Читать книгу Чужая душа. Славянская сага. Часть 1. Аркона - О. П. Фурсин - Страница 12

С той самой встречи моей со Световитом я полюбила ночь. По крайней мере, в те часы, когда мне не мешал муж. И полюбила собственные сны. Я торопилась лечь и уснуть. И смотрела свою – чужую жизнь, рассматривала её, листала не торопясь. Тем более, что вставала она передо мной так, как проживается человеком, а потом им же вспоминается: фрагменты, рассеянные, расплывчатые… а тут вот, на этом отрезке – яркие, вот словно вчера оно было, рукой дотянуться. Предвосхищаю вопрос: нет, я не научилась древнему языку. Все, что преподносилось словесно, я понимала, и давала во сне ответы на вопросы, но проснувшись, не смогла бы повторить. Одно могу сказать: это был славянский язык, родственный русскому; отнюдь не брат родной, и быть может, даже не троюродный. Но тот же строй, лад и певучесть… Хорошо мне было с ним! Несмотря на архаику; а может быть, и из-за нее. Разве поставишь в укор старому вину – его зрелость?

Город моего детства городом в нынешнем понимании, конечно, не назовешь. Место своеобразное: окружено болотами со всех сторон, непроходимо. Мой отец как-то сказал:

– Никакой враг до Кореницы53 не доберется без помощи. Увязнет в болоте, пропадет любое войско. А идти есть за чем, вот в чем беда, многие это знают. Будут искать предателей. И они найдутся…

Кому-кому, а ему это было известно. Мне стоило стать постарше, чтоб понять это. Князь Тетыслав, владыка Руяна54, мой отец, за собой и своими поданными знал грехов немало. Я расскажу об этом, но позже. Девочкой, какою я была, я знать об этом не знала. Он был просто моим любимым отцом…

Мы были народом Великой Веры, и вот это было мне известно с самого детства. Мы были Островом и народом Веры.

В одной только Коренице, которая была просто градом55, было три храма. Вокруг города не возводились укрепления, тот островок посреди болота, который город занимал, в целом не требовал рвов и укреплений. Ими стала трясина, и отгорожены от трясины мы были лишь деревянным частоколом, больше, верно, для нас, детишек, сооруженным, чтоб не лезли куда не следует. Лишь один тракт, ведущий к городу, был укреплен, и был ров, и даже вал, и мост через ров, всё, как у людей.

Людей в Коренице было то много, то мало. Мало по большей части, и очень много в случае военной угрозы. Кореница становилась оплотом для всех, местом, куда уводили детей и женщин, скот, добро всеобщее и собственное.

Однажды побывал у нас в гостях и Световит, верховный бог, из Священного города нашего, Арконы. Хоть давно это было, но отец рассказывал об этом шепотом, и только нам, мне и брату Яромиру. Чтоб знали, как поступать, если что случится… Король данов, Эрик56, пришел к нам с войною. И сумел, по наущению предателей, взять укрепление к воде. Отрезанная от воды Аркона пошла на хитрость. Жители города вышли и омыли тела свои в воде, будто бы крестясь, заодно и напились. Потом ушли от нас те, кто нес нам распятие, оставив своего жреца для обучения. И как сели они на свои корабли, и уплыли в море, выбросили мы и того ксендза за ворота Арконы…

– Отчего бы лишний раз не помыться? – смеялся отец. – Это даны и англы боятся воды, хоть посвящают ею. Что нам их повисший на дереве, какими клятвами ему мы повязаны? Другое дело, что не поверят нам в следующий раз. Ну, да и мы не промах, найдем на пришлых людей управу…

А Световита тогда упрятали в пурпурные одежды жрецы, не глядя на изваяние, почти не трогая, не дыша, чтоб не осквернить бога, и увезли, а потом унесли на руках в то место посреди трясины, которое знали лишь мы. «Мы» – это жрецы бога и наш князь. Ну, просто тогда не было нас, а так-то… мне с Яромиром тоже была бы предоставлена эта честь, и это горестное право – погибнуть вместе с Световитом в болоте, если бы, паче чаяния, враг нас нашел в глубинах земли на Острове. Огонь уничтожил бы нас всех, огонь, рожденный светозарным богом.

Отец говорил, что Остров был и есть оплотом всех ближних, родственных нам народов. Бодричи, лютичи, поморяне, лужичане – они плыли на Аркону к Световиту, поклоняться живому богу своему. Если лютичи основа руянского народа, то остальные – его опора. Раньше были все племена под властью руянских князей, и даже даны, ныне грозящие нам войной, частично были под нашею дланью. А еще мы разоряли их земли, земли данов, и иногда вставал вопрос: мы или они? Даны, а вместе с ними и другие, на чьих знаменах был крест, германцы, уже пометили знаком распятия большинство родственных нам племен. Остались клочки земель на материке, что ещё сохраняли родную Веру. Но уже было ясно, что беда на подступах к нам.

Снова я забежала вперед. Пожарище Арконы торопит меня, ужас тех дней, когда я готова была погибнуть в пламени, чтоб не достаться врагу…

Отец назвал меня Ведиславой, в память о том, какую славу ведали руяне до наших дней. Сына назвал Яромиром, в честь Яр Коня Световита, неукротимого, несущегося над Бездной коня владыки мира нашего. Аркона, Яркона – так называлась и наша священная столица…

Мать наша с Яромиром была из лыжичан-сорбов, Любицей звали её. Я мать не знала, она умерла в родах, произведя на белый свет меня. Яромир мало что помнил о ней, сам был маленьким еще. А если и помнил, то рассказывать не любил. Он вообще отмалчивался обычно. Этакий толстячок-боровичок, молчун, сопелка.

У отца были наложницы, но нас это не касалось. Мы с ними в нашей жизни не пересекались никак. Верховный жрец Белогор забирал наших сводных братьев и сестер от наложниц, которых отец поселил в высоком своём тереме. Именно что высоком, поскольку в Коренице были и двух, и трехэтажные деревянные дома, и не только у отцовских наложниц. В пору военных тревог город переполнялся людьми, им надо было где-то жить.

Из подобной трехэтажной «избы», неподалеку от нашего собственного каменного терема расположенной, насколько я помню, и увозили детей посланцы Белогора. Плач их матерей был отлично слышен и у нас. Отца в такие дни не бывало дома, он бегал от лишних тревог.

Я слышала, что по крайней мере судьба мальчиков была вполне счастливой. Их заботливо растили, посвящали в движды, то есть дважды рожденные. Они составляли воинство Храма Световита. Воинов Храма было всегда триста человек. Опоясанных золотыми поясами, вооруженных до зубов грозных воинов…

Белогор был умен, учён всех всякой меры. И решение принимал осознанно, и отца к нему принуждал. Отец мой не хотел, конечно, чтоб дети его неузнанными прожили жизнь. Он был достаточно честолюбив, чтоб признать собственное отцовство, и достаточно добр, чтоб найти каждому место возле себя. Но Белогор был непоколебим. Он не хотел раздела земель между многими. Он хотел знать, что у Руяна есть будущее в лице одного наследника. Он не мог допустить междоусобицы, погубившей родственные нам племена.

Иногда я спрашиваю себя: не была ли вражда между двумя любимейшими мной людьми вызвана еще и этой причиной? Кроме, конечно, обычного соперничества власти мирской и духовной…