Читать книгу DjVu. Свержение. Территория зомби. Империя целаканта. Прогулки по сковородке - Ноэми Норд - Страница 3

Перед смертью не налюбуешься

не надышишься, не натоскуешься,

не найдешь свой путь, не сорвешься вниз,

а подумаешь, что не тот карниз.

Перед смертью – рулеткой уйдешь в повтор,

перед смертью – петлей захлестнет позор,

язва, гноя тень, рана, черный день,

прогуглить свой путь – даже это лень.

Ты исполнен дня, солнца луч – как нить,

ты схвати его, чтобы дальше жить,

но смеется мрачно Веселый Джек:

– Прожил век удач, жду иных утех.

Ах, ты ночь – тоска, у костра сон – плен,

на заре – в седло, и по херу крен.

Вдаль стрелой лететь, песню смерти петь,

пробудись, пора из могил успеть

всем туда, где свет,

где планета – дом.

Так уж суждено:

мира твердь – содом.

Жизнь будет течь потоками толпы,

она сметет следы былых героев,

она зашторит окна от пальбы

хмельных ракетниц и безумных гоев.

Жизнь будет течь потоками трубы.

Цени ее уста на передышке,

терзай до ран, сколачивай в гробы,

и пальцы грей замерзшие, как льдышки.

Жизнь будет течь потоками воды,

той самой, что таилась – океаном!

Мужайся: в пыль сотрет и крылья, и следы,

не веря ни гвоздям в костях, ни ранам.

Не  знаешь, как  выйти —

 но  выйдешь тоске  наперекор,

даже если  клешнями     вынет

из могилы  бульдозер – вор.

Ты  не  тот, кто растяжкой

 к детдому  пришит,

 тот, кто  видит  цель,

 но  за ядра  прибит.

Оскал   его  жуток:

 ни  резца, кроме шуток,

на пытки – тайный  намек,

стон за  стеною,

 подобный  вою,

 на  лице  лежит  потолок.

Тебе  дадут  все,

что нужно для  бегства,

узелок  с  мылом,

щетку  в наследство.

Беги!

Не  оглядывайся, молоток!

Когда  исчезнешь —

уменьшится  срок

приговоренным   к  обзору  страха,

беги, не  сдавайся,

 погоня – бумага,

 жеванный  целлулоид,

плюс спермы  клей.

 Отныне – свободен.

 Шаг – и ничей.

Мор, пытки, грациозность   мар,

зеленая   прожорливая   чара,

беги  туда, где  нет  еще  пожара,

 беги туда, где свет – а  не  угар.

Уснешь  в дыму, чаду и выхлопная

тебя  прельстит  кончина в час глухой,

и немота витрин влекущих  мая,

не оживит уродливый  покой.

И даже в многоваттном  шоке  сердце

не оживится  близостью  погонь,

суд  опоздал, во  гроб задвинься, дверца,

захлопнись, меди медленная  бронь.

Будь осторожен, я  чувствую  что-то  плохое,

друзья один  за  другим – в масках  небытия.

Агония – это прощанье с  планетой, друзьями и  мамой.

Прервана  связь   с  будущим, где рыдает  ее  дитя.

 Так  плачется! Это – плачет  Вселенная,

 Это – у нее облом,

тупик, еще  одно вырождение,

замкнутый  путь  кольцом.

Это – входит в руки, ноги, пятки,

заполняет ребра, свищет во лбу,

дергает пальцы, стучит под лопатки,

крутит глаз подзорную трубу.

Говорят: душа вошла в тело,

колеблет его и живет,

делает первые шаги несмело,

теплом наполняет живот.

У нее свой инстинкт, своя программа,

а бедному телу – страдать,

корчиться от каждой занозы и шрама,

ненавидеть, любить, тосковать.

Столкновение  двух  материй.

Формула  упростится,

если время  энергией  наделить,

если  массу  утяжелить

до  одной  судьбы  человечьей.

Станут  понятны  перепетии света, ада

голоса  и  немоты,

лекарства  и  яда.

Время – это  миг,

умоляющий:

– Сгинь  и  ты!

Быть  ничем – ни землею, ни гадом, иудой,

стать  ничем – серой пылью от быстрых колес,

тем великим – «ничем» – после жизни и чуда,

тем прекрасным  «ничем» после смерти и слез.

И зовущее  «Эй!», и последнее  «Боже!»

воплотится в одно – перемену в лице.

Лишь одно будет вечно, как холод по коже:

за тебя испугаться в конце.

И  только пятки  мелькнули  в небе,

качанье  ног и  светлых  теней,

и только  мысли, и  чем  нелепей,

чем благозвучнее, тем  дрянней.

Лети, зараза, моя  душонка,

я  сплю и вижу твой  детский  криз,

и точно  знаю: твоя  пеленка —

лохмотья  кожи – слетела  вниз.

Чтоб, чертыхаясь  в кромешной  смерти,

среди  агоний  и вечных  слез,

в конце  паденья – коснуться  тверди,

и взмыть одной, вон  из тех, стрекоз.

Белое  пламя, костный  мозг,

кровь  по  венам  струится,

трубит

       в  трубы трубчатых  костей —

он реактор, оргАн, он  птица!

Нежным  телом  втиснутая

в  костяную  клеть,

не  дает  взлететь,

                       взлетом  насладиться.

Но  стоит  размечтаться

или  просто   запеть —

и она – свободная! —

парит! – взмывает! – мчится!

Плоть ограничена

изнашиванием чувств,

не дружит со временем

теряет изысканный вкус.

Воздушные замки небесные

уютом не привлекут,

стоки из ванн покойницких

в общее море текут.

И если даровано будет бессмертие —

дай пыль переплетов, да кофе глоток,

перу – вдохновения, сердцу – усердия,

а в ноги – камина каленый виток.

Иссосанный до костного мозга смысл

корней, лексический штурм загадок:

мысль мослов (как мозг коленных чашечек раба).

Кость гостей (как то, что останется после пира).

Мера смерти (измерение смерти

производилось количеством уложенных штабелями смердов,

мерян и мирян).

Гон огня (огонь – то, что гонит)

Плач палача.

Главная  в жизни  чистота —

не  путать живое  с  материей,

в  структуре  плоти – ни крошки  песка,

ни  пыли, или  бактерии.

Стерилен  свет, глянец, суть,

ни  капли дерьма  на  кафеле.

Хрустальный  воздух  в легкие  вдуть —

воскреснет больной

                     и   не  кашлянет.

Есть пристальность бога,

сиянье звезды,

сума и дорога

до вечной беды.

Пока не заплачешь —

сюда не придешь,

пока не заплатишь —

свой  ад  не найдешь.

Иди – и греши.

А значит – пиши,

в сиянии млечной бумаги

дыши.