Читать книгу Тихая Виледь - Николай Редькин - Страница 7

Конец мая стоял теплым, сухим.

Закончив сев дома, Захар торопился выехать в лес катить пальники. Ранним утром после Христового Воскресенья велел сыновьям собираться в дорогу. Выйдя на крыльцо, он громко распоряжался и бранился:

– Афонька, опять не с того боку запрягаешь! И не крути шарами-то, слушай, чего такают!

Афоня поднял уже оглоблю и, взяв дугу, хотел было вправить ее в гуж.

Бросив оглоблю, зашел с другого боку.

– Ногой, ногой в хомут упрись, – продолжал наставлять отец: Афоня не мог затянуть супонь. – Ту ли дугу взял? Поди, новую? Где же она у тебя затянется…

– Ту, вроде бы, – недовольно отвечал Афоня.

– Вроде бы!.. Ефим!

С задворья пришел Ефим, помог Афоне затянуть супонь, подтянул чересседельник.

Мужики погрузили на телегу метлы, мешки с льняным семенем.

Дарья суетилась вокруг своих работников, привязывавших веревкой поклажу, и приговаривала, кивая на самого младшего, чернявого Саньку:

– За ним-то хоть приглядывайте. Мало ли… Не испужался бы чего в лесу. И лапти у него старые, сухие, как бы не пыхнули. Глядите, не нарешил бы ногу. Живи потом стороником-то[4]! Ну, давай, бласловесь, хоть бы все ладно да хорошо…

Афоня взобрался по оглобле на коня, дернул за узду.

– За хомут-от держись, свернешь пивичу-то[5]! – беспокоилась Дарья, видя, как неловко сидит Афоня на покатой спине Гнедка, потащившего в гору груженую телегу.

Во дворе Валенковых нетерпеливица Анисья распоряжалась своими потетенями:

– Все уж ковдысь уехали, а вы ведь уж нисколечко не шевелитесь на все-те на болетки!

Егор матюгался, а Степан ворчал что-то под нос.

И совсем уж ему нехорошо и жарко стало до противности, когда он услышал за изгородью знакомый девичий хохоток:

– Да вы и правда замешкались! – И, не сказав более ни слова, озорница бросилась догонять своих.

На самом гребне заднегорского угора она остановилась, и Степан с мгновение смотрел на эту далекую, неподвижную фигуру, за которой висело синее-синее полотно неба.

– Полька, пешком пойдешь! – по-мужицки строго окрикнул сестрицу мальчуган лет десяти, сидевший на верховой.

– Тятя, ты смотри-ко! – как птица встрепенулась девушка. – Да неужто и у нас еще один мужик объявился? Кабы не на верховой ты сидел, я бы тебя, Ванюшка, всего расчеловала!

– Дай тебе волю, дак… – недовольно отвечал Ванюшка.

– Ой-е-ё, е-ёшеньки! – хохотала Поля, садясь на телегу позади отца.

Михайло, плотный, круглый мужичок, был угрюм и немногословен:

– Трогай давай!

И Ванюша дернул за поводья; лошадь затрусила под пригорок по узкой тележной дороге.

Через минуту-другую деревня пропала.

Осталось лишь синее небо, да солнце, поднимающееся все выше, да чернеющий в отдалении лес…