Читать книгу Смертельный Дар. Падение Диссы - Олег Викторович Ткач - Страница 11

В утренний час, когда время пробуждения и завтрака большинства горожан закончилось, а пора обеда была еще далеко, когда простая рабочая жизнь вовсю кипела в Трущобах Диссы, трактир «Печеный Гусь» пустовал. Редкие выпивохи, не способные дождаться вечера, заскакивали в поисках стаканчика дешевого пойла в более дешевые трактиры, в изобилии нагроможденные по верхнюю сторону Королевского Торгового Тракта, берущего начало прямо от Западных ворот Диссы.

Сам торговый путь был достаточно широк, чтобы на нем могли спокойно разъехаться два каравана, а ближе к столице становился еще шире, переходя у ворот в огромную вытоптанную площадь. Всего пару десятков лет назад вокруг площади в беспорядке были настроены неказистые трактиры, дырявые сараи-склады и мелкие торговые лавки, рассчитанные на самых непритязательных торговцев, которым даже портовый городок был не по карману. Все эти ветхие здания были облеплены халупами и мазанками самых бедных жителей столицы – ее дешевой рабочей силы. Но с годами, когда пространства внутри городских стен для разрастающейся торговли стало не хватать, нижнюю часть Трущоб снесли. На освободившемся месте торговые гильдии возвели крепкие склады и добротные трактиры, рассчитанные на средний по толщине карман караванщиков. Верхние же, куда перебрались все, чей угол пошел под снос, стали еще плотнее и грязнее.

Ближе к полудню Трущобы напоминали потревоженный улей. Площадь перед воротами была забита лошадьми, переполненными повозками и сотнями людей. Караванщики и торговцы вели бойкую торговлю и заключали сделки. У каждой повозки дежурили вооруженные охранники, следящие за сохранностью товаров. Лениво перекликались стражники, наблюдающие за порядком. Ловко вертелись таможенники, собирающие налоги. Толкались грузчики, переносящие на плечах и тележках мешки и тюки. Затаившиеся воры зорко высматривали зазевавшуюся добычу.

Пестрое людское море бурлило и кипело. Война приближалась, и торговцы, собирающиеся в Радэн, старались выйти в путь без лишних задержек. Каждый из них хотел вернуться обратно как можно скорее, чтобы затем отплыть в свои страны и переждать тяжелые времена дома. Они с завистью посматривали на своих более удачливых конкурентов, возвращавшихся в Диссу налегке, но с полными кошелями золота.

Так сложилось, что по Королевскому Торговому Тракту, получившему меткое прозвище «Подай-Еды», который соединял Диссу и Радэн, товары везлись только на продажу. Радэнцы, странный и скрытный северный народ, скупали продовольствие и добротную одежду без ограничений, щедро расплачиваясь с поставщиками золотом и камнями со своих многочисленных приисков и шахт, разбросанных по внутренней стороне гор Пояс Великана. Купец, совершив несколько таких удачных походов, мог быть обеспечен до конца своих дней. Поэтому неудивительно, что торговля с Радэном привлекала столько желающих и была основным способом заработка не только в Даворе. Огромная доля дохода в казну Давора поступала именно с торговых налогов и пошлин.

Дайбар Тойг, владелец трактира «Печеный Гусь», в прошлом был наемником, охранявшим торговый караван. Со временем он вырос до десятника, затем перешел в другой караван, втрое больше предыдущего. Денег у наемника, не обремененного большой семьей и тягой к плотским утехам, накопилось за долгие годы верной службы изрядно. Дайбар уже подумывал о том, чтобы вступить в купеческую гильдию. «Не все же время мечом махать, пора и о старости подумать», – любил говорить за кружкой сильно разбавленного эля опытный охранник.

Хоть труд наемника и опасен, но в охране больших караванов риска было мало. Вольных торговцев-одиночек грабили постоянно, к крупным же, из торговых союзов и гильдий, вовремя плативших щедрые отступные Ночной гильдии, предпочитали не соваться. Отдельно существовала еще Жемчужная гильдия Басуга, дающая сказочные преимущества по сравнению с любым торговым союзом, но попасть туда не могли даже крупные торговцы.

Ничего хорошего из его затеи не вышло, кто-то донес на Дайбара. Сам он грешил на бывшего хозяина, до последнего не желающего расставаться с верным человеком, занимавшим второе по важности место в караване. Но кто теперь разберет. Дайбара схватили на подходе к дому торгового союза «Фазителли и сыновья», крепкому середняку в торговом мире, специализировавшемуся на поставках пушнины из Вольных Баронств. У Дайбара было несколько знакомых в охранах караванов этого союза, посоветовавших начать с этого места. Союз из Вольных Баронств располагался в роскошном здании, недалеко от Рассветной площади. Там Дайбар и договорился о встрече с третьим заместителем главы союза, предварительно истратив на взятки весомую часть своих сбережений. Бывший наемник не успел ничего понять, как двое крепких парней подхватили его за руки у дверей нужного дома среди белого дня, а третий вышиб сознание ударом дубинки по затылку.

Очнулся Дайбар в приютском лазарете при церкви Всеединого. Обобранный и избитый, с переломами и вывихами, он едва мог говорить. Узнав, что бедолага – десятник наемников богатого купца, лекари послали весть его хозяину. Но тот отказался от Дайбара, словно и не знал его никогда. С лазарета в Белом городе его тут же перевезли в сарай за стенами в Трущобах, где ютился приют для нищих. Дайбар мог бы оплатить лечение – направляясь в купеческую гильдию, он прихватил только половину всех своих сбережений, но благоразумно промолчал.

В Трущобах его кое-как залечили и быстро выставили вон, чему он особо не сопротивлялся – матрасы, кишащие вшами и блохами, с миской похлебки, отдающей блевотиной, мало могли поспособствовать выздоровлению. К бывшему хозяину идти было бессмысленно, да и опасно. Прежние друзья брезгливо отворачивались от калеки. Хвала Всеединому, его тайник со второй половиной сбережений оказался не тронутым. С этими деньгами Дайбар действовал крайне осторожно – выждал несколько недель, блуждая по Трущобам и подыскивая тихий угол, а найдя, открыл маленький захудалый трактир рядом с трактом в Верхних Трущобах.

Со временем ветхое здание удалось отремонтировать и расширить. Дела постепенно наладились, и трактир вкупе с комнатами на втором этаже стал даже приносить прибыль, львиная доля которой шла на налоги, содержание и мзду Ночной гильдии, заправлявшей всеми Трущобами. Знакомые трактирщики-соседи советовали открыть на втором этаже бордель с дешевыми девками, способный втрое увеличить доход, но Дайбар не захотел.

– На жизнь хватает – и ладно, – отмахивался он от советчиков.

Постепенно за его «Печеным Гусем» закрепилась слава недорого и хорошего трактира без лишней грязи и шума. Цены, чуть выше соседских, отваживали местную шваль и головорезов из охраны мелких караванов и привлекали небогатых караванщиков и подмастерьев, обитающих в Трущобах по воле Богов. Соседей, не видящих в «Печеном Гусе» конкурента, такое положение дел вполне устраивало, Дайбара тоже.

В ранний час в трактире сидели двое мастеровых, закончивших ночную работу в городе и пропускающих по кружке пива перед домом, и четверо постояльцев – двое караванщиков, завтра собирающихся в путь к Радэну, и двое странников, приехавших посреди ночи. И если работяги и караванщики были обычным зрелищем, то странники невольно вызывали у Дайбара любопытство. Старик и юнец – скорее всего, дед и внук, а может, хозяин и служка, были одеты в невзрачную дорожную одежду, которую не сменили с дороги. Путники вошли в трактир среди ночи, когда он уже опустел, не считая тройки пьяных караванщиков, которых Дайбар уже собирался выгнать, чтобы прикрыть заведение до утра. То, что старик с юношей были путниками и пришли издалека, было ясно с первого взгляда по сапогам, вымазанным в грязи, и слою дорожной пыли на одежде. Дайбар заломил двойную цену, втайне надеясь, что это отпугнет парочку и сэкономит время, позволив поспать лишний час. Но старик, к его удивлению, согласился сразу, не торгуясь. Он даже не стал спорить, когда Дайбар пробурчал, что не будет готовить еду в столь поздний час.

– Кувшин воды, пара холодных лепешек и кусок сыра подойдут, – понимающе улыбнулся старик, – разбуди нас к завтраку, уважаемый.

С этими словами он положил на край стойки пару серебряных монет, которые тут же исчезли в огромном кулаке трактирщика, развернулся и стал подниматься по скрипучей лестнице наверх, поддерживаемый заботливым юнцом. Дайбару ничего не оставалось, как кликнуть дочку, дремавшую на кухне, чтобы принесла немудреной еды, а самому поплестись следом за путниками с фонарем в руке. Он распахнул крепкую дверь перед ними и первым шагнул внутрь.

– Не хоромы, но вам другого и не надо, – буркнул трактирщик, но уже более миролюбиво. – Фонарь оставлю вам, только не забудьте погасить его, как спать ляжете, – пожар нам ни к чему. На защитные заклинания лишних денег нет, сами понимаете. Дочка сейчас еды соберет и принесет. Утром разбужу, как завтрак поспеет.

– Благодарим, добрый хозяин, за приют, – старик скинул пыльный плащ и повесил на колышек у двери. Краем глаза Дайбар отметил старый потертый дуплет. Полное отсутствие на нем петель под ножи или кинжалы окончательно успокоило его. – Не изволь беспокоиться – мы люди мирные и богобоязненные.

Юнец все это время хранил молчание, но на его лице Дайбар заметил плохо скрываемое презрение, когда он увидел два больших соломенных тюфяка вместо кроватей. Подоспела дочка, примерно одного возраста с парнем, поднос со снедью перекочевал на стол к фонарю. Дайбар пожелал добрых снов и вышел, увлекая девчушку, откровенно засматривающуюся на смазливое лицо мальчишки, за собой.

Идала, так звали его дочку. Ее мать умерла от лихорадки, когда девочке еще не было и трех лет. Долгое время Идала жила в семье сестры матери, а Дайбар каждые полгода передавал необходимую сумму денег на ее содержание. Недавно их лавка разорилась, и все семейство уехало из столицы в поисках более спокойного места. Подросшую дочку пришлось забрать к себе, но Дайбар, уже приобретший к тому времени «Печеного Гуся», был только рад. Хотя он никогда не выказывал своей любви к дочери, так похожей на покойную мать, вслух.

Своенравный характер и острый язык дочери уже порядком извели стареющего наемника, который не упускал случая, чтобы не высказать Идале свои сожаления о том, что она не уехала с тетушкой разводить свиней и полоть грядки, и мечтал поскорее выдать бунтарку замуж, но все равно любил ее всем сердцем.

Идала и теперь не сводила глаз с мальчишки. Она все вертелась вокруг их стола по поводу и без, пока Дайбару это не надоело, и он не одернул бесстыдницу.

– Ты что ж, кобылка, позор навлекаешь? – дернул он ее за ухо – несильно, но больно – когда девушка проходила мимо со стопкой грязной посуды. – А ну, кончай юлить вокруг этого сопляка! Иль между ног засвербело? Так я те враз вожжами по заднице пройдусь – глядишь, почесун-то и отступит! Марш на кухню, и носа в зал не кажи без моего слова!

Девчонка покраснела, всхлипнула то ли от стыда, то ли от боли и исчезла за дверью кухни, где помогала пришлой поварихе, готовящей еду и иногда греющей кровать Дайбару. Путники меж тем вели неспешный разговор, наслаждаясь простым, но вкусным завтраком. Никто не мог приготовить такую вкусную похлебку на бобах, как Веля, а пареная репа со шкварками была причиной постоянных просьб знакомых трактирщиков с Нижних Трущоб уступить кухарку. На это Дайбар лишь смеялся и отмахивался рукой, зная, что Веля не бросит его. В последнее время он все чаще задумывался о том, чтобы переселить ее в трактир, а там и свадебку тихо сыграть, но все руки не доходили, а Вель не торопила. С этими мыслями Дайбар протирал пивные кружки за стойкой, вполглаза наблюдая за ночными постояльцами. Конечно, такие гости не были редкостью для «Печеного Гуся», но что-то в них настораживало старого наемника. Это ощущение жужжало в его голове, словно одна из десятка мух, кружащих под закопченным потолком. И оно было таким же назойливым и неприятным. Дайбар посмотрел на путников повнимательнее. Обычные люди – старик с внуком, мало ли чего им понадобилось в столице? Сотни таких простых людей ежедневно приходили в Диссу. Кто-то искал укрытие под крепкими городскими стенами, кто-то хотел купить место на торговом корабле и покинуть беспокойные края в надежде найти лучшую долю. Тень войны накрывала их всех, и каждый искал свое убежище. Сам Дайбар старался не думать об этом, но у него давно уже был план того, что он и его близкие будут делать, если кразорская армия все же перейдет Криллу и сумеет победить даворскую армию.

Тревожное предчувствие никак не покидало его, и Дайбар, словно ненароком, отставил кружку в ряд к другим и провел рукой по рукояти меча, закрепленного под стойкой, а затем подхватил следующую кружку. Это немного вернуло уверенности старому воину. Несмотря на прошедшие годы, оставшуюся сильную хромоту после лечения в трущобном лазарете и вылезший живот, он все еще сносно владел мечом и с легкостью мог зашибить случайного вора или перепившего наемника.

«Все равно с ними что-то не так, – подумал Дайбар, искоса продолжая смотреть на путников, – и лошадей они продали по приезду, словно знали, что конюшен не содержу».

Об этом ему шепнул служка, которого он отправил с рассветом разузнать что-то о приезжих. Так, на всякий случай.

«Сивонна Бачча! Да чтоб тебя! – мысленно ругнулся Дайбар сам на себя. – Ну, пришли люди, продали лошадок. Значит, уплыть хотят. Обычное дело».

Его взгляд в очередной раз скользнул по путникам, по их одежде, которую они не сменили с дороги, хоть у каждого и был при себе дорожный мешок за плечами. Крепкие потертые сапоги, свободные штаны, сорочка и дуплет – все простое и добротное. Грязные плащи путники оставили в своей комнате.

Догадка вспыхнула в голове, словно молния, и Дайбар почувствовал, как сердце сжимает липкий страх, а по спине поползла струйка холодного пота. Старому наемнику стоило немалых трудов сохранить выражение обычного ленивого равнодушия на лице. Он поставил кружку на стол и бочком протиснулся на кухню. Когда дверь за его спиной закрылась, он привалился к стене и шумно выдохнул. Вель, хлопотавшая у котелков, подвешенных над очагами, заметила его и сразу подскочила.

– Что такое, Дайбар? – ее перепачканное мукой лицо побелело от испуга. – Да на тебе лица нет! Сердце шалит? Ты присядь, я за лекарем Кильку пошлю.

Дайбар опустился на придвинутый табурет. Нет, ее пугать нельзя. Мало ли еще что может быть. Незачем поднимать лишний шум раньше времени. Мужчина обхватил Вель за талию и притянул к себе.

– Все хорошо, не пугайся, – прошептал он на ухо кухарке как можно спокойнее. – Ногу прострелило болью, да так сильно, что чуть кружки не разбил.

– Дурак старый! – Вель усмехнулась с заметным облегчением. – Я уж думала – помирать собрался!

– Куда уж мне! – хмыкнул трактирщик, стараясь ничем не выдать волнения, и сжал руки ниже талии кухарки. – Просто нога, не стоит волноваться.

Вель вырвалась из его объятий и подхватила внушительную поварешку.

– Ну, смотри, вояка, помрешь до того, как ребеночка мне подаришь… – Вель в шутку замахнулась на мужчину. – Я те и на том свете покоя не дам! И не пугай меня больше так! А то завалился, бледный, словно смерть.

– Будет, женщина, – примирительно поднял руки Дайбар. – Кликни Кильку, по делу метнуться надо бы. А Идала где? Я же ее к тебе послал?

– На улицу помои выносить пошла, – ответила Вель и высунулась в окно, вызывающе качнув бедрами.

Мужчина цокнул языком, но руки распускать не стал – не время и не место для такого. В черный ход забежал Килька – мальчонка лет шести, подрабатывающий в «Печеном Гусе» служкой. Прозвали его так за худобу и вытаращенные, словно у рыбы, глаза. Он приходился то ли двоюродным, то ли троюродным племянником Вель, которая и устроила его в услужение. Дайбар поманил мальчонку к себе и зашептал ему на ухо, чтоб не слышала Вель.

– Пойдешь к воротам, спросишь сержанта караула, передашь ему привет от Дайбара и скажешь, что в «Печеном Гусе» два мага заселились. Чьи они – не ясно, но проверить их надо.

Глаза мальчишки вытаращились еще больше. Вель искоса наблюдала за ними и хмурилась, догадываясь, что любовник обманывает ее, но молчала.

– Ну что уставился?! – гаркнул Дайбар так, чтоб и в зале наверняка услышали. Он вынул из кармана пару медяков и сунул в руку мальчишке. – Дуй давай! И запомни – мазь от боли в ноге! А если принесешь против запора, как в прошлый раз, – шкуру спущу!

Килька вылетел из кухни, словно стрела, Вель прыснула от смеха. Дайбар виновато улыбнулся и вернулся в зал. Один выпивоха сбежал за это время, не расплатившись. Ну что ж, ему же было хуже. Караванщики встретили его улыбками – слышали крик, не иначе, а путники сидели и беседовали, как ни в чем не бывало. В той же дорожной одежде, в которой явились в трактир среди ночи. Поменять они ее на такую же не могли – Дайбар отлично помнил, что заплечные мешки их были малы для этого. Нет, одежда была та же самая, только вот без единой пылинки и дырочки, словно новая. Ладно, мальчишка мог очистить две пары сапог, но две пары штанов и дуплеты? Это было маловероятно, особенно учитывая то, что Дайбар, по старой привычке, дважды просыпался за ночь и обходил весь трактир. Никакого шума и возни из-за двери путников он не слышал.

Где же они могли ее так отчистить? И когда? Ответ был прост – магия. Тратить энергию на чистку одежды вместо того, чтобы просто отдать ее с парой медяков служкам в трактире, казалось слишком расточительным. Встреть их Дайбар на улице в Белом Городе, он не удивился бы. Маги, будь они любого ордена и звания, всегда путешествовали богато. Даже ученики низших ступеней могли позволить себе куда как более достойное заведение, нежели «Печеный Гусь» в Верхних Трущобах. А это могло означать только одно – маги путешествовали скрытно и не спешили пройти городские ворота, где дежурили королевские эффи. Конечно, Дайбару не было до них никакого дела, но если потом всплывет, что он знал и не донес, у него возникнут серьезные проблемы с курсорами, а с этими ребятами шутки плохи. Поэтому трактирщик и дал знать Щитам Короны – городской страже, а те пускай разбираются по своему усмотрению. Хотят, приходят сами, хотят – с эффи, хотят, пусть следят и хватают их в безлюдном переулке. Задача Дайбара же сейчас – не выказывать подозрения опасным гостям и сбежать подальше с домочадцами, если в трактир все же явится стража.

Именно в этот момент мальчишка поднял голову и пристально посмотрел на него. Дайбар, прошедший в молодости две войны, переживший не один бой и неоднократно заглядывающий смерти в лицо, неожиданно вздрогнул. В глазах юнца промелькнула опаляющая ненависть и что-то еще, чего Дайбар не знал и не хотел бы узнать. Промелькнуло и исчезло. Стараясь унять дрожащие руки, он снова вернулся к полотенцу и кружке, уже с надеждой косясь на дверь.