того, чтобы волоса дитяти поседели, и которые, однако, тщательно выполняются и Царем, и Патриархом, и боярами, и боярынями, и царевнами! Разве они не чувствуют усталости? Разве они железные, что могут жить без еды и выстаивать длинные службы на морозе, не обнаруживая утомления? Без сомнения, эти русские – все святые, ибо превосходят своим благочестием даже пустынных отшельников. Богу угодно было сделать этот народ Своим – и он стал Божиим – и все его действия от Духа, а не от плоти…

Все это происходит оттого, что они знают о случившемся с греками и о потере ими Царства…

Что за благословенная страна! Она населена только христианами, в ней нет ни одного жида, ни армянина, ни невера какой бы то ни было секты: здесь даже не имеют понятия о них».