Читать книгу Человек из ниоткуда - Ольга Александровна Теряева - Страница 1

Второй час он сидел в «Уютном уголке» и не мог оторвать глаз от сцены. Там, в полумраке священнодействовали двое, исполняя фламенко. Движения девушки были отточены до совершенства. Острые каблучки отбивали ритм, пока страстные руки жаждали, а томный взгляд покорял, лишая выбора. Отдаваясь танцу, как истая андалузка, танцовщица не замечала ничего вокруг, кроме магнетического взгляда своего партнера, но тот явно проигрывал ей в мастерстве. Жестокий, напористый в своем неистовстве, он лишь повторял движения красавицы. Вот и сейчас он едва не сбился с ритма. Ларри нехотя опустил взгляд на столик, где рядом с кружкой медового эля лежала его рукопись. «В вашем романе не хватает страсти. Публика не станет читать ваши рассуждения о том, что такое хорошо, и что такое плохо», – так ответил ему главный редактор «Ked collection» мистер Стаут. Значит, страсти им захотелось? Зеленые глаза Ларри, сверкнув недобрым огнем, превратились в две узкие щелки. Ну, что ж, они ее получат. За последние полгода он так много пережил, что, собрав все впечатления воедино, материала хватит не на один роман.

– Эй, добрый мистер, позолоти ручку, – низкий, слегка картавый голос раздался почти рядом с ним. Ларри оторвался от невеселых размышлений. Перед ним стояла исполнительница фламенко.

Лучше бы она не открывала рот, подумал Ларри, так не вязался обворожительный облик девушки с неприятным голосом. Он растерялся, так как оказался в весьма неловком положении. После вчерашнего кутежа, завершившегося, как всегда, в полном одиночестве, у него почти не осталось денег. Сегодня он не смог позволить себе любимой игры в преферанс, ограничившись лишь недолгим бдением за кружкой пива. Красотка в упор смотрела на него, Ларри был парализован этим взглядом и, если бы не резкий оклик партнера девушки, то всеобщее осуждение незадачливому зрителю было бы обеспечено.

– Пойдем, Инесса. Я тороплюсь, – говоривший был уверен в том, что ему не станут перечить, точно так же, как вопрошающая не сомневалась в том, что Ларри не посмеет отказать ей.

И опять Провидение выручило его. Те несколько софитов, что поддерживали в зале состояние полутьмы, разом погасли. Грех было не воспользоваться этим. Схватив уже не представляющую ценность рукопись «Летящего по волнам», Ларри быстро покинул «Уютный уголок». Завтра он должен будет вернуться в Норидж, родовое поместье его двоюродного брата Рокки Мал,Истфайе, но после сегодняшнего провала у Ларри пропало всякое желание возвращаться домой. Именно там, на юго-востоке Англии, неподалеку от побережья, был его второй дом, в котором Ларри почти безвылазно, если не считать эпизодических путешествий в заморские страны, провел последние два года. Лучше будет, если он еще некоторое время задержится в малогабаритной квартире на Таггет-стрит. Сейчас ему необходимо было побыть одному. Когда от него отвернулись все те, на кого он привык рассчитывать, он желал забыться, вычеркнуть из жизни свою творческую неудачу.

Черт возьми, Ларри со злостью ударил по попавшей ему под ноги пустой пивной банке. Из-за нее он чуть не упал, споткнувшись на булыжной мостовой. Почему, сразу неудача? Это – его детище, которое он выстрадал, сидя долгими одинокими вечерами, в скудно натопленной комнате, среди бумажного хлама. Это – работа, причем, тяжелая работа, с ежедневно исписанными мелким почерком двенадцатью листами. Чья-то тень скользнула из-за подворотни, и, миновав, узкий двор в тридцати футах застыла в

нерешительности. Ларри остановился и огляделся. Было тихо, в то же время, у него создалось впечатление, что кто-то невидимый находится рядом. Со стороны Таггет-стрит раздались протяжные кошачьи вопли. После зажигательных испанских ритмов их особенно неприятно было слушать. Вокруг все было по-прежнему. Унылые серые стены, каменное полотно дорог, паутиной опутывающее улицу и притягивающая своей неизвестностью темнота. Все самое интересное вершится под покровом ночи. Пожалуй, лучше поддерживать свою тягу к неизвестному в более привычной, домашней обстановке. Тень, мелькнувшая в подворотне, ему, верно, показалась. Ларри уже сделал несколько шагов в направлении своего дома, когда чьи-то тихие стоны привлекли его внимание. Как только он остановился, стоны прекратились. Может быть, кто-то пытался таким образом задержать его? Пожалуй, стоит взглянуть, кто бы это мог быть.

Глаза его успели привыкнуть к темноте, но чтобы увидеть это, не надо было острого зрения. На еще теплом после жаркого вечера асфальте лежала незнакомка. Ее ярко красное платье, расшитое мелким бисером, в бледном лунном свете казалось бордовым, и, приглядевшись к девушке повнимательнее, Ларри не обнаружил в ее облике ничего необычного. Темные спутанные волосы длинным шлейфом закрывали лицо.

– Мисс, могу ли я быть вам полезным?

Девушка почти не подавала признаков жизни, теперь лишь слабое дыхание доказывало, что она пока еще жива. Ларри присел рядом с ней на корточки. В руке он все еще держал рукопись своего романа. Когда тело незнакомки вытянулось дугой, Ларри показалось, что она желает приподняться, и решил помочь ей. Из горла ее вырывались свистящие звуки, так, словно выдыхаемый воздух не нашел себе иного выхода. Приподнять пострадавшую оказалось не так просто, для того, чтобы преодолеть мышечное сопротивление, необходимо было крепко обхватить ее тело обеими руками. Он не заметил, как рукопись выскользнула из его руки. Девушка, на короткое время, придя в себя, открыла глаза. Рассеянный взгляд ее блуждал, пока не остановился на Ларри. Сначала в серых глазах ее мелькнул испуг, зрачки сузились, но это было реакцией на лунный свет. На посиневших губах мелькнула слабая улыбка. Ларри улыбнулся в ответ и постарался ее приободрить, – Все будет хорошо, мисс. Сейчас я вызову врача.

Кажется, девушка поняла его. Тело ее вновь напряглось, на губах запузырилась алая пена, – Ланселот…пятница 13…Он придет, чтобы забрать….

Взгляд говорившей застыл. Она не дышала. Ларри откинул черные волосы с ее лица и шеи. В убитой он узнал танцовщицу из «Уютного уголка». Просунув ладонь под левую лопатку девушки, Ларри ощутил сырость. Кровь, мелькнуло в его голове. Теперь, когда Луна будто прожектор, осветила пострадавшую, на ее красивой шее он заметил глубокий порез, который тянулся от основания ушной раковины до левой ключицы. Со стороны спины жертвы торчал нож. Мертвая девушка и он рядом с ней, пожалуй, у многих бы это вызвало самые не хорошие подозрения. Девушке уже ничто не в состоянии было помочь, а ему надо было скорее уходить. Осуществить задуманное Ларри сразу же не удалось, скрюченные пальцы Инессы, крепко держали его запястье. Чьи-то шаги гулко раздавались совсем рядом. Ларри занервничал.

– Сэр, что вы там делаете?

Вопрос незнакомца был обращен к нему. Наконец, освободившись, Ларри, не поднимая глаз, вскочил и бросился бежать. Пробежав около ста ярдов, он решил, что выбрал неверное направление. Улица была ему малознакома. За спиной раздался визг автомобильных тормозов, он обернулся и сразу же пожалел об этом. В лицо ему ударил слепящий луч карманного фонаря, – Сэр, остановитесь.

Нет, черт возьми, он этого не сделает. Кто бы это ни был, неожиданная встреча при столь компрометирующих обстоятельствах, грозит неприятностями.

– Сэр, это – полиция, оставайтесь на месте.

Все убеждения были напрасны. Ларри бежал со всех ног. Пересекая улицу, он чувствовал за собой погоню. Расстояние между преследователем и беглецом сокращалось, вдобавок в шуме беготни Ларри сумел различить нетерпеливое собачье повизгивание. Пришлось признать, что без волшебства ему не выпутаться из этой истории. На глазах у изумленного полицейского и рвущегося с поводка пса, Ларри одел на указательный палец

левой руки Огненное Кольцо. Через мгновение он был у себя дома на Таггет-стрит. Радость его была преждевременна, рукопись «Летящего по волнам» осталась лежать в темной подворотне, рядом с танцовщицей из «Уютного уголка». На титульном листе рукописи были указаны его имя и домашний адрес. Значит, надо ждать незваных гостей. Какой же он, рассеянный чудак, именно так называла его иногда Женни. Что ж, с ней трудно не согласиться. Сейчас, не теряя времени, он отправиться к ней. Идея укрыться у Женни, пришла в голову Ларри спонтанно. На сборы ушло не более пяти минут. В спортивной сумке нашлось место для пары нижнего белья, нескольких любимых им футболок, джинсового костюма, СОПМнаРа (совершенного определителя и передатчика мыслей на расстоянии) и документов. Черновики неоконченных рукописей ему пришлось сжечь. Сердце сжалось от боли, когда языки пламени облизывали исписанные неаккуратным почерком листы бумаги. Шесть лет назад огонь уничтожил «Шервудского стрелка», но тогда это было сделано чужими руками. Пристальный взгляд Ларри заставил огонь гореть еще ярче. В этом пепелище будет заключен его многомесячный труд.

С минуты на минуту к Ларри могла заявиться полиция, а он никак не мог вспомнить, куда он положил Огненное Кольцо. Ну, где же оно? Ларри точно помнил, что положил его в карман брюк, он обыскал одежду и расстроился. В который раз, ругая себя за невнимательность, Ларри решил, что поедет на автомобиле. Его старенький остин стоял на соседней улице. И вновь Ларри придется, как несколько лет назад красться по ночным лондонским улицам, с той лишь разницей, что сейчас в роли добычи выступал он сам. Полиция оказалась на высоте, при выходе из дома он едва не столкнулся с полицейским патрулем. Хорошо, что интуиция беглеца никогда не подводила, его ангел-хранитель безмолвствовал, что он всегда делал, когда опасность миновала. О том, что Ларри скажет Женевьеве, он подумал в последнюю очередь. Долго не заводился мотор, сегодня какая-то ночь неудач, сетовал он. Одни неприятности, но в отличие от прекрасной Инессы, ему грех жаловаться на судьбу. Всем в нашей жизни движет Провидение, так ему внушали целых семь лет. Но Провидение не может знать, как воспримет Женевьева его рассказ о ночном происшествии.

– Что случилось?

Ларри словно скинул десяток лет и вновь ощутил себя провинившимся подростком. Взгляд сонных синих глаз был прикован к нему, – Мне очень захотелось увидеть тебя прямо сейчас. Разве это запрещено?

Женевьева посторонилась, пропуская Ларри вперед. Похоже, ей вновь придется стать его верной палочкой-выручалочкой. За последние шесть лет, почти безвылазно проживая в Лондоне, Женевьева успела отвыкнуть от преподавательской работы, но прирожденный педагог лишь дремал в ней. Он, Ларри что-то натворил, смотрит, словно побитая собака. Оставив сумку в прихожей, он проскользнул в спальню. Лучше всего будет сейчас превратиться спящим, может быть, к утру Женевьева не станет придавать значение внезапности его ночного визита? Заснуть ему так и не удалось, его преследовал облик умирающей в подворотне девушки. Перед смертью она произнесла несколько слов, которые могли быть ключом, объясняющим причину убийства несчастной. Еще в «Уютном уголке» Ларри приглянулась эта красавица, и он решил, что ее незабываемый образ найдет местечко в одном из его будущих романов. Что-то в ней было особенного, что отличало ее от великого множества красивых женщин? В чем состояла ее загадка, Ларри только предстояло узнать. Рядом с ним, свернувшись калачиком, лежала еще одна привлекательная женщина. Ее ровное дыхание успокаивало. Бледный лунный свет падал на точенную шею. Нежный взгляд Ларри задержался на ниспадающих волнами черных локонах, вышедшем, будто из-под резца искусного скульптора красиво очерченном носе, полуоткрытых губах. Ларри нравились детские ямочки на ее щеках и густая паутина черных ресниц. За семь с лишним лет, прошедших со времени их знакомства, Женевьева ничуть не изменилась, даже неудачное замужество не оставило сколь заметного следа ни в ее душе, ни во всем облике. Завтра утром начнется допрос с пристрастием, и Ларри придется напрячь все свое воображение, для того, чтобы подробности прошедшей ночи не вызвали собственнического интереса у Женни. Ларри осторожно провел ладонью по ее длинным волосам, они все также благоухали розовым маслом. За много лет Женевьева не изменила своим привычкам, а для него вошло в привычку жить с ней. Последнее время он часто пытался разобраться в своей душе, какие чувства он испытывает по отношению к ней? Пожалуй, противоречивые. Она была для него и сестрой и подругой и матерью и любовницей, но никогда Ларри не представлял ее в роли своей жены. Наверное, потому, что она воспринимала его, как часть самой себя. Его невозможно прибрать к рукам, еще ни одной женщине этого не удавалось, и, вообще, семейная жизнь не для него. За спиной двадцать четыре неполных года, много пережитых испытаний, ниспосланных Темными Силами, достаточно хороших знакомых и мало родных, масса поклонников и ни одного, как ему казалось, настоящего друга. Одного за другим Ларри потерял почти всех своих школьных приятелей. Тяжело было смириться с этим, и именно тогда его поддержала Женевьева. Чудно получается, когда-то он называл ее «мисс Женевьева», она терпеливо отвечала на его вопросы. А теперь, похоже, ему придется делать тоже самое.

– Ларри, что вчера произошло с тобой?

Июльское солнце заглядывало в окно, пытаясь добраться до его зеленых глаз, но раньше это удалось сделать Женни. Под ее пристальным взглядом Ларри никак не мог расправиться с толстым куском йоркширского сыра. Он снова упал на розетку с мармеладом.

– Ужасное разочарование, Женни, «Летящий по волнам» не пришелся по вкусу ни «Гардиан-авеню», ни «Ked collection», придется искать другие издательства, – Ларри бросил мимолетный взгляд в окно. Жара уже набирала свои обороты, и разгоряченный воздух проникал сквозь открытые окна и ставни. Пинкертона в юбке, конечно, не устроил подобный ответ, мельком скользнув по сосредоточенному лицу Женевьевы, Ларри горько усмехнулся.

– Не лги мне. Ты не умеешь этого делать. Я догадываюсь, что ты меня не любишь, так хотя бы будь добр, уважай меня.

Вот всегда так бывает. Сейчас начнет перечислять, кого я еще не люблю. Только ночью она в этом не сомневается. Ларри нехотя ковырял ложкой по полупустой тарелке, тогда как у Женевьевы она до сих пор еще была полна кукурузных хлопьев, щедро залитых молоком.

– Чтобы помочь тебе, я должна все знать.

Ларри искоса взглянул на собеседницу. Все ты не узнаешь, но с подобной логикой трудно не согласиться. Женевьева права, стоит это признать, – Сегодня ночью я стал случайным свидетелем гибели человека. Возле умирающей я оборонил рукопись «Летящего по волнам».

Женевьева молчала. Суровая складка залегла на ее высоком лбу, уголки губ скорбно опустились, – Трудно будет убедить полицию, в том, что ты являешься всего лишь свидетелем, но попытаться сделать это необходимо. Иначе тебе придется скрываться от закона до тех пор, пока полиция не поймает настоящего убийцу.

До Ларри начал доходить смысл сказанного. – А если, все-таки, набраться смелости и пойти в полицию?

– Не стоит, предполагаю, что английское правосудие обрадуется простому решению проблемы. Ошибки легче избежать, чем исправлять.

Получается, что Ларри расплачивается за свое желание помочь умирающей, и отчасти, за свое любопытство. Уходя на работу, Женевьева не преминула заметить, что он уже на нелегальном положении, а значит, лишен свободы выбора. Но не это огорчило беглеца. В спешке, покидая свою квартиру, он не успел уничтожить адресов друзей, поэтому, скорее всего, в ближайшее время полиция их побеспокоит. Огненное Кольцо, к сожалению, Ларри так и не нашел. Это единственная вещица, что связывала его с той, прошлой жизнью. И теперь эта нить разорвана, но его способности к Телекинезу, Ясновидению, Трансфигурации у него никто не отнимет. Чего он более всего сейчас желал, так это хотя бы на время вернуться в то полное приключений прошлое, которое Ларри пережил, обучаясь в Школе магии и волшебства. Теперь не кому демонстрировать способности к волшебству, разве что своему другу Саймону Финнигану. Он единственный из его старых друзей, кто до сих пор не представляет своей жизни без Магии. Что, вообще, такое Магия, с точки зрения людей непосвященных? Изучение астральных сил и управление ими. А, что если открыть непосвященным тайны ранее недоступной для них жизни, сочинив роман о приключениях мага, а за основу можно взять его собственную судьбу? Это – идея. В одной из комнат благоустроенной трехкомнатной квартиры Ларри нашел все, что ему было необходимо. Компьютер, множество стеллажей с книгами, среди которых были словари и тишину, так, что ничто не сможет помешать творческому процессу.

Пальцы Ларри, опустившись на клавиатуру, быстро забегали. После исправлений, вызванных отсутствием уверенности в правильности выбранного стиля, Ларри, наконец, остался доволен. На экране монитора появились следующие строчки: «В последний день июля у молодой семейной пары родился первенец. Любящие родители строили планы на будущее, задумываясь над тем, кем станет их сын, когда вырастет? Судьба распорядилась по-своему. Злой волшебник сделал мальчика сиротой, только благодаря магической силе, ребенок остался жив. Добрые волшебники отдали годовалого малыша в семью к родственникам, глупым и жадным людям…» Что за ерунда такая получается? Прямо сказка о Золушке, в современном изложении. Ларри стер все написанное и начал набирать текст заново. «В нашей жизни всегда присутствуют два параллельных начала: доброе и злое. Как нет абсолютно черного, так и не могут в одном человеке присутствовать лишь чистые помыслы. Когда двое задумывались о судьбе мальчика-сироты, они не предполагали, сколько испытаний выпадет на его долю. Семья – это то, что необходимо любому ребенку. Только в атмосфере любви и взаимопонимания может вырасти счастливый человек. Детство, лишенное привычных забав и шалостей, заставило нашего героя, задуматься: какой дорогой он пойдет по жизни? Выбор у него был небогатый. Жизнь обычного человека, с его радостями и огорчениями, мир, в котором познание имеет предел, где разум главенствует над всем остальным. Был и другой путь, полный опасностей, приключений, путь, вступив на который, пришлось бы презреть очевидное и совершить невероятное». Все люди равные? Ларри, в который раз пытался опровергнуть это утверждение. Раз все в нашей жизни относительно, значит, и равенства между людьми не бывает и не может быть. Есть люди, которые довольствуются малым, и есть, которые стремятся к звездам. Он, Ларри, пожалуй, относится к последним. Мир Магии и волшебства, как раз, способствовал этому. Тысячелетия маги и простаки существуют в едином мире, но если первым о последних известно достаточно много, то большинство из простаков даже не догадываются о присутствии волшебства в нашей жизни. Демонстрация волшебства в присутствии

непосвященных запрещена, вероятно, из-за того, что среди волшебников, к сожалению, встречаются люди злые и корыстные. Но тому существует и другое объяснение. Люди по своей сути завистливы, и лишь не многие могут загнать собственную исключительность в рамки общепринятых норм поведения. Получается, что два мира: волшебный и традиционный, не должны пересекаться. Люди непосвященные имеют полное право знать о грозящей им опасности. Знание вооружает. Сколько бы раз человек не повторял: «все будет хорошо», почувствовать себя в безопасности он может только тогда, когда будет знать правду. Придя к подобному выводу, Ларри уверовал в его справедливость. Тех денег, что ему были положены за публикацию «Призрачного замка» хватит для того, чтобы скромно прожить, пока он будет работать над «Приключениями мага».

Теперь Ларри располагал массой времени, но был лишен свободы передвижения на неопределенное время. Заточения, пусть даже в красивой клетке, он не выдержит. Вывод напрашивается сам собой: параллельно с полицейским расследованием он должен заняться собственным, и доказать свою невиновность. Как ему сейчас необходимо было Огненное Кольцо. Ларри оторвал взгляд от экрана монитора и вновь попытался восстановить в памяти злополучную ночь. Вид обреченной молодости, кого угодно мог вывести из равновесия. Ночь, бледный свет Луны, кровь и еще раз кровь. Затем, испуг, когда рядом случайно оказался полицейский патруль. Бегство, которое избавило от расспросов, но не решило проблемы. Что за ней кроется, Ларри еще предстояло узнать. Благодарение Провидению, что в небольшом пространстве библиотеки нашлось место для кресла-качалки. Монотонные, размеренные движения успокаивали. Тишина, такая же, как и сегодня ночью. Лондон будто вымер, и это несмотря на самый разгар туристического сезона. Время совершения преступления – около полуночи, и по городу вполне могли бродить любители ночных приключений. Случайно или нет, но на месте гибели оказались лишь трое: убийца, его жертва и Ларри. Случайно или нет, но несчастная Инесса успела сказать те несколько слов, которые на первый взгляд казались бессмысленными, и в здравый смысл которых Ларри еще предстоит поверить. «Пятница 13» – дата приблизительная, но вероятная. В июле нет пятниц, приходящихся на 13 число, но что-то должно было произойти в этот день. Календарь, стоящий на компьютерном столе, заключенный в рамку для фотографий, был беспристрастен. Август – месяц, который может разрешить эту загадку, но не исключено, что событие, о котором говорила Инесса, уже произошло в июне-месяце. За дату зацепиться не удалось, придется взглянуть на это запутанное дело с другой стороны. Инесса, Инесса, не вовремя ты умерла, и навсегда унесла с собой тайну, что же должен был забрать с собой Ланселот? Разгадку надо искать в личности этого человека, о котором Ларри пока ничего еще не знает. До возвращения Женевьевы можно было попытаться связаться со всеми, кого могла побеспокоить полиция в поисках Ларри Ланкастера. Такое имя выбрал он себе сам, а раньше у него было иное имя. Если взять его снова, не будет ли это расценено, как возвращение к той, прошлой его жизни? Надежный друг СОПМнаР мог осуществить связь с любым из пользователей, адрес которого находился в памяти совершенного определителя мыслей на расстоянии. Ни один традиционный компьютер или мобильный телефон не мог сравниться с СОПМнаРом в точности получаемой информации, он считывал любые тайные, тщательно скрываемые мысли. Ларри совсем необязателен был прямой контакт с оппонентом, для того, чтобы попасть в его информационное поле. Набрав шифр, он остановил свой взгляд на черной дыре экрана. За те две секунды ожидания он успел вызвать в памяти образ худого, рассеянного вида молодого человека с коротко постриженными темно русыми волосами, единственное, что изменилось в его облике за те шесть с половиной лет, что пролетели со времени окончания школы. Во всем остальном, а особенно в привычке смешно морщить лоб в минуты раздумий, Саймон Финниган ничуть не изменился. О, счастье, Ларри сразу же поверил в удачу, СОПМнаР не мог ошибиться. Саймон вместе с семьей, супругой и маленькой дочерью, отдыхал на море, в Испании. На экране промелькнули, словно кадры из рекламного ролика, картины их беззаботной жизни на побережье Средиземного моря. «Привет, Ларри. У нас все отлично, исколесили почти все побережье, жаль, что тебя с нами нет. Ведмина часто о тебе вспоминает. Надеемся, что у тебя все нормально. По возвращению в Лондон, первым делом отправлюсь в книжный магазин, чтобы приобрести «Летящего по волнам». Желаем тебе успеха», Саймон и Ведмина. За этот неиссякаемый энтузиазм Ларри и любил чету Финниганов, а, может, и не только за это. Очень трудно формулировать, за что ты любишь друзей, а если по-другому, то это уже не о друзьях. Да, действительно, жаль, что Ларри сейчас не в Испании, наверное, многих неприятностей можно было бы избежать. Ну, да, ладно, взгляд его потеплел, когда он всматривался в довольные лица Саймона и Ведмины, главное, что они счастливы, и пусть, ничто не омрачает их отпускной идиллии.

Вновь опуская пальцы на клавиатуру, Ларри размышлял, кто будет следующим: Исаак Монморенси, Ирида Кроуни, Рокки или Патти Мал, Истфайе? В первую очередь, надо связаться со своими родственниками, четой Мал,Истфайе. Представляя, какое впечатление на них произведет его просьба, Ларри до крови прикусил губу. Его отношения с троюродным братом – Рокки, нельзя было назвать простыми. Как объяснить Рокки, что происшедшее с Ларри, является случайностью, и могло произойти с любым? Патти, его золовка, если не поверит, то хотя бы не станет обвинять его во всех неудачах, свалившихся в последнее время на семейство Мал,Истфайе. Рокки, же, напротив, припомнит Ларри все: и его, Рокки, зимнее купание в Серебряном ручье шестилетней давности, и смерть родителей и незадавшуюся семейную жизнь и, даже, Ларри горько усмехнулся, творческие неудачи. Пальцы Ларри зависли в нерешительности над клавиатурой СОПМнаРа. В такие мгновения он привык прислушиваться к себе, но внутренний голос его сейчас безмолвствовал. Отсутствие положительного ответа – это тоже своеобразная подсказка. Исаак Монморенси, как всегда, захочет узнать все в подробностях. Черт возьми, аналитический склад ума может иногда служить помехой нормальным человеческим отношениям. Лучше признаться Ириде, а уж она найдет способ доходчиво довести полученную информацию до Исаака. Ларри едва успел набрать шифр мисс Кроуни, как хлопнула входная дверь. Вернулась Женевьева, только вот, что-то рано, отметил про себя Ларри.

– Привет, – голос Женевьевы был слышен по всей квартире, – законспирировался?

Глупый вопрос, лучше бы молчала. Ларри резко захлопнул крышку СОПМнаРа, не дождавшись появления на экране монитора Ириды.

– Почему же, глупый? – Женевьева сделала едва уловимый знак руками. Синие глаза, не отрываясь, смотрели на Ларри.

Он все понял и подошел к ней. Ее ласки были более сдержаны, чем любовный пыл Патти Мал,Истфайе, но именно сейчас он не желал бросаться в омут любовных утех. Кажется, Женевьева догадалась об этом. В ее взгляде мелькнула неприязнь, так могла смотреть отвергнутая женщина. – Ты рассчитываешь, что я буду молчать? – Ларри показалось, что она сейчас рассмеется ему в лицо, – Не надейся.

Он почувствовал, что требовательные руки его больше не удерживают. Женевьева заняла место в кресле-качалке. Он направился к окну, которое выходило на Кессингтон-стрит. По летним улицам беззаботно бродили туристы, была вторая половина дня, еще немного и, закончив трудовой день, потянутся домой вереницы рядовых англичан. Пожалуй, будет нетрудно затеряться в их толпе. Но не стоит об этом думать,

догадается прозорливая Женевьева. В городе по-прежнему было душно. Даже близкое расположение набережной Темзы, не спасало от жары, царившей повсюду. Она сковывала, душила, лишая выбора, вот, как эти сильные руки, что обняли его за плечи. – Прости, любимый. Я не хотела тебя обидеть.

Ларри молчал, раздумывая, что ему сказать в ответ. Не правы были оба, и он и она, которая все же нашла в себе силы и сделала первый шаг к примирению. В том правда есть, умей прощать, – это его собственные слова. Ларри прислушивался к ним, будто в первый раз, – Хорошо, Женни. Давай обедать, я здорово проголодался.

Пожалуй, это было самым верным решением, заняться приготовлением обеда. Все время, пока Женевьева резала греческий салат, к которому она сначала привыкала, а затем полюбила, отдыхая в Афинах, женщина избегала разговоров об их с Ларри взаимоотношениях. Он, по ее просьбе, положил на сковороду сочные бараньи отбивные и нарезанный ломтиками картофель. Места на кухне было не так много, поэтому, когда Ларри, столкнувшись с Женевьевой, едва не уронил сковороду и вынужден был схватить ее обеими руками, он сильно обжегся, – Черт возьми, когда ты согласишься выкинуть эту громоздкую рухлядь! – Ларри с силой ударил ногой по кухонному столу, отчего внутри, на полках, что-то загрохотало. Открыв дверцу безвинно пострадавшего стола, Женевьева поправила покосившуюся полку. Вдобавок ей пришлось заново заполнять ее свалившейся на пол посудой.

– Ларри, кухонная мебель здесь ни при чем. В будущие выходные я приглашу грузчиков, и они вынесут все ненужное. Ты доволен?

Интуиция подсказывала Женевьеве, что на этом их разговор не закончится. Во время обеда, который проходил в обстановке неприязненного молчания, ей казалось, что Ларри еле сдерживает себя. Душа ее кипела от возмущения. Чего ему еще не хватает? Женевьева уже смирилась с мыслью, что Ларри никогда не женится на ней. Но последнее время он пытался избегать общения с ней, без всяких на то причин. Неужели у него появилась другая? Вместо этого вопроса, Женевьева, неожиданно для себя, задала иной, – Может, тебе стоит отправиться туда, где тебя никто искать не станет, например, к профессору Снегсу?

Услышав это имя, Ларри оторопел. Разве можно доверять человеку, который на протяжении семи лет создавал на пути Ларри искусственные препятствия? Он ответил на вопрос вопросом, – Скажи, а у тебя я не могу задержаться?

– Можешь, но ты не желаешь этого. – Это было правдой. Он выжидал, пока Женевьева выскажется. Сейчас он полностью зависел от нее, – Ларри, разве мы не можем все начать сначала?

– Ты о чем, Женевьева? Я никогда ничего не обещал тебе.

Она еле заметно вздохнула. Все ее надежды, которыми она жила последние два с половиной года, оказались не более, чем призрачным замком на песке. Ради будущего, которое она неизменно связывала с Ларри, Женевьева развелась с мужем, доктором археологии Лакстоном. Тогда ей даже в голову не приходило, что Ларри не оценит эту жертву.

– Я все отдам, ради того, чтобы ты был счастлив.

– Ты лишаешь меня главного – свободы, – он внимательно посмотрел на Женевьеву. Она сама начала этот разговор. Она красива, но несчастна. В ее бездонных глазах блестят слезы, но во всех ее несчастьях виновата она сама. Ну, не любит он ее. Разве можно заставить любить? Наверное, он тоже не безгрешен, те знаки внимания, что принимал Ларри, были расценены Женевьевой, как ответ на ее чувства. Ему стало неловко, все это время, когда он пробивал себе дорогу к славе, творя и созидая, она тихо любила его, не требуя ничего взамен. И вот теперь Ларри предъявлен счет. Прекрасная в своих страданиях, она больше не скрывала своих слез – последнее оружие покинутой женщины. Женевьеву не могли утешить даже нежные объятия Ларри. Сидя на стуле, в своем горе она превратилась в каменное изваяние. Он осыпал ее поцелуями, сначала утешение было вполне сдержанным, но постепенно Ларри распалялся сам, пока лишь ее затылок внимал его ласкам. Больше всего она любила его губы, такие властные и ненасытные. Наконец, их глаза встретились. Женевьева более не скрывала своих чувств. Она ненавидела и вместе с тем, продолжала любить, – Прекрати, разве ты не видишь, что делаешь мне больно. Ты, как тот хозяин, который из жалости одной рукой протягивает собаке кость, а другой бьет животное, – Женевьева с силой оттолкнула Ларри и убежала в комнату.

Вновь они не поняли друг друга. Кажется, он ничем не обидел ее, и уж, точно не желал этого. Рука Ларри рефлекторно потянулась за сигаретами. Курение успокаивало его, а нервы Ларри сейчас были на пределе. Сигарета так и осталась незажженной, кончился газ в зажигалке. Даже в этом ему не повезло. Горько усмехнувшись, он уже был готов швырнуть зажигалку на пол, но внимательнее присмотревшись, передумал это делать. В руке у Ларри был fortfor – волшебный прибор, блокирующий действие antibaka, представляющего угрозу для волшебной палочки. Шесть с лишним лет назад фортфор был подарен Ларри. Почему он вновь оказался у него, ведь Ларри отдал этот необходимый для неопытного волшебника прибор Ириде Кроуни? Все происходящее было достаточно странным. Подбросить фортфор Ларри Ирида не могла, они не виделись почти два месяца, равно как и Женевьева не встречалась с мисс Кроуни, но к чему точно приложила руки бывшая любовница, так это к исчезновению Огненного Кольца. Оно сейчас было Ларри просто необходимо. Как получить его обратно, над этим ему еще придется поломать голову. Черт, как хочется курить, пальцы Ларри нервно теребили сигарету.

– Зажигалка на холодильнике, – на пороге кухни стояла Женевьева.

Ларри удивился перемене, происшедшей с ней. Слезы высохли, а в глазах поселилась злость. Пусть злиться, подумал Ларри, так ей будет легче пережить окончательный разрыв. Затянувшись сигаретой, он смотрел в окно. Небо потемнело, резкие порывы ветра трепали листву на деревьях в Гайд-парке. Собиралась гроза, летний дождь уже успел смочить асфальт, но долгожданная прохлада осталась, не востребованной, улицы были безлюдными.

– Женевьева, ты не видела Огненного Кольца?

– Нет, я больше не интересуюсь твоими вещами, – намеренно или нет, но она подчеркнула слово «твоими», тем самым лишая Ларри возможности получить положительный ответ на свой вопрос.

Но он быстро понял, что она не отдаст его, даже надеяться бесполезно. Нет ничего опаснее, отвергнутой в своих ожиданиях женщины, Женевьева будет мстить ему за несбывшиеся надежды. Как далеко может завести ее это чувство, он мог только догадываться.

– Я ухожу.

Женевьева молча наблюдала за тем, как он собирает свои вещи. В ее глазах застыл немой вопрос: неужели он просто развернется и уйдет? Ранее он неоднократно это делал, но никогда они не расставались врагами. Почему он так жестоко с ней поступает? Зная, что у Ларри независимый характер, Женеьева старалась ему не противоречить, наверное, она слишком затянула поводок. Он вправе требовать уступок.

– А если я отдам тебе Огненное Кольцо, ты останешься?

– А если я верну его силой, ты перестанешь любить меня?

Он издевается над ней, что он себе возомнил? Разве он единственный и неповторимый?

Негодяй, самовлюбленный болван. Металлический ободок желтого металла с силой ударился о входную дверь в тот самый момент, когда Ларри захлопывал ее. Силы небесные, как она его ненавидит. Еще немного, и она вцепилась бы в эти черные взъерошенные волосы, и досталось бы Ларри от нее не меньше, чем от любимой тетушки. Женевьева в отчаяние опустилась на пол, ну, почему она позволила ему уйти? За ним охотиться полиция, и, наконец, ему некуда идти. Хотелось плакать, но не было слез. Надо было встать и бежать ему вдогонку, да не было сил. Лучше умереть, чем знать, что с ним может случиться что-то плохое. Но и этого она не могла себе позволить. Если молитва спасает, то она будет молиться. Будет ли ее призыв о помощи услышан? Ведь она так и не смогла порвать с волшебным миром, который свел их. За три года, прожитые в браке с бывшем мужем, доктором Лакстоном, Женевьева поняла, что ее выбор был ошибочным. Неосознанно она уже несколько лет любила Ларри, но боялась даже себе признаться в этом. На что ей было надеяться, между ними большая пропасть разницей в восемь лет. Они оба честно пытались не вспоминать о том, что между учителем и бывшим учеником не может быть ничего, кроме дружбы, но Природа брала свое. Пока душа молчала, торжествовала плоть. Поначалу все было замечательно, Женевьеве неплохо удавалась роль послушной девочки, но с годами, в ней все чаще просыпалась ревнивая женщина, а он, Ларри все еще оставался в том чудесном временном промежутке, когда человек уже начинает задумываться о будущем, но продолжает совершать глупости. Ему было хорошо с ней, и он не желал ничего менять в своей жизни. Приступы ее ревности он укрощал бурными ласками, а затем неожиданно пропадал на неопределенное время. Она ломала голову, кто на этот раз завладел его вниманием. Все те мелкие интрижки, которые он позволял себе от случая к случаю, неизменно заканчивались одним и тем же, Ларри всегда возвращался к ней. Былая любовь с его стороны переросла в партнерские отношения, а сейчас и это осталось в прошлом. Пустыми глазами Женевьева окинула прихожую. Она оставалась сидеть на полу. Наверное, надо было что-то предпринять, безразличие все больше овладевало ею. Поднявшись с пола, она подняла Огненное Кольцо. В тишине опустевшей квартиры раздался телефонный звонок. В трубке молчали, или связь была плохой или…

Как медленно тянулось время, и как тревожно было на душе. Уже второй час Женевьева бесцельно бродила по квартире, словно слепая, натыкаясь на разбросанные в беспорядке вещи. Все здесь напоминало о нем. Забытые им носки сиротливо лежали на стуле, носовой платок привлекал внимание, брошенный на компьютерном столе, а главное книги, которыми были заставлены стеллажи. Некоторые из них были написаны Ларри.

Женевьева подошла к полкам, пробегая глазами по книжным корешкам. «Призрачный замок», «Война Алой и Белой Розы», «Принц воров», «Музей восковых фигур», «Путешествие к седым пирамидам», «Кровная месть», «Восемь лет». Здесь не хватало лишь «Летящего по волнам». Почему два знакомых издателя отказали Ларри? Анализируя впечатления после прочтения черновиков этого романа, Женевьева недоумевала, на ее взгляд, роман был лучшим из того, что было создано Ларри. История пирата поневоле, рассказанная им самим, вряд ли, оставила бы равнодушными даже искушенных читателей. Имя главного героя было выбрано Ларри неслучайно: Сириус, так звали его крестного. Помимо имени у этих двух людей: вымышленного и настоящего была одна и та же судьба, оба погибли в самом расцвете лет. Даже во внешнем облике, высоких скулах и впалых щеках, торчащими, в беспорядке темными волосами, а главное, в горящих дьявольским блеском глазах, которые бесстрашно смотрели на мир, угадывался дорогой сердцу Ларри образ. В руках Женевьевы оказалась «Война Белой и Алой Розы» – роман, который принес ему бешенную популярность. Открыв книгу наугад, она прочла: «…Зал был полон людей. Бархатные портьеры, опускающиеся до пола, будто разделяли жизненное пространство на два мира: придворных, пышными одеждами напоминающих диковинных птиц и рыцарей, более всего уважающих бравый звон оружия. Маленькая ручка подала еле заметный знак, и батистовый платочек оказался в руках высокого мужчины. Он почтительно поднес его к губам, одновременно вдыхая слабый аромат лаванды, и поцеловал. Большего, к сожалению, он не мог себе позволить. Стыдливо пряча влюбленные глаза, Сильвандир бросала выразительный взгляд на Ланселота. Единственный из Ланкастеров, он был выше придворных сплетен, преследуя одну цель – быть ближе к своей возлюбленной». Ланселот, Ланселот, она несколько раз подряд повторила это имя. Ларри ей что-то говорил о каком-то Ланселоте. В раздумьях, Женевьева захлопнула книгу. В нашей жизни редко происходят случайности, скорее всего, это Провидение вложило ей в руки «Войну Роз». Только бы с Ларри ничего не случилось. За неудачно пролетевшим вечером незаметно наступила ночь. Интересуясь погодой, Женевьева выглянула в окно. Вряд ли, Ларри будет шататься по улицам. Он привык рисковать, искать его следует дома, на Таггет-стрит. Проверить точность своего предположения ей сейчас только предстояло. А за окном моросил мелкий дождик, Луна спряталась за кучевыми облаками, и ветер, кажется, не менял своего направления. Погода сегодня была вполне привычной для Британских островов. Избыточная влага конденсируется, и первым лучам солнца придется натолкнуться на естественное препятствие, преодолевая которое, они будут многократно отражаться и преломляться. Назавтра Лондон по праву может быть назван Туманным Альбионом. Ее, Женевьеву, путешествующую с помощью Огненного Кольца, это не должно беспокоить. Сейчас она оденет его на указательный палец левой руки и все узнает.

Раздался звонок в дверь. Женевьева растерялась, кто бы это мог быть?

Конечно, не Ларри. Долго гадать ей не пришлось. На пороге стоял профессор МакВалтэг. Со всеми внезапно навалившимися проблемами, Женевьева совсем позабыла о предварительной договоренности с бывшим коллегой. Пытаясь восстановить в памяти их последний разговор, она застыла, как вкопанная, не сводя настороженных глаз с Прометея МакВалтэга.

– Добрый вечер, пожалуй, теперь, доброй ночи, – извиняющимся голосом произнес профессор, – Разрешите войти?

– Пожалуйста, – рассеянно ответила Женевьева, посторонившись и пропуская гостя вперед. Она мучительно соображала, как стоит себя вести с профессором. Сейчас он заметит беспорядок в квартире, и, конечно, догадается, о многом. Мир тесен, когда-то профессор МакВалтэг и Женевьева работали вместе, обучая и воспитывая новое поколение волшебников. Теперь профессор и Женевьева поддерживали дружеские, скорее даже, официальные отношения, которые не должны были выходить за рамки приличия, а визит к молодой, разведенной женщине в двенадцатом часу ночи, трудно объяснить проявлением дружеских чувств. В прошлом они были объединены одной целью, в настоящем, у каждого из них была своя жизнь. Но, так же, как и раньше, они находили общие точки для соприкосновения, – Я слушаю вас внимательно, профессор, – Женевьева пригласила бывшего коллегу присесть, жестом указывая на стул.

Прометей МакВалтэг остановил свой проницательный взгляд на хозяйке. Опытный физиономист, он мог читать по лицам людей, как по открытой книге. Спокойные серо-голубые, как у матери глаза его, излучали бесконечное терпение. Не вовремя пришел он на Кессингтон-стрит, ее что-то гнетет, но, может быть, лучше сейчас для нее, высказаться, излить свою душу. – Это я вас слушаю, уважаемая миссис Лакстон.

Поначалу на лице Женевьевы промелькнула неприязнь. Догадался, подумала она. Мимолетное чувство сменилось недоумением, а затем еле заметной виноватой улыбкой. Да, действительно, Женевьева обращалась к профессору МакВалтэгу за помощью, но не ожидала, что ученый ответит на ее просьбу столь быстро. – Извините, я неважно себя чувствую, погода, знаете ли, виновата. Возвращаясь к нашему последнему разговору,

очень хотелось бы узнать ваше мнение по поводу использования Великого Магистерия для безошибочного определения возраста археологической находки?

После услышанного брови профессора МакВалтэга поползли вверх, на что замахнулся этот двигатель науки?! – Миссис Лакстон, вы обратились не по адресу. Как сказал великий Парацельс: «Алхимия – это искусство, которое нельзя постичь без духовного знания». Разве современные археологи обладают силой внутреннего восприятия?

– Простите, профессор, но сейчас вы рассуждаете, как воинствующий клерикал. Существование материальной культуры, вряд ли, можно расценить, как противоречие главному принципу Алхимии. Люди всегда стремились к раскрытию тайн древних цивилизаций. Может быть, я не точно выразилась, но цели, которые мною преследуются, благие.

Профессор МакВалтэг испытал неловкость. Последнее время он стал слишком мнительным. Причина этого заключалась в том, что жизнь его проходила одновременно в двух параллельных мирах, в традиционном и волшебном. И в том и в другом, у него было много недоброжелателей. Скольжение по лезвию ножа сказалось и на отношении профессора к окружающим людям. Искреннее желание помочь им, нередко оставалось лишь таковым. Взглянув на Женевьеву, профессор МакВалтэг задал неожиданный вопрос, – Вы не знаете, каковы успехи нашего общего знакомого, мистера Ланкастера?

Испытывая потребность излить душу, поведав о наболевшем, Женевьева, все еще не решалась сделать это. Если бы все происшедшее было бы лишь ее тайной, но как посмотрит сам Ларри на предложение воспользоваться помощью хорошо знакомого человека? Похоже, профессор МакВалтэг спрашивает не из праздного любопытства, – Вас трудно обмануть, да, это не к чему, пожалуй. Слава переменчива и сейчас она повернулась к мистеру Ланкастеру спиной. Ему снова придется доказывать свою состоятельность.

Из деликатности Прометей МакВалтэг воздержался от дальнейших расспросов на щекотливую для любого творца тему. Непривычная рассеянность Женевьевы не укрылась от внимательного взгляда ее бывшего коллеги. Что-то случилось, иначе она не позволила бы себе позабыть о назначенной встрече. Обособленная жизнь в узком мирке, где правит невероятное, скрывала многие привычные стороны жизни. Поразительно, как быстро ей удалось адаптироваться к миру материальному, и беспрепятственно существовать в нем, подчиняясь канонам очевидного. Он же, напротив, был ярым приверженцем Магии. Отсюда возник разный взгляд на одну и ту же проблему, – Скажите, миссис Лакстон, разве в археологии отменен метод радиоактивных изотопов?

– Ну, раз уж мы решили вернуться с вами к первопричине моего обращения, я постараюсь доходчиво объяснить необходимость в использовании иного метода.

У нее удивительная выдержка, отметил про себя профессор МакВалтэг. Знать, как дорого время и бесстрашно тратить его на второстепенное. Может быть, зря она отдала предпочтение классической науке, пренебрегая оккультной, где человек с ее способностями и Силой Духа, несомненно, добился бы большего, чем заурядного научного звания.

– К сожалению, археологам не всегда удается обнаружить предметы культурного наследия, которые содержали бы в своем составе изотоп углерода 14. Метод радиоактивных изотопов гораздо более приемлем для палеонтологии. Даже универсальные бактерии не отличаются живучестью. Это лишь в Магии дух воспаряет над телом физическим, биология по-другому трактует жизнь. Живое переходит в неживое, неорганическое не способно породить органическое. Алхимия с ее философским началом могла быть инструментом в Археологии. Из вполне материальных вещей путем многократных превращений, можно было выделить органическое начало в виде 14 изотопа углерода, а потом уже использовать радиоактивный метод датировки.

– Ваша гипотеза весьма интересна, коллега. Теперь я понимаю, почему вы обратились именно ко мне. Но разделение живой материи на серу и Меркурий еще никому из алхимиков не удавалось осуществить. Возможно, это мог бы сделать великий Николас Фламель, но в его времена не интересовались археологией. Боюсь, что я вас разочарую, миссис Лакстон, но то о чем вы просите, в настоящее время невыполнимо. Дело не только во мне, простом последователе древней науки. Люди еще не достигли той стадии духовного совершенства, когда материальные помыслы отходят на второй план. Современная наука из всего пытается извлечь выгоду. Если бы я даже и смог претворить в жизнь ваши мечты, то за мной это попытались бы сделать и другие, мне стыдно назвать их «алхимики». Те, которые владеют языком древней науки, но используют его, повинуясь рассудку…

Профессор МакВалтэг замолчал, так и не закончив свою пламенную речь. Все, о чем они говорили с миссис Лакстон, показалось ему вдруг ничтожным и второстепенным. Где-то там, в капризной темноте июльской ночи, скитался человек, который долгое время служил всем знавшим его, напоминанием о непостоянстве всего земного. Возвышенные философские помыслы уступили место простым человеческим заботам.

Он возвращался от Женевьевы Шарли-Левенготтс, профессору МакВалтэгу больше нравилось это имя, не переставая размышлять о судьбе бывшего ученика. Открыто предлагать помощь профессор МакВалтэг не осмелился, а Женевьева так и не нашла причины для того, чтобы доверить ему чужую тайну. Для нее первостепенным сейчас было очутиться на Таггет-стрит, но она почти не сомневалась в несбыточности своих ожиданий. Так и есть. Царивший в квартире беспорядок доказывал, что Ларри покидал ее в спешке. Скорее всего, он даже не успел уничтожить адресов и телефонов друзей. Времени на раздумья не было, Женевьева сделает это за него. Окинув взглядом гостиную, которая являлась одновременно и рабочим кабинетом, она попыталась представить, где могла храниться записная книжка? Ящики стола были забиты кипами бумаг, повсюду были разбросаны книги. Она открыла первую попавшуюся. На титульном листе стояла следующая надпись: «Самому изобретательному из писателей и самому правдивому из волшебников…» Далее слова были стерты, но Женевьева догадалась, что здесь было написано настоящее имя Ларри. Ниже стояла подпись: «Филипп Растиньяк». Столь оригинальный подарок, в виде собственноручно написанной книги, Ларри мог сделать лишь отличающийся экстравагантностью бывший школьный друг.

Темнота задерживала, но в целях предосторожности, Женевьева не включала свет. В поисках ей помогал карманный фонарик. Где Ларри мог хранить личные документы? Наверное, где придется, а значит, у нее на эту ночь много работы. Не оставляя без внимания ни одной книги, стоящей на полке, Женевьева размышляла, а в правильном ли направлении она ищет? Последнее время круг знакомств Ларри расширился, поэтому не отличающийся педантичностью и аккуратностью, он мог записывать координаты новых друзей, где угодно. Она только успела изучить содержимое трех книжных полок, когда раздался звонок в дверь. На душе стало еще тревожнее. Заглянув в дверной глазок, она увидела тех, кого менее всего желала видеть – полицейских, рядом с ними стояло двое неизвестных ей человек. Понятно, полиция решила пойти на крайние меры. Дальнейшее пребывание Женевьевы в квартире было опасным, закон же трактовал ее действия более строго, поэтому у нее не было иного выхода, как вновь воспользоваться Огненным Кольцом. Через несколько мгновений, лишь оставленная ею фотография, случайно выпавшая из сумочки, напоминала о недавнем пребывании постороннего в квартире.

Ланселот окинул взглядом все это общество самовлюбленных болванов, разодетых, напыщенных и загрустил. В замысловатых трелях флейты ему слышался звон мечей, литавры будили в нем воспоминания о топоте копыт по булыжной мостовой, а в мелькании расшитых жемчугом и стразами шлейфов, он видел усеянный играющими в утренних лучах солнца, крупными каплями росы, луг. Ветер вновь станет верным его попутчиком, в том бесконечном, длинною в жизнь путешествии, где путеводной звездой будет прекрасная Сильвандир.