Читать книгу Руины Арха 3. Бродяга - Олег Геннадьевич Фомин - Страница 2

– Не понимаю, чего медлишь, – сказал Принц.

Я пожал плечами.

– Всегда хожу с такой скоростью.

– Я про полудохлого смыша, которого носишь в торбе.

Если бы из кожи росли иголки, я бы ощетинился.

– У тебя Красный Зановик, – продолжает дух. – Твой грызун еще жив. Зановик смыша тут же на ноги, в смысле, на лапы, поставит.

Развивать тему охоты нет.

– Не уверен, что получится.

– И что? Так и будешь таскать Зановик, пока твоя крыса не помрет?

– Замолчи.

– Скажи честно, что бережешь Зановик для себя. Чего стесняться-то? Я не судьявол, все понимаю. Сам такой.

Меня распирает злость, но я промолчал. Хрен с ним, этот нервомот хотя бы говорил шепотом, а не орал на весь коридор. Хотя какая разница, что обо мне подумает эта краснокожая тварь. Пусть шагает молча и не возникает.

Великий Рандом привел нашу троицу на балкон второго этажа очередного зала. Внизу стреляет искрами костер, около него дерутся двое мужчин.

Ну как дерутся… Один избивает второго.

Тот даже не сопротивляется. Выставил ладони вперед. Запястья в оковах, цепь звенит, не дает рукам разойтись.

– Стой, брат! – кричит жертва. – Это не ты, грехи буйствуют в тебе! Мучают! Ты сильнее их, я зна…

Жертву заткнул удар кулака в лицо, человек в оковах упал, захрипели гневные обрывистые крики второго, на языке рычащем, остром, наверное, какой-нибудь древнегерманский…

Оба с головы до ног в паутине татуировок. На тюремную культуру не похоже. Явно что-то оккультное.

– Наверняка, члены культа, – сказал я. – Часом не адепты Адского Арха?

– Они, – ответил Принц.

– И что о них знаешь?

– А ты?

Наблюдаю, как сбитый с ног, окровавленный, пытается встать, но его опрокидывает на спину подсечка. Агрессор ставит пяту на грудь поверженного, руки в стороны, голова запрокинута, изрекает что-то дьявольским голосом.

На голове – высокие козлиные рога. Я подумал, не человек. Но увидел, что рога крепятся к черепу сетью черных пульсирующих корней.

Арх меня… Да он в симбиозе с властерниями!

Соображает ли он? Не уверен, что властерния не тронули разум. Хотя самурабом не стал – нет каменной корки, да и властерний мало – только на голове. Но долю безумия в его мозг определенно вносят.

Рогатый отстегнул от пояса плеть. Три коротких хлыста на жезле. Похоже на орудие самобичевания. У жертвы на поясе такая же плеть. У обоих – черви шрамов разной свежести, и кажется, на том, кто лежит, сейчас появятся новые.

– Хорошо, брат, – говорит он смиренно. – Накажи, если хочешь. Я заслужил. Выплесни гнев, и очистится душа твоя.

А дальше следует то, что я ожидал.

– Так что знаешь о культе Адского Арха? – спросил Принц под хлесткие удары плети и крики.

Я пожал плечами.

– Членами культа становятся, как правило, те, у кого перемещение в Руины совпало с предсмертием. Например, попал человек под машину, но очнулся не в больнице, а здесь. Случайность. Но попробуй докажи. «Умерший» свято верит что попал… угадай, куда?

– В загробный мир, – ответила Ксара.

Мы с Принцем оглянулись.

Чего это она? Держала дистанцию, молчала, глазами сверлила… А теперь подошла ближе. Может, хочет отвлечься от мысли, что она – пленница?

Я кивнул.

– Верно. А учитывая, какой Руины пятизвездочный курорт, сколько тут милых зверушек и дружелюбных людей, попал он, несомненно, в…

Я решил дать Ксаре договорить.

Та оскалилась саркастично.

– Ад.

Мы тихо засмеялись, все трое.

– Собственно, вокруг этой идеи, – подхватывает эстафету Принц, – и сплотился культ. Его членов единит вера в то, что они умерли и попали в Руины за грехи. Покинуть Руины не стремятся. Из ада выхода нет. Вечные муки, все такое… Потому члены культа наказывают себя: хлещутся плетьми, режут, выжигают. Отсюда и тату на все тело.

Ксара подходит ближе.

– Культ расколот, – говорит. – Одни в знак смирения носят оковы, от насилия к ближним отказались, проповедуют любовь, а наказывают лишь себя, – такое вот искупление грехов. Вторые носят рога. Наоборот, считают себя слугами дьявола и видят свою миссию в том, чтобы причинять страдания и себе, и другим. Если другой попал в ад, значит, провинился и заслуживает вечные муки.

Я заслушался, познания Ксары удивляют, как и ее желание общаться, она уже в трех шагах от нас.

– Кажется, рогатый захлестал этого, в цепях, до смерти, – сообщил Принц.

Я вернулся к наблюдению за экзекуцией внизу.

И впрямь… На человеке в оковах живого места не осталось, даже не кричит. Хотя еще шевелится. Предсмертные судороги? В любом случае, осталось ему чуть-чуть.

– Они за жизнь вообще не цепляются?

– Они же в аду, – объясняет демонша. – В аду умереть нельзя. Душа бессмертна. А если кто-то умер, значит, возродился на другом конце Руин, просто не видно. Руины ведь бесконечны.

Ксара улыбнулась.

Перебор, подруга. Я, конечно, заметил, что ее нога до хруста давит на пол, а тот в трещинах, куда легко просунуть дробовик. Но без этой улыбки был хоть малый шанс отвлечь нас болтовней.

Моя рука вылезла из торбы, ладонь разжалась, и на пол упал мокрый от талого инея шарик. Затрещало, будто дерево надломилось и падает.

Пол, начавший было проседать, вдруг остановился.

Улыбка покинула лицо демонши, перепрыгнула на мои губы.

Под нами островок белесого парующего льда, тот сшил трещины в плитах. Я отодрал примерзшую подошву сапога от пола, лед хрустнул.

– Морозрыв, – блеснул я знанием. Не одной же Ксаре выпендриваться. – Плевок морозавра в упаковке. Его ловят прям в полете и запечатывают в скорлупу, которая не замерзает. Словом, ледяная граната.

Ксара осмотрела ледяное творение, на меня поднялся взгляд, от такого дрогнет даже стена. Вот уж кому подходит роль бича грешников.

Рогатый к этому времени уже оставил полумертвого человека в оковах, сел у костра, огонь раскалил лежавший в нем прут, и теперь мазохист что-то выжигает на предплечье, стоны мутируют в слова на древнем языке.

– Не советую его окликать, – говорю Ксаре. – Меня убить все равно не сможет. А разбираться с ним придется тебе. Но попытка была неплохая.

– Да пошел ты! – крикнула Ксара.

Рогатый у костра оглянулся, лицо искажено злобой и болью, но срываться с места не спешит, вглядывается в темноту, благо наш балкон в омуте сумерек.

– Пойду, – ответил я. – И ты пойдешь.

И мы пошли.

Адепт Адского Арха в погоню, к счастью, не пустился. К его счастью.

– Слушай, – говорю Принцу, – давно заметил, мне все чаще встречаются русские. Так быть не должно. Я что, везунчик?

– Учитывая, что ты напоролся на меня и нашу красную леди, ты тот еще лузер. А насчет русских все просто. Ты уже давно как бы лорд.

Тема неприятная. Вынуждает вспомнить то, о чем не хочется.

У меня в торбе спит на грани смерти маленький друг, и в этом виноват я. Судьявол на Медном Берегу и так напоминает, хоть в Руинах об этом не думать…

Нет, Влад. Не смей забывать, будешь помнить всегда. Спасибо, Принц, что напоминаешь. Так и надо.

Вслух, конечно, «спасибо» не сказал – фиг ему. И так мысли читает, хакер потусторонний…

– Допустим, я лорд. Немножко. И что? Смышами чуток управляю, море по ночам вижу, перевожу малость… Даже от этого голова трещит, куда мне до настоящего лорда.

– Мышцы после гирь тоже болят, потому что растут. То ли еще будет. Ты контролируешь смышей, ведь твой мозг был в связи с мозгом лорда смышей. Но ты забыл главное…

– Лорд имеет власть над себе подобными?

– Именно. А ты у нас кто?

– Человек.

– Делай выводы.

– То есть… могу подчинять людей?

– До подчинения далеко. Но транскрибировать языки через матрицу мыслей уже можешь…

– Так и скажи, переводить. Выпендрежник.

– Кто бы говорил. Но подчинять – это еще и призывать.

– Хочешь сказать, чаще встречаются русские, потому что неосознанно того желаю?

– Ты сказал это сам.

Пищи для размышлений столько, что мозг ужрется до ожирения. Но идею, что я для русских как магнит, хочется обжарить на мыслях, как шашлык, со всех сторон, покрутить туда-сюда.

Далеко мы не ушли. Организм, не знающий нормального отдыха со времен приключений на болоте, запротестовал, требует сна.

Пришлось разбить лагерь.

Меня едва хватило на то, чтобы проверить стены на присутствие плитожуков, и я отрубился, едва висок коснулся мехового рулона.

Сплю тревожно. Бросает из сна в сон. В каждом я – смышь, бегаю по Руинам, и туннели проносятся мимо как русла гигантских рек.

Меня выплеснуло в реал.

Я перевернулся на спину. Это были не просто сны. Сознание вселялось в мозги смышей, рыщущих по ближайшим коридорам, но перемещение между смышиными мозгами было хаотичное. Если не возьму под контроль, новые способности сведут с ума.

Я закрыл глаза, и меня утянуло на дно…

Сосредоточиться не могу, перед внутренним взором тьма, негативы мыслей. Память и воображение смешались в кашу.

На одном из миражей разум таки задержался.

Широкий коридор с водоемом. По берегу бродит рычун, от шагов лапок туннель вздрагивает, будто шагает металлический слон. Сейсмические кольца разносятся от лап по земле, до берега, а от него растекаются волнами.

Рычун роет мордой щебень, камни переворачиваются, мелкая живность врассыпную.

Слежу с берега, но не с земли – чуть выше. Подо мной сухой куст, сижу на ветке…

До меня дошло.

Это не игра мыслей. Все происходит на самом деле! В каком-то из соседних туннелей.

Наблюдаю из глаз смыши. Вижу передние лапки. Иногда я… то есть, она… отвлекается умыть мордочку.

Рычун повернулся в «мою» сторону, глаза выпучились, пасть раскрылась, и волна рыка смела с берега мелкие камушки. Куст качнуло, «я» запищал, лапки вцепились в ветку, коготки и хвост удержали едва.

А рычун уже подбежал к кусту, страшный капкан челюстей вокруг «меня» захлопнулся.

Кувыркаюсь, пищу, вокруг тьма, иногда блестит розовое, пульсирует склизкой влагой и жилами…

Из этой мясной пещеры отчаянно хочется исчезнуть.

И «я» исчез.

Появился в том же туннеле, но высоко над берегом, на выступе стены.

Похоже, смышь, глазами которой смотрю, из желудка рычуна телепортировалась. Вижу, как рычун жует ветку, треск, щепки во все стороны.

Выплюнул древесный мусор.

Подошел к воде, нижняя челюсть зачерпывает.

Мимо него проплывает ярко-красная рыба, над водой – гребень, красная чешуя, шары глаз…

Взрыба.

Рычун на нее бросился, шеренги брызг, взрыба исчезла в челюстях. Рычун запрокинул морду, проглатывает как следует, горло пульсирует, пропуская по пищеводу в желудок.

Нелепый динозавр голову опустил. Клацает зубами…

Рыгнул.

Водная гладь всколыхнулась отрыжкой, с потолка просыпались ручейки песка.

Бах!

Рычун взорвался.

Огненный бутон раскидал кровавые ошметки по озеру, вода окрашивается в багр.

По ее поверхности заиграла стая взрыб. Гибкие красные торпеды поднялись с глубины, плавают вокруг лоскутов рычуньего мяса, зубы отщипывают, закипает пир, взрыба плещется торжествующе.

Я покинул мозг смыши.

Мои глаза еще не открылись, а пальцы уже вцепились в череп, вторая кисть роется в торбе на поясе. Таблетки от головной боли, вы где?

Сердце бьется часто, щеки горят, я вспотел.

В ушах звон.

Раньше проделывал такое лишь вместе с Борисом, а теперь мозг тянет нагрузку всего процесса в одиночку. Лордом быть нелегко.

– Адаптируешься, – шепнул Принц.

Он щекочет затылок, по спине и голове расслабляющие мурашки, это отвлекает, легче успокоиться и собраться.

Я опять уснул.

На сей раз приказать смышиным сознаниям не лезть мне в голову без разрешения удалось, стали появляться реже, и я наконец погрузился в блаженное забвение…

Ненадолго.

– Эй, проснись, – голос Принца.

Не открывая глаз, я промямлил:

– Чего?

– Наша подружка хочет сбежать.

– Пусть хочет.

– Перешла к решительным действиям.

– Сбежать не может. Убить меня – тоже. Не мешай спать…

Однако семечко тревоги Принц уже посадил. Зарываюсь в теплую тьму глубже, но уснуть не выходит. Вместо сна сознание нашло мозг копошащейся где-то рядом смыши. Черт, вообще-то хотел отдохнуть…

Ладно.

Я сосредоточился.

Смышь перешла под мой контроль. Я приказал ей оглядеться. Ни себя, ни Принца не увидел. Коридор пуст.

Вслед за моей волей смышь отправилась рыскать по стенам и потолкам, через трещины и бреши, как сквозь порталы в другие миры. Только в другие туннели. Приходится подавлять смышиный инстинкт охотника, когда мимо пролетает букашка…

Нашел.

Вот он я, Влад, дрыхну как убитый. Блин, ну и рожа у меня во сне. Вот клубится надо мной красный туман. Принц.

А за поворотом сидит на коленях Ксара.

Крутит в правой кисти короткий меч. Отрабатывает рубящий, словно примеряется к чему-то. Клинок то и дело свистит, оставляя за собой белую дугу.

На левой руке демонша закатала перчатку на рабраслет, предплечье оголилось. Лезвие подплыло к запястью, коснулось кожи.

Мое сознание вернулось в родное тело. Кулак дернул шнурок торбы на поясе, нырнул внутрь…

– Не-е, подруга, – бормочу. – Как любит трындеть одна бессмертная тучка, так просто от меня не отделаешься.

Рука вытащила из торбы пистолет.

Вскоре он выстрелил.

В этот момент я уже за поворотом, около Ксары. Та по-прежнему на коленях. Держит голое предплечье перед собой. Другая рука в замахе, пальцы согнуты, будто сжимают рукоять меча, но кулак пуст. Блестящая острая сталь валяется подле.

Пуля выбила меч из бриллиантовых пальцев перчатки.

Ксара оглянулась на меня. Смотрит долго, в глазах томится злоба – усталая, зато много, хватит лет на сто.

– Следить за мной вечно не сможешь. Однажды это сделаю.

– Не сомневаюсь.

– Сделаю, – повторила она.

Но край перчатки все же раскатала, вновь засиял рубинами рабраслет.