Читать книгу Руины Арха 3. Бродяга - Олег Геннадьевич Фомин - Страница 4

Принц оказался прав.

У девчонки после пробуждения инфа в голове обновляется.

Когда уснула и проснулась опять, у нее уже и мама музыкант, и папа профессор, и сама в школе с математическим уклоном. Типичная домашняя отличница.

Ну, хоть не наркоманка с трассы.

Однако попала сюда именно от передоза таблетками. Неразделенная любовь к молодому учителю, строгие родители…

Надо отдать должное, девчонка со своей математической школой не ударилась в панику, а восприняла попадание в Руины как задачку.

Дано:

1) Руины Арха – находятся неизвестно где;

2) Я – попала сюда фиг знает как (ну, всякое в жизни бывает);

3) Монстры – лезут из всех щелей.

Задачи:

1) Выжить;

2) Узнать, что к чему;

3) Найти выход (или где-нибудь осесть, если понравится).

К тому же, девчонка – суицидница, хотела сбежать от родителей на тот свет, мысль о возвращении ее не радует.

Пока.

Пока волкоршун не отгрыз руку, пока убьеж не проткнул ступню, пока комары не превратили тело в сплошной отек. Проститутку хотя бы не надо учить, что голод, побои и секс за еду это норма, адаптировалась бы влет. А что станет с тепличной пай-девочкой…

Хорошо, что такой будет лишь до завтра. А там, может, проснется амазонка.

– Там корижор? – спросила мулатка, ткнула пальцем в сторону.

– Нет, – отвечаю, – просто очень много убьежей.

– А кого они поймали?

– Рычунов. Они глупые и агрессивные, попадают в ловушки легко.

Девчонка ткнула пальцем в другую сторону.

– А это крысы, да? Там, в луже…

– Гидрокрысы.

– Кусаются?

– Тут кусаются все.

– Ой, цветочки!

Мулатка побежала вперед, но я ухватил за плечо, дернул на себя.

– Стеклотину хочешь накормить?

– Эти светящиеся цветы – стеклотина?

– Солнцветы.

Я поддел носком сапога камень, ладонь поймала, швырнула в поляну солнцветов дальше по коридору. Камень не долетел – исчез. Как и поляна. Вместо нее появилось продолжение туннеля, пустое и неприглядное, как рот старика.

– А это стеклотина. Была.

Девчонка приуныла.

– Нужна тетрадь и ручка. Буду записывать и рисовать здешних тварюшек. А то напутаю, сгину по глупости.

«Да ты и так…»

Но я промолчал. И даже не додумал.

Эх, становлюсь потихоньку циником.

– Говорила же, усыпить, – позлорадствовала Ксара.

«Похлопал» по плечу Принц, в моем ухе рубиновая пыль, что вместо наушника, засуетилась как рой мошек – смех.

– Терпение. Завтра баю-бай, и будет царская наложница…

Надо признать, девчонка мыслит верно. Знание тут спасает не хуже пистолета. Ей бы розовые очки сапогом в пол, и будет почти идеальный вариант начинающей руинки.

Я вытащил из торбы книгу.

– «Руинариум». Энциклопедия руинной флоры и фауны. Походное издание, здесь лишь то, что встречается чаще всего.

Кинул карманный справочник мулатке, та поймала. Я снова запустил кисть в торбу.

– Хочешь больше – дуй в города, там библиотеки.

Вынул из торбы блокнот, следом – карандаш.

– Советую начать вести дневник. День первый, и так далее… Начинай каждую запись со своего имени и того, что помнишь последнее перед тем, как попала в Руины.

– Зачем? – спросила девочка. – Я и так помню.

– Поймешь завтра. Может быть…

Девчонка сунула блокнот и карандаш в карман джинсов, которые из моих запасов в торбе. Они, правда, на парня, как и кеды, но ничего более подходящего не нашлось.

Держа трезубец на плече, мулатка на ходу пялится в раскрытую книгу, глаза бегают по строчкам.

– Про убьежей столько интересного!

– А еще должно быть написано, – говорю, – что там, где убьежи, надо смотреть под ноги.

Я снова схватил девчонку за плечо. Убьеж впереди попался чувствительный, выпустил иглы до того, как жертва ступила на его плиту, мулатка вскрикнула, копье чуть не уперлось ей в живот.

– И тыкать плиты впереди чем-нибудь длинным, – добавил я. – Ты на кой черт таскаешь эту вилку на плече?

Девочка сглотнула, осторожный шаг назад.

Я наградил воспитательным подзатыльником, «Руинариум» отобрал.

– Читать и писать будешь на привалах.

Расстегнул хлипкий тряпичный рюкзачок у нее на спине, тоже из моей потусторонней кладовки на поясе, и сунул книгу внутрь, та ударилась о банку консервов. Щелчок заклепки, и рюкзачок закрыт.

Мулатка вздохнула, трезубец с плеча спрыгнул, девочка перехватила обеими руками.

Через пару часов добрались до Колыбели.

– Гигантская каменная коробка, подвешенная цепями над пропастью, – сказал я. – Сокращенно – Колыбель.

– Тогда должна называться Гикакопоценапр, – сказал Принц.

– Прибереги это, когда отроешь кости какого-нибудь динозавра.

Девчонка ахнула, трезубец из пальцев выпал, кеды зашуршали часто и громко, и хрупкая фигурка уже на краю площадки, оттуда – вид сверху на город. Я шлепнул ладонью по лицу, покачал головой. Подобрал трезубец. Школа математическая, а мозги девичьи. Не лечится. Благо, вокруг Колыбели нет сидячих хищников, жители давно зачистили от яростков, нерводов и прочих ловушек.

Но Колыбель всегда впечатляет, не поспоришь.

Особенно пропасть. Как космос без звезд, но не во все стороны, а лишь в одну.

Вниз.

Черный луч в бесконечность.

– Интересно, там есть дно? – спросила мулатка.

– Прыгнешь – узнаешь, – ответил я.

Толкнул ее к краю, она ойкнула, инстинктивно сдала назад, обнять меня, но я подставил вместо себя трезубец, и тот вернулся к ней в руки.

– В другой раз, – сказала она.

– Нам все равно вниз.

Я ткнул подбородком в лестницу с площадки к берегу пропасти.

Мы спустились, подъемный мост с Колыбели уже опущен. Что выбило меня из колеи. Нас… приглашают? Здесь в порядке вещей не только игнорить тех, кто подходит к берегу, даже если за ними гонится монстр, но и пускать стрелу или пулю из бойницы.

– С чего такая честь? – озвучил мое недоумение Принц. – Девчонка часом не наследница испанского престола?

– Какое им дело до Испании, – сказал я.

Я взял за правило города не посещать. Следую ему всегда. Если сейчас войду, это будет первое исключение. С другой стороны, когда-нибудь это все равно случится. Чего откладывать? Выйду, сдам девчонку – тут же свалю.

Шагаем над пропастью по мосту, вместо перил чьи-то бивни, мост похож на челюсть крокодила. Под нами километры черной пустоты, голова кругом…

У ворот встречают двое с рычеметами. Оружие травматическое, но мы на мосту, и если звуковая волна сбросит вниз, тратить пули нужды нет – убьет высота.

– Вас хочет видеть жена мэра, – сказал один из привратников.

– Кого? – не понял я. – Девочку?

– Нет, – ответил второй. – Вас.

И указал мордой рычемета в меня. Рычун, закованный в механизм, недовольно засопел.

Принц подлетел ко мне мухой.

– Оу, я чего-то о тебе не знаю?

Меня как водой из ведра окатили.

– Походу, сам о себе чего-то не знаю.

– Да ладно, признайся лучшему другу, что тайно наведываешься в Колыбель в спальню мэровской женушки.

– Какой, к убьежам, лучший? Ты и друг-то с натяжкой.

– А-а-а, то есть, про жену мэра не отрицаешь…

Стражники переглянулись. Трындец. Кажется, Принц посеял свежую сплетню. Чую, к вечеру вокруг города будет расклеена листовка с моей рожей и космической суммой за мою голову с личной подписью мэра.

Решетка ворот с грохотом поползла вверх, нас ввели в главный коридор города.

В общих чертах знаю тут многое. Когда есть доступ к смышам, юрким, незаметным, умеющим телепортироваться, трудно удержаться от соблазна посмотреть на запретный плод. Пусть даже запретил я сам. Вдобавок, из Принца, который сюда наведывался, удалось вытянуть пару-тройку деталей.

Многие лица в Колыбели знакомы. Например, у одного из наших провожатых. Кого-то даже знаю по именам и кличкам, знаю, есть ли у них семьи, чем занимаются, как попали в Руины… Трудно не узнать, когда живешь рядом с Колыбелью и тайно следишь за выходящими наружу жителями.

Стражники преградили нам путь.

– Ждите.

– Прямо здесь, на главной улице? – удивился я.

– Мы даже от ворот не отошли, – сказала Ксара.

– Вам запретили углубляться в город, – сообщает стражник. – Жена мэра скоро сюда прибудет.

– Сама?! – воскликнул Принц. – С чего ему столько чести? Кто тут вообще Принц, мать вашу, он или я?!

Стражники малость растерялись, но я примирительно выставил ладони вперед.

– Здесь так здесь. Ждем.

– Просто выполняем приказ, – сказал стражник, судя по голосу, не шибко доволен тем, что ему приказали.

– Все хорошо, Рамиль, – сказал я. – Делай свою работу.

Глаза другого стража стали как у каракатицы, глядит на первого, мол, откуда этот парень тебя знает? Рамиль удивился лишь немного, но потом, глядя на меня, сжал губы в едва заметную улыбку, кивнул. Анджей, бывший мэр, не врал, обо мне здесь действительно наслышаны как о таинственном наблюдателе, который помогает жителям Колыбели вне ее стен, но на глаза не показывается…

– Все похоже на плохо замаскированную ловушку, – шепнула на ухо Ксара.

– Знаю, – ответил я. – Причем те, кто ее делают, не очень-то рады в этом участвовать. Но почему ты предупреждаешь?

– Глупо отрицать очевидное.

– В твоих интересах, чтобы я в эту ловушку попал.

– Ты идешь в нее сам. Осознанно. Считай, просто злорадствую.

Я улыбнулся.

Пока ждем, от не фиг делать пялюсь в ближайшую арку коридора. Даже позволил себе, игноря стражу, зайти на порог.

В просторной комнате – бассейн с рыбами. Много-много синих рыб. Кажется, их тут разводят. Вот человек у борта, с длинной гибкой жердью, на конце – сетчатый мешок, выловил только что рыбину, поднял над водой, та сопротивляется слабо, шест выгнулся крутой дугой, человек ведет улов к берегу.

У другого борта темнокожий человек, то ли индус, то ли цыган, вливает из фляжки в бассейн густую серую жидкость, кидает в то же место гранулы корма, рыбы кидаются как пираньи, в их стае бурлит как в кипятке, своей суетой рыбы размешивают серую жидкость лучше миксера.

Человек, который выловил рыбу, прошел с добычей мимо меня, я пригляделся к рыбе, та большая, трепыхается в сети по-прежнему вяло, зубы – кривые ножи, глаза выпучены, гребень как пила…

Я офигел.

– Это же взрыба! – вырвалось у меня.

Человек остановился, обернулся. На нем только штаны, закатаны до колен, за спиной гарпун.

– Верно, взрыба.

Голос и выражение лица приветливые, располагают. Зубы как в рекламе.

Я перевел взгляд на рыбу, так и хочется сдать назад.

– А она не рванет?

Рыбак мягко усмехнулся.

– Нет.

– А почему синяя? – спросил я. – Взрыбы же красные.

– Антифоб. Взрыб детонирует страх, и мы поим их антифобом, тогда они спокойные, лови хоть руками.

Я покивал.

– То-то она не дергается.

– А синий цвет – побочка. Безобидная, на вкус не влияет. Даже есть польза. После жарки и варки взрыба сохраняет в себе антифоб, можно употреблять как лекарство для нервов.

Меня похлопали по плечу со спины.

– Жена мэра, – сказал Рамиль.

Я обернулся.

Навстречу нашей компании вышагивает одетая роскошно, как королева, рыжеволосая женщина. Корсет, юбка до пола, веер воротника, пышная прическа с кучей заколок, на тканях и украшениях мерцают драгоценные камни.

– Рыжая! – прошептал я.

Кажется, ее зовут Ника. Из-за нее я помогал Анджею вызволить его сына из плена бандитов, в обмен на то, что Анджей даст ей место в Колыбели. Собственно, то же самое я намерен сделать сейчас с девчонкой-мулаткой. Сдать городу, пусть сами с ней возятся. Только, как и в прошлый раз, вряд ли мне это обойдется бесплатно.

Если бы не эта рыжая, я бы не потерял Бориса.

И если бы не она, я не связался бы с Ксарой. Только понять не могу, плохо это или не очень?

Под ручку с рыжей идет низкий, хорошо одетый толстяк. Этакий хозяин преуспевающего трактира, ему за барной стойкой – самое то. Вроде бы он ее ведет, но если приглядеться, видно, что семенит за ней, чуть отставая, а она плывет гордо, как лебедь.

Толстяки в Руинах – диковинка. Редкую тварь встретить в коридорах проще, чем упитанного руинца. Вот ходячий скелет – это норм. Руинами правит голод. Люди и монстры помешаны на том, чтобы друг друга жрать. С другой стороны, я же в городе первый раз. Какие тут люди, знаю плохо.

По другую сторону от рыжей идет мальчик лет десяти, наверное, прислуга, в руках сундучок из дерева. Ноги подрагивают. Сундучок тяжелый? Нет, просто мальчик напуган, весь поглощен тем, чтобы не уронить груз, который ему доверили.

Стражники расступились перед рыжей. Ну и перед толстяком и мальчиком тоже. Хотя на фоне рыжей богатый толстяк и мальчик-слуга выглядят одинаково бесправными.

Рыжая остановилась. Вздернув подбородок, смотрит на меня искоса, будто свысока.

– Давно не виделись.

Я развел руки.

– Прости, соскучиться не успел. Вижу, устроилась с комфортом. Говорил же, тебе здесь будет лучше, чем со мной.

– Это и есть тот мерзавец, – спрашивает толстяк рыжую, – который держал тебя в рабстве три месяца, милая?

– Да, мой тигр.

Я присвистнул.

Фигасе! Страшно подумать, что она обо мне наплела этому… Ой, так это же и есть новый мэр Колыбели. Да-а-а, совсем не Анджей. Наверное, заведовал пищевым складом. Хотя пища здесь – основа жизни, так что владеешь пищей – держишь власть.

Судя по тому, как муж этой прохвостки на меня смотрит, в его глазах я три месяца принуждал рыжую удовлетворять мои извращенные сексуальные запросы десять раз в день, морил голодом, жрал младенцев, а ей скармливал косточки.

– Ну как тебе тут, нравится? – спросил я рыжую.

– Не сомневайся, – ответила та. – Лучшее место в Руинах. Лучше только морской пляж на закате, но где его взять…

Последнюю фразу сказала с ядовитой горечью. Знаю, про какой она пляж.

Медный Берег.

Вот же девка! До сих пор дуется, что выгнал ее оттуда. Притом что ее туда не звали. Это мой мир! Мой и…

…Бориса.

Я поморщился. Боль от воплей судьявола, тот теперь хозяйничает в моем мире, топчет следы маленького друга Бориса на песке, который где-то еще хранит отпечатки смышиных лапок. Боль, ты сейчас не к месту.

– Зато здесь у тебя роскошный гардероб, – сказал я. – Пришлось долго тут торчать, пока ты выбирала, в каком платье выйти. А наряжалась еще дольше. Уверен, чтобы порадовать взор любимого мужа, не иначе.

– А у тебя, гляжу, новые знакомые.

Она окинула презрительным взором мулатку. Ксаре достался взгляд, полный ярости и отвращения.

Дура. Наверное, подумала, что с обеими сплю.

– Это тебе сувенирчик, – сказал я и похлопал сжавшуюся в прутик вокруг трезубца мулатку по плечу. – Для того ее в Колыбель и привел.

– Привел? – усмехнулась рыжая. – Тебя с твоей шайкой пустили сюда только по моей просьбе. Иначе расстреляли бы еще на том берегу.

– А мэр, значит, здесь ты, милая?

– Довольно! – сказал толстяк.

Вышел вперед, выпустив руку жены, ее ладони легли на его пухлые плечи, рыжая словно делает массаж.

Толстяк вытер лоб платком, тряпочка забилась в карман, из него торчит промокший уголок.

– Мэр я! И вы тут действительно лишь благодаря настойчивости жены и моему терпению. Кого попало в город не пускаем. Ника сказала, ты держал ее в рабстве.

Мэр смотрит на меня.

– Сказала, ты мучил ее, пытал и убивал на ее глазах людей, ей удалось сбежать чудом.

Я сдержанно улыбнулся.

– И поэтому я приперся к бойницам Колыбели. Сдаться в лапы правосудия, чтобы меня повесили и избавили от грехов, конечно.

– Слушай, мэрик, у тебя пузо треснет, – говорит мастер дипломатии Принц, – кончай жрать лапшу с ушей в три горла. Жена тебя откармливает как на убой.

Мэр топнул ногой.

– Хватит!

Пальцы рыжей стиснули плечи толстого хоббита крепче, она горячо зашептала мужу на ухо, сперва умоляюще, потом страстно, будто обещает, мол, если сделаешь, ночью отблагодарю так, что не забудешь.

Мэр, не отводя глаза от нас, кивнул, свинячьи лапки поднялись над головой, ладоши хлопнули пару раз, мальчик-слуга от неожиданности чуть не выронил сундук.

Стражи развернулись, на нас уставились морды рычеметов, их челюсти задрожали в слабом предупредительном рычании.

Из проемов, люков, темных ниш повылезали, как тараканы из щелей, вооруженные люди.

Черт… Похоже, вся боевая мощь города навела на нас что-то стреляющее, от арбалетов до автоматов. В Ксару вообще целятся из гранатомета. А толку-то? Демонша даже от пули уклоняется играючи.

Никто из нас, кроме мулатки, не дернулся.

Я, Принц и Ксара без суеты перестроились в треугольник, в его сердцевине – напуганная девочка с трезубцем.

Рыжая шикнула на ухо толстяку с агрессией, мол, не сделаешь, хрен тебе, а не жаркая ночка.

Энтузиазмом мэр явно не переполнен – скорее чем-то другим, в районе задницы, вот оно как раз просится наружу. Но губы сжались, решимость собирается в комочек, глубокий вдох…

– Убить их!