Читать книгу Шестьдесят шесть дней - Nina Kabul - Страница 2

Сколько себя помню, «вечно худею», сегодня поем до тошноты, а завтра худею, и так каждый день, это может продолжаться неделями, круговорот объедаюсь и ругаю себя за это, плачу, обвиняю в слабости, завтра же по кругу. Я перепробовала много диет, только не голодала, и вот пришло время попробовать и голодание.

Двадцать девятого марта в первый предполагаемый день из шестидесяти шести, просто хотела начать правильно питаться, исключить сладкое и мучное, и после учебы переписываясь с мамой, узнала, что старший брат опять бросил учебу. Медицинский. В третий раз.

В первый раз его отчислили за не сдачу одного экзамена, как говорит мама самого сложного, она медик. Во второй раз брат подделал документы, все думали, что он учится, ему нужно было пересдавать слишком много экзаменов, которые физически невозможно сдать, в итоге он в третий раз начал учиться на пятом курсе. Родители оплатили его обучение за восемь лет, три из которых за один курс. Папа брата опять избил, на этот раз уже в его общежитии, где он провалялся три месяца, родители же все это время обеспечивали его. Предлог, под которым он бросил учебу, вызывает у меня восторг: «Родители старые, им по пятьдесят, а я сижу у них на шее». Брату двадцать пять, и ему оказывается, надо было работать, помогать родителям, но при этом сам он не сознался в том, что решил бросить учебу, ради работы. Как – то его друг позвонил маме, он был обеспокоен, так началось третье «семейное расследование» выходок старшего брата. В феврале его отчислили за непосещение, а брат через одногруппников передал, что не будет учиться, еще видимо в январе или даже в декабре, но он исправно показывал свои хорошие результаты экзаменов. Обман длился пару месяцев, за это время он сильно похудел, и мама начала давать ему еще больше денег, думая, что ему не хватает. Иногда, мне кажется, что маме хотелось бы, чтобы мой брат был на моем месте, окончил бы бакалавр с отличием, поступил на магистратуру по государственному гранту:

– Твой брат, так сильно похудел, да?

– Хм, не знаю…

Чувствую на себе мамин взгляд, который ждет ответа:

– А ты же вроде собиралась худеть, на, что ты всю свою стипендию тратишь?

Моя стипендия, покрывает расходы за обучение, проживание, питание, проезд в другой стране, я сильно разозлилась:

– Наверно, твой сын худеет потому, что до сих пор беспокоится о своей учебе! – нервно и зло, пытаясь держаться и не закричать произнесла я.

Разговор дословно не помню, но смысл был таков, что денег у меня больше, и мне бы надо часть стипендии либо отправлять домой, либо еще что – нибудь с ней делать (отдавать старшему брату?)? В тот вечер, я рыдала. Папа, вступился за меня, попросил выйти маму из комнаты, но она только сильнее разозлилась и ругалась уже и на него тоже. «Я своим умом, не дала ей вставить и слово», так сказала мама, а еще я манипулирую папой. Просто мне было обидно, что в любой ссоре или недопонимании, мама вступается за старшего брата, а на счет той ссоры, мама заговорила со мной первой, значит, она признала свою вину.

Возвращаясь к двадцать девятому марту, поняла, что мне лучше поехать домой и быть рядом с родителями, в частности с мамой, потому что ей нельзя нервничать. К тому же, у меня болели зубы. Итак, почему моей маме нельзя нервничать? Сейчас, расскажу о событиях самого страшного дня в жизни.

Я проснулась от странных звуков, не могла разобрать, что происходит, услышала голос папы, испуганный:

– Разбуди сестру, быстро.

Ко мне потопал мой младший брат:

– Вставай, вставай, что- то с мамой.

Я нехотя встала, думая, что будить меня и не стоило, медленно пошла в спальню родителей, открыла дверь. Мама лежит на кровати, трясется, изо рта пена, она трясется, папа тоже трясет ее. «Очнись, очнись любимая» – испуганно говорит папа. Первый раз слышу, чтобы папа так обращался к маме. Откуда то, появляется наша соседка и по совместительству односельчанка папы, переодевает маме нижнее белье. До этого я кричу своему младшему: «Выйди из комнаты!». Он убегает. У мамы был эпилептический приступ, который сопровождался непроизвольным мочеиспусканием. Папа успел засунуть ложку между зубами мамы, чтобы она не прикусила язык и не задохнулась. Я также помню и тот день, когда мама с папой поздно вернулись с какого- то мероприятия, и рассказывали, что у парня в автобусе случился эпилептический приступ, и мама, засунула парню в рот ложку, его доставили в больницу, а совершенно незнакомый для него парень, остался с ним. Папа вспомнил это, и повторил трюк с ложкой. За несколько месяцев до произошедшего, мама говорила, что ее голова болит по- другому, но она не обследовалась, только собиралась. Так, после приступа, мама поехала в столицу и прошла обследование, ей нужно было сделать операцию на головной мозг, она сразу же согласилась, и мамины волосы сбрила ее лучшая подруга. Операция прошла успешно, опухоль оказалась доброкачественной, маме предстояла долгая реабилитация. А я только спустя неделю, после первого маминого приступа, поняла, что в тот день она могла умереть, и спасло ее, видимо, только чудо. Был конец осени и начало зимы, мы с папой, моим младшим братом жили втроем, старший брат учился в столице. Папа каждый день приносил нам сладости, видимо, чтобы мы не замечали отсутствия мамы. Я утешала себя едой, заглушая мысли о будущем нашей семьи. Но в тот период, я была не слишком полная, в принципе, как и сейчас, просто всегда представляла идеальную себя, тонкой и изящной. Я не позволяла и сейчас не позволяю жить себе полноценно, пока не похудею.

Папа ухаживал за мамой, пока она была в больнице, до этого родители продали участок земли, денег хватало. Мама лежала дома, не помню подробностей ее реабилитации, но в один период, ее мучила аллергия, мама вся чесалась, и не могла, ни спать, ни есть. Позже выяснилось, что это было из – за лекарств, которые она принимала для того, чтобы ее приступы не повторялись. Лекарство заменили, все было хорошо, но приступы опять начались. Мама боялась остаться эпилепсиком, с таким диагнозом она не могла бы работать, но работала, так как основной доход семьи был за ней, в тот момент. Со временем и различными исследованиями, специалисты пришли к мнению, что ее приступы были связаны с повышением давления, на фоне повышения давления мама мало спала, и все цепочкой приводило к приступам.

Сейчас, у мамы нет приступов, она временами пьет лекарства, и все же нервничать ей нельзя. Из- за этого после первого отчисления брата, я была очень зла на него, я его ненавидела. Перестала с ним нормально разговаривать и многие замечали это. Я не могла с собой ничего поделать, да, и не хотела, мы могли спокойно пить чай, но уже в следующую секунду я могла вспомнить, что он сделал и злиться на него. Вспоминая это, понимаю, что, сейчас в моей жизни настал период поисков, поисков веры. Я твердила, что не верю в Бога, но сев писать эту книгу, а точнее, может исповедь, попытку наладить работу мозгов, отвлеклась на веру, читала Библию, Коран, но боялась наткнуться на радикальные толкования.

Возвращаясь к проблеме «дочки – матери», мама призналась, что к первенцам особое отношение, во время нашей вечерней прогулки. Но я всегда знала это, так и сестра говорила: «Она же наш первенец, первенец», о своей дочери. Ну или: «К первенцам всегда трепетнее отношение, это же первенец». После слов своего друга: «Знаешь, моя мама призналась, что первенцев любят больше», я все- таки немного удивилась, мой друг первенец. Мне видимо, было необходимо, чтобы об этом просто и прямо сказали. Мне стало бы легче это принять, и возможно это принятие облегчило то, что я на данный период моей жизни успешнее своего брата. Как бы это мерзко не звучало, я решила описывать здесь свои истинные чувства, если даже они не приятны мне самой. Я это чувствую, и мне не нравится это чувствовать, но не могу изменить себя, пока. Мама же сказала, что родители больше всего беспокоятся о том ребенке, у которого много трудностей в жизни. НО черт, раз один ребенок не говорит о своих трудностях, это, же не значит, что у него всё идеально? Или, что мне приходилось молчать о своих трудностях, зная, что у другого ребенка трудности труднее моих трудностей?!

Я приехала домой, родители были относительно в порядке. Брат у дяди (младший брат моего отца), искал деньги, чтобы уехать на заработки, как я называла это в шутку, ссылка. Дядя предложил оплатить учебу брата, но он отказался. Мой старший брат Алан объяснил это, тем, что учеба его дорогостоящая, и ему легче будет собрать необходимую сумму на предстоящие несколько лет обучения и вернуться. Мама поставила условие Алану, что он в любом случае должен окончить учебу, и принести ей диплом о получении медицинского образования, он согласился, но мне интересно, что бы родители ему противопоставили, если бы он отказался? Ничего же, если по факту. Выгнать из дома? Его бы не выгнали.

Я должна была вылечить свои зубы и уехать через пару дней, но осталась на неделю, необходимо было отправить заявку в летнюю школу, документы отправила своему преподавателю, но все равно опоздала. Подольше остаться дома настояла мама, которая утверждала, что я хорошо воздействую на папу, и, видя меня, он успокаивается. В субботу, мы проводили брата в его «ссылку». По дороге в аэропорт, папа, кстати, до последнего не соглашался везти туда брата, сказал слова, которые ранили, слова из- за которых я еще больше злилась на брата: «Сынок, свою судьбу ты выбрал сам». Эти слова были сказаны с такой горечью в голосе, что половину дороги в аэропорт я беззвучно плакала. Родители не желали такой судьбы своему сыну. Мой отец без образования, после школы – армия, затем работа в милиции, потом ему пришлось уйти оттуда, несколько лет он ездил на заработки туда же, куда уехал мой брат. Наша страна бедная, и большая часть молодежи вынуждена покинуть свой дом, чтобы зарабатывать. Мой же брат – тупица выбрал свою судьбу сам.

Вечером, мы с младшим братом ужинали, я посмотрела на него и спросила:

– Данир, ты злишься на своего брата?

– Нет.

– А, что ты чувствуешь?

– Разочарование, – ответил он, и я опешила.

Настолько неожиданно было услышать такой ответ, что и позабыла какой Данир теперь взрослый, и оказалось умный, ему шестнадцать. Мне раньше часто снились сны, что я спасаю его то от наводнений, то от землетрясений.

Когда приезжала домой, всегда поправлялась, потому что ела и ела, говоря себе, что, когда уеду, не будет возможности насладиться вкусной, домашней едой. Увозила с собой фрукты, и все, что возможно, а приезжая обратно на учебу, чуть- чуть стройнела. Мне необходимо было понять, что еда – это топливо для организма, а не метод самоутешения или развлечения. Я могу съесть все, что захочу, и когда захочу. Время сейчас 1:01 и завтра, после очередного дня на воде, для очищения тела, мыслей, я снова сяду писать все, что испытала не только за день, но и за двадцать один год.