Читать книгу Человек из ниоткуда - Ольга Александровна Теряева - Страница 2

Уже второй день Женевьева со всех ног бежала с работы домой, в надежде, что Ларри даст о себе знать. Как ей удалось выяснить, полиция тоже пыталась выследить потенциального преступника. Где же он может быть, Женевьева с утра до вечера ломала голову над этим вопросом. Она порвала с волшебным миром, но волшебные способности не утратила. Придется воспользоваться приемами Телекинеза. Телепсихия – сообщение на расстоянии, одно из направлений Телекинеза, которое находится в прямой зависимости от лица воспринимающего, вот только информации о Ларри не было никакой. Как бы то ни было, Женевьеве пришлось взять кратковременный отпуск на работе, в Институте Археологии и Этнографии. Мистер Речестер, старший коллега Женевьевы, дал ей понять, что он недоволен этим ее пожеланием, отложить исследования на неопределенное время. Недоумение у него вызвала решимость последней поступить по-своему. Она готова была оставить любимую работу по каким-то неясным для мистера Речестера причинам. И все это происходило сейчас, когда они в нескольких шагах от научного открытия!

Женевьева вторично попыталась посетить квартиру на Таггет-стрит обычным путем, но поняла, что это невозможно. В квартире постоянно присутствовал человек из полиции. Ларри числился основным подозреваемым. Из его рассказа Женевьева знала, что 22 июля около полуночи была убита танцовщица из «Уютного уголка» – второсортного питейного заведения, которое находилось в восточном Лондоне. А шуму газеты подняли, словно происшедшее было из ряда вон выходящим. Открыв первую страницу «Таймс-сквер», Женевьева прочла: «Сенсация в мире искусства. Известный широкой лондонской публике писатель Ларри Ланкастер подозревается в убийстве Инессы Гонсалес, танцовщицы из ночного клуба. Что это – обычный всплеск эмоций неуравновешенного человека или реакция загнанного в творческий тупик гения от литературы? Оправдано ли черпание вдохновения подобным образом?» «Pablic London» был более категоричен.

«Автор нашумевших исторических и приключенческих романов оказался заурядным убийцей». Пресса всегда была продажна, а тем, кто не писал под диктовку заказчиков, пророчили судьбу, аналогичную судьбе сеньориты Гонсалес. Как должно быть обидно Ларри прочесть подобное в центральных изданиях. И уж, конечно, газеты на этом не остановятся. Сидя на кухне, за чашкой крепкого кофе, Женевьева не переставала горевать, а вдруг он сейчас сидит где-нибудь в заброшенном подвале, голодный? О том, что его могли схватить, думать вовсе не хотелось. Полиция, обнаружив адреса его друзей, скорее всего, будет разыскивать его именно по ним. Значит, необходимо опередить стражей порядка. Ближайшие Ларри родственники – Рокки и Патти Мал, Истфайе проживали в Норидже, на юго-востоке Англии. Их адрес Женевьева помнила хорошо, когда-то она даже присутствовала на бракосочетании вышеупомянутых лиц. К своим заносчивым родственникам Ларри, пожалуй, обратиться в последнюю очередь. Есть вероятность, что он отправиться в Оксфорд, где проживал его школьный друг – Исаак Монморенси, может быть, тот еще не отбыл на летний отдых. Женевьева призадумалась, к кому еще мог в отчаяние обратиться за поддержкой Ларри? Саймон Финниган с семьей отдыхали в Испании, Ирида Кроуни… о ее планах Женевьеве ничего не было известно. Кого еще Ларри считал своими друзьями, об этом можно было лишь догадываться. Он слишком скрытен, тем хуже. Так необходимое ему в данный момент Огненное Кольцо, будет долго разыскивать своего владельца. Наверное, Женевьеве лучше всего будет первым делом отправиться в Оксфорд. Таким образом, ей удастся убить сразу двух зайцев, встретиться с Исааком Монморенси и узнать хоть что-нибудь об Ириде Кроуни. Жаль, но воспользоваться в данном случае Огненным Кольцом Женевьеве не удастся. Для того, чтобы совершать перемещения в пространстве, необходимо с точностью фиксировать выбранное место телепортации.

В ночь перед отъездом она почти не спала. В голову лезли странные мысли. Едва ей удавалось сомкнуть глаза, в воображении возникали невероятные образы. Множество танцующих кружились в ритме вальса, плотной стеной они окружали кого-то, кто находился в самом центре большого зала. Женевьеву будто магнитом тянуло туда, она шла, а пары, не замечая ее, все кружились и кружились. Из переплетенья рук и мельканья ног возник ковен. Все померкло у нее перед глазами, из рук выскользнула сумочка. Внезапно погас свет, и кто-то невидимый потряс ее за плечо. Какой чудной сон, подумала она. Монотонный звук, раздающийся в ушах грохотом, молота, оказался заурядной мелодией, сопровождающей любого путешествующего по железной дороге. В упор на Женевьеву смотрели сонные глаза кондуктора: «Оксфорд, миссис». Устало, вздохнув, она поблагодарила говорившего. Резкий рывок вперед, а затем остановка возвестили о том, что поезд подошел к перрону. Было раннее утро, солнце только появилось над линией горизонта. С наслаждением, вдыхая утреннюю прохладу, Женевьева поежилась, после трехдневных дождей воздух был стойко пропитан влагой. Небо, без единого облачка, вселяло надежду, что сегодня, наконец, Природа избавит ее от необходимости пользоваться зонтом.

Каждый, приезжая в Оксфорд, с головой погружался в студенческую жизнь, с ее нелегкими буднями и редкими праздниками. Один из главных центров европейского образования занимал почти всю территорию города. Можно было сказать, сам город и есть университет. Несмотря на бурную студенческую молодость, Женевьевой, отнюдь, не овладела ностальгия. Конечной целью ее путешествия был колледж Крайсчерч, а именно его физико-техническое отделение. Когда она поинтересовалась в деканате, где можно найти студента Ньютона П, секретарь, чопорным тоном ответила: «Никаких справок о местонахождении студентов мы не выдаем». Что же ей делать дальше, Женевьева растерялась. Пока голову не посетят интересные идеи, лучше будет прогуляться по старинному городку. Она так и сделала, медленно направляясь в сторону вокзала. Но сон, который она видела ночью, с кружащейся многоликой толпой, сулил ей получение новостей. Как все волшебники, Женевьева верила снам, они являлись отображением нашей действительности. Внимательно оглядевшись вокруг, она заметила, что улицы постепенно заполнялись людьми. Даже в летний период, когда студенты обычно разъезжались на каникулы, здесь было достаточно многолюдно. Еще немного, и по городу начнут бродить экскурсионные группы. Вся история Оксфорда, начиная с середины Х1 века, пройдет у них перед глазами. Вот только у Женевьевы день с утра не задался, видимо, придется отправиться в Норидж. Хорошо представляя реакцию барона и баронессы Мал,Истфайе на свалившиеся неприятности с Ларри, Женевьева, как могла, оттягивала этот визит. Ничего не поделаешь, иного выхода сейчас не было.

– Миссис Лакстон, – услышала она. Кто мог знать о ее пребывании в Оксфорде? Женевьева недоумевала. Встряхнув пышной копной смоляных волос, будто прогоняя навязчивые мысли, она оглянулась. От остановившейся неподалеку группы молодежи отделилась девушка и направилась к ней. Недоумение сменилось изумлением. В стройной модно одетой студентке, словно сошедшей со страниц глянцевого журнала,

Женевьева не без труда узнала Ириду Кроуни, – Здравствуйте, какая неожиданная встреча. Вы проездом, миссис Лакстон, или специально приехали в Оксфорд?

Женевьева за четыре года общения с Иридой, хорошо изучила ее, и вскоре поняла, что от простодушной и общительной Ириды, вряд ли, можно ожидать какого-нибудь подвоха. Но все случившееся с Ларри, касалось только его, и пока многое было неясным, не стоило посвящать Ириду в свои планы.

– Доброе утро. Я проездом в Оксфорде. Собираю материал для научной работы.

На лице Ириды мелькнуло разочарование. Чем оно было вызвано, для Женевьевы осталось тайной. Группа молодых людей была явно заинтересована их беседой, они громко разговаривали, жестикулируя при этом. Ирида, оглядываясь на них, вздохнула и извиняющим голосом произнесла, – Я должна идти. Приезжие журналисты жаждут познакомиться с местными достопримечательностями, но после трех я буду свободна. Если вы не возражаете, мы могли бы встретиться, – заметив заинтересованный взгляд Женевьевы, Ирида добавила, – У меня, в студенческом общежитии колледжа биологии и окружающей среды, Риверс-стрит, десять, номер 462.

Что ж, подумала Женевьева, она ничего не потеряет, если дождется назначенного срока. Впереди была еще масса времени, которое она могла посвятить теме своей научной работы. Неплохо было бы посетить колледж истории и культуры, подходящая причина у нее для этого, как раз имелась. Остановив такси, Женевьева машинально что-то произнесла, и переключилась на мысли о Ларри. Пожалуй, ему стоило изменить свою внешность и на некоторое время отказаться от публичной жизни. Он будет очень скучать без шумных вечеринок и свободного общения с кем бы то ни было. Иногда он вел себя нескромно с точки зрения Женевьевы, возводя себя на пьедестал и принижая способности коллег по цеху. Но, когда они делали то же самое по отношению к Ларри, Женевьева поняла, что это – своеобразный стиль поведения, присущий большинству талантливых людей, некоторые из которых жили по принципу: «сам не похвалишь, никто не оценит». Ради любви к Ларри, она согласна, целый день петь ему дифирамбы. Ему это просто необходимо, скорее всего, из-за неуверенности в себе. Привлеченная местными достопримечательностями, она смотрела в окно. На первый взгляд, картины представшие взору, могли показаться однообразными, но, сколько тайн и загадок могло скрываться за стенами этих двух-трехэтажных домов. И тут Женевьева вспомнила, что она не назвала водителю точного адреса. Однако тот уверенно притормозил около небольшого кирпичного здания и пояснил, – Это то, что вам требуется – Исторический факультет университета, мисс Женевьева.

В водителе такси она, с изумлением, узнала студента Джона Хикса, шесть лет назад работавшего вместе с ней, на раскопках, в Египте. Поистине, судьба преподносит ей сюрпризы. Он обратился к ней по-старому, «мисс Женевьева», значит, даже не слышал об изменении в ее семейном статусе. Джон неплохо выглядит, отметила про себя Женевьева. За прошедшие годы студент-недотепа успел превратиться в уверенного в себе, и, похоже, неунывающего мужчину. Но почему выпускник Кембриджа работает водителем такси?

– Я бросил университет, мисс Женевьева, по причинам личного характера. Простите, мне не хотелось бы об этом вспоминать, – добавил он, предугадывая дальнейшие расспросы.

За время их совместного пребывания в «Сфинк Лэнде» Женевьева не замечала за скромным и застенчивым парнем Джоном ничего предосудительного. Пожалуй, он был излишне инертен и податлив чужому влиянию. Не стала она расспрашивать Джона о его жизни в настоящий момент. Но это уже вторая неожиданная встреча с прошлым за день, неужели они вот так просто расстанутся?

– Мы часто вспоминали о тебе и о наших приключениях в Африке. Скажи, если бы появилась возможность отправиться в новую экспедицию, ты согласился участвовать в ней?

Джон улыбнулся, отчего лицо его стало еще более круглым и по-детски

непосредственным, – Не раздумывая, и обязательно с тем же составом экспедиции, – Джон замолчал, опустив глаза на свои натруженные руки, а когда он вновь заговорил, голос его звучал непривычно глухо, – Однажды я встретил Исаака Монморенси, но подойти и поговорить к нему так и не решился. Мне стыдно, ведь диплом я так не получил.

Женевьеве стало жаль Джона, но утешать его она не стала. Такие люди, как он, в состоянии изменить свою судьбу, не прибегая к помощи окружающих.

– У тебя все будет хорошо. До встречи, – захлопнув дверцу такси, Женевьева оказалась у трехэтажного здания викторианской эпохи. Восстанавливая в памяти свой разговор с научным сотрудником кафедры археологии, Женевьева гадала, намеренно или случайно от нее скрыли информацию об экспедиции в Шри-Ланку к дворцу царя Кассапа. Она выбрала историю азиатского региона, как тему для своей научной работы. Может быть, ее побудила это сделать любовь к родителям, которые отдали почти двадцать лет своей недолгой жизни, изучению старинных фресок Сигирии, а, может быть, желание найти собственное объяснение ланкийского чуда.

До встречи с Иридой Кроуни у Женевьевы было почти два часа. Это время можно было использовать с пользой для дела. Небольшое кафе, которое находилось неподалеку от Риверс-стрит, вполне отвечало ее потребностям. Стакан апельсинового сока и пары кексов с корицей было достаточно для того, чтобы скоротать время в компании с органайзером на коленях и авторучкой в руке. На разлинованном листе бумаги, одна за другой появлялись строчки: «Жил был царь. Было у него две царицы. Одна была прекрасна, но низка происхождением, и царь любил ее. Другая была некрасива, но кровь ее была благородной, и она любила царя. Было у царя также два сына. Сын прекрасной царицы был красив собой, но зол и коварен. Сын некрасивой царицы был уродлив, но мудр и добр. И была у царя дочь изумительной красоты, которую царь берег пуще зеницы ока». Эту чудесную сказку в детстве Женевьеве часто рассказывала мама. Девочка слушала ее, затаив дыхание. Причудливые образы, созданные детским воображением, она сохранила навсегда, и вот сейчас вновь она переносилась туда, в У век нашей эры. «Царь, на долю которого выпало немало невзгод, боялся всего: мести родственников, своего народа, недовольного убийством старого царя. В страхе за свою жизнь злой, красивый царевич, унаследовавший титул отца, выстроил на неприступной скале, расположенной посередине долины, новый дворец. Тогдашняя столица Шри-Ланки называлась Сигирия». Красивый, но злой… Наверное, у него были серо-голубые глаза, тонкие черты лица, в выражении которых можно было различить заносчивость. Светлые волосы волнами ниспадали на узкие плечи. Брат его, тот, что был некрасив, но мудр, имел большой шрам, в виде зигзага молнии, который плохо скрывали непослушные смоляные волосы. Зеленые глаза его смотрели бесстрашно и проникновенно. Две силы, противоположные по сути, но общие по происхождению, красота и неказистость, интересы которых столкнулись в споре. Женевьева на несколько секунд закрыла глаза, пытаясь отделить фантазии от реальности. Пожалуй, между этими двумя категориями очень узкая грань. Добро и Зло, вымысел и обыденность, Ларри и Рокки? Что за нелепые мысли лезут ей в голову? Одно плавное движение головой, и черные пряди обнажили высокий лоб, сохраняя в тайне все, о чем она думала и о чем мечтала. Это обыкновенное действо не прошло незамеченным. На Женевьеву в упор смотрели пронзительные глаза профессора Снегса. А он что тут делает, в культовом храме традиционных наук? Ловя неприветливый взгляд бывшей коллеги, Севирус Снегс подозвал официанта, расплатился по счету и покинул кафе. Тем лучше, этот категоричный в своих суждениях человек, обладал неприятной особенностью, энергетическим вампиризмом. Авторучка вновь начала свое движение по бумаге. «Командующий царской конницей был коварным и мстительным человеком.

Именно он побудил злого царевича к убийству царя, за что позже сам поплатился жизнью. Младший брат оказался прозорливее старшего, который провел свои последние годы в изгнании. Зло было наказуемо, справедливость восторжествовала. В 496 году на престол вступил мудрый царь Моналлана. В наследство от жестокого реформатора Кассапы ему достались фрески Сигирии, которые украшали собой путь ко дворцу. Обнаженные красавицы в человеческий рост были расположены парами». Заново представляя их, Женевьева закрыла глаза, и ее взору открылось белое непрозрачно облако. Девушки передвигаются и живут как бы в тумане. В каждой паре одна девушка темнокожая, другая белокожая. Женевьева решила, что таким образом художник старался запечатлеть их сословное неравенство. Красота победила время. Фрески и поныне живы. Она видела их своими глазами. Творец, громя все каноны и законы, писал знакомых ему земных и желанных женщин. Среди них не было одинаковых лиц и фигур. Мечтательный взгляд синих глаз был устремлен на бегущую строку. Себя ли представляла Женевьева в образе белокожей красавицы или образы, сменяющиеся в воображении, были лишь данью уважения к искусству средневековой Азии? Как бы то ни было, основной задачей Женевьевы при написании статьи о Сигирии было показать, что власть искусства выше власти царей и правительств. Но был ли царь-бунтовщик злым, а царь отверженный добр, на этот вопрос Женевьеве еще предстояло ответить. Вдруг она почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд. К ее столику уже подходила Ирида Кроуни.

– Рада встретить вас здесь, миссис Лакстон.

Какое-то внутреннее напряжение чувствовалось в ее приветствие. Женевьева закрыла органайзер и постаралась, как можно приветливее улыбнуться девушке.

Но улыбкой Ириду трудно было обмануть, видимо, что-то серьезное произошло, раз бывшая наставница приехала в Оксфорд.

– Ирида, как ты уже догадалась, я не случайно приехала в Оксфорд. Все, мы, прежде всего люди, а потом уже волшебники, поэтому многие из нас подвержены постороннему влиянию.

К чему это она клонит, размышляла Ирида. Она всегда была независима в своих суждениях, и о своих волшебных способностях Ирида никогда не забывала. Последнее время ей удалось их усовершенствовать, особенно способность к ясновидению.

Ты еще не знаешь главного, девочка. Женевьева, как никто другой, умела вести диалог глазами. – С одним из наших общих друзей случилось несчастье. …

– Миссис Лакстон, к чему тянуть кота за хвост? Если вы мне не доверяете, не стоило заводить этот разговор.

– Не хотела тебя обидеть, Ирида. Я уже не знаю, кому мне верить, а кому нет. С Ларри случилось несчастье. Его подозревают в убийстве человека.

– Этого не может быть. Ларри – убийца!?

– Я согласна с тобой, но обстоятельства складываются не в его пользу. В настоящий момент он вынужден скрываться. О его местонахождении не знаю даже я, и это к лучшему. Самое невероятное, что он, совсем немного разминулся с настоящим убийцей, на глазах Ларри умерла молодая девушка. Он не был равнодушным свидетелем ее гибели, а попытался помочь ей. Из-за рассеянности он оставил на месте преступления рукопись своего нового романа. Там были указаны все координаты Ларри. Я предполагаю, нет, я уверена в том, что полиция провела на его квартире в Таггет-стрит обыск. В поле зрения полицейских могли попасть и ваши адреса. Ты и Исаак Монморенси переписывались с Ларри, верно?

– Не могу говорить за Исаака, но лично я с Ларри лишь созванивалась. Последний раз – около месяца назад.

Ирида вспомнила этот разговор. Он был похож на беседу двух людей, которые говорили на разных языках. Ларри, без зазрения совести, демонстрировал свое превосходство, словно он осчастливил ее, обычную студентку. Слава совсем вскружила ему голову. А ранее, когда они обучались в одной школе, он не был таким. Получается, что теперь, он наказан, мир отвернулся от него. От него отвернулся успех, осталось одно разочарование. Любые несчастья, постигшие Ларри именно в подобный период времени, будут переноситься гораздо тяжелее. Ирида все это прекрасно понимала, но чем она может помочь Ларри?

– Ты могла бы сказать полиции, что не общаешься с ним уже давно. Это так и есть, месяц – срок достаточный, – Женевьева с надеждой смотрела на собеседницу.

Да, она может. Раньше, наверное, не смогла, а сейчас, когда совесть и честь утратили свое первоначальное значение, ей, Ириде, это ничего не стоит. Она не переставала считать Ларри другом. – Я могу сделать то, о чем вы просите, но я не уверена, что Исаак Монморенси сделает то же самое, и я не буду уговаривать его.

Женевьева размышляла, как склонить Ириду к задуманному? Неизвестно, как долго придется скрываться Ларри от несовершенства английского правосудия. – Ирида, ты не представляешь, насколько все случившееся ужасно. Лучше было бы, если ты дала показания о том, что вечер 22 июля вы, Ларри, Исаак и ты, провели все вместе, тем самым, обеспечивая Ларри алиби.

Почему она молчит, Женевьева начала нервничать. Что такое еще сказать, для того, чтобы Ирида согласилась?

Еле заметная усмешка, скользнувшая по губам Ириды, была яснее любых комментариев.

Да, как она смеет, девчонка! Забыла, кто она и кто я?

В любом языке для вас найдется конкретное определение.

Осуждает меня, Женевьева опустила глаза. Кажется, она исчерпала все аргументы. По полу медленно растекался апельсиновый сок, из случайно опрокинутого ею стакана. Жаль, что со всем произошедшим нельзя поступить точно также, смыть все грехи и забыть о них, – Ты можешь осуждать меня. У каждого есть такое право, но…

– Я помогу Ларри, но не вам, миссис Лакстон, и вовсе не потому, что вы об этом просите. Никого, даже преступника, нельзя оставлять без помощи. Ларри – не убийца, я в этом уверена.

В смятении Женевьева покидала Оксфорд. За алиби Ларри можно было быть спокойной, но открывшиеся внезапно обстоятельства не давали ей покоя. «Жизнь – не сложная закономерность», – когда-то сказал Ларри. Из разговора с Исааком Монморенси, Женевьева узнала, что Ларри, больше, чем она предполагала, делился своими тайнами со старыми друзьями. По предположениям Исаака Монморенси, а Женевьева, как никто другой, преклонялась перед его аналитическим складом ума, убийство Инессы Гонсалес не было заурядной случайностью, как не были лишены смысла ее предсмертные слова. О них Женевьева узнала от Ларри, в минуты откровений. Но почему в последнее время он стал столь недоверчив?

За окном вагона островками проносились перелески и небольшие рощицы. Стада коров золотистой масти, столь любимой английскими фермерами, паслись на лугах. Хорошо, что пейзаж за окном достаточно однообразен, можно забыться и думать о своем, не обращая внимания на красоты природы. Жизнь – не сложная закономерность, Женевьева была согласна с этим. Ларри последнее время очень многое не договаривал, но от любящего сердца, трудно было что-либо утаить. В тот злополучный вечер ему кто-то звонил.

Неизвестный назначил ему встречу, и, скорее всего, в «Уютном уголке». Но почему, Ларри покинул клуб вслед за Инессой? Ореолом загадочности был овеян образ ее спутника, Женевьева была уверена, что тот сыграл во всей этой истории, отнюдь, не последнюю роль.

Первым делом, по возвращению в Лондон, она решила посетить квартиру на Таггет-стрит. Как и в прошлый раз, в квартире присутствовал кто-то посторонний. Тишина с внешней стороны двери была обманчивой, западня была расставлена мастерски. Около дверей ее квартиры на Кессингтон-стрит стоял Ларри. Потухший взгляд исподлобья, заметная щетина, придававшая ему сходство с бродягой, чуть подавшаяся вперед голова на склоненной шее, все кричало о безысходном отчаянии. Ласковые руки Женевьевы обняли его за плечи.

– Я знала, что ты вернешься.

– Прости, я был не прав.

Вспоминая прошедший вечер, Ларри не переставал ругать себя. Как нежны были поцелуи Женевьевы, как искренни чувства, которые она в них вкладывала. Она так сильно любит его, что готова пожертвовать всем. Наверное, он раньше не понимал своего счастья. Все те, кто любил в нем гения, отвернулись, ведомые ложными обвинениями. А она просто любила, отдаваясь этому чувству без остатка. К сожалению, Ларри не мог этого сказать о себе. В любви часто бывает: один любит, другой позволяет себя любить. Однообразные ласки Женевьевы были так не похожи на изобретательность Патти. Она испытывала Ларри со страстью тигрицы, он никогда не знал, чем закончиться их свидания. Не надо было провидцем, чтобы догадаться, чего добивается Женевьева. Вот она лежит рядом, усталая и довольная. Тридцать два года – возраст расцвета женской красоты. Когда-нибудь от нее не останется и следа, готов ли Ларри будет терпеть присутствие человека, который ему мало симпатичен, а скоро, вообще, станет безразличен?

Лунный свет бил по глазам. Почему Женевьева не опустила шторы? Может, желала напомнить о его заболевании, которое завладело Ларри около восьми лет тому назад. В тот памятный вечер, когда была убита сеньорита Гонсалес, Луна также имела власть над ним. Беспристрастная, она бросала ему вызов, сегодня, завтра, всегда. Сейчас ее власть была особенно ощутимой, она приказывала ему. Руки Ларри бессознательно потянулись к перочинному ножику, которым он сегодня вечером, не найдя ножниц, резал бумагу. Нет, только не это, сейчас можно вообразить себе, все, что угодно. Кто-то не только пытался свалить всю вину на него, Ларри, но и поставил себе целью свести его с ума. История повторяется, чуть более шести лет назад, некто уже пытался сделать это. По голой спине Ларри прошелся страстный взгляд, он ощущал его, поднимающийся снизу вверх. Сейчас она начнет спрашивать, о чем он думает. Это часто вызывало у Ларри раздражение, зачем спрашивать, когда для людей, подобных Женевьеве, вообще, не существует тайн. Телепсихия позволяла ей проникать в чужие мысли.

Он нервничал, блеск в глазах Женевьевы потух. Разве она снова делает что-то не так? Уткнувшись лицом в подушку, Женевьева сделала вид, что спит. Слезы медленно стекали, она ощущала губами их соленый вкус. Влюбленная, она совсем потеряла голову, с головой растворяясь в своих чувствах. Наверное, все ее несчастья из–за того, что она слишком сильно его любит. Любит…а вчера, ей казалось, что ненависть никогда не уступит места любви. Вот он лежит рядом, такой близкий и далекий. Что она в нем нашла? Мужчин, которые считали ее привлекательной, было немало, а она будто не замечала их. Многие из них были гораздо красивее, может быть, умнее и преданнее, чем Ларри, но… Женвьева вздохнула. Кажется, он уснул, как всегда, уткнувшись в паутину ее шелковистых волос. Снился ему странный сон.

Голубое небо было безоблачным. Не только небо было голубым, но и все, что находилось вокруг Ларри: деревья шелестели голубыми листочками, все лавки в городском парке были окрашены в голубой цвет, даже трава из изумрудной стала голубой. Ларри не удивился бы, если к нему сейчас прилетела синяя птица. Но, напротив, на ветку векового дуба села белая голубка. Глядя в глаза Ларри, она произнесла: «Ларри, тебе надо уходить. Только что звонили из полиции. Скоро они будут здесь».

Он открыл глаза. Вместо белой голубки к нему обращалась Женевьева. Смысл сказанного стал доходить до него. – Что они сказали, Женни?

– Ответили, что все объяснят на месте.

Ларри не требовалось уговаривать. Через десять минут он покинул квартиру на Кессингтон-стрит, воспользовавшись Огненным Кольцом.

За те два месяца, что Ларри отсутствовал, Норидж изменился. Фасад здания был одет в строительные леса. Вокруг взад и вперед сновали рабочие. Чуть поодаль от центрального входа в усадьбу стоял грузовик со строительными материалами. На входящего Ларри никто не обратил внимания. Холл первого этажа, как всегда, встретил его галереей фамильных портретов. Все те же надменные красавицы в роскошных нарядах и знатные сеньоры в рыцарских доспехах. Появился здесь и новый портрет. Презрительно прищурив глаза, на Ларри, сверху вниз, смотрел сэр Люциус Мал,Истфайе. Полотно принадлежало кисти неизвестного автора. Странно, как это Рокки отказался от своих привычек и заказал портрет отца постороннему человеку. Поднявшись к себе в комнату на второй этаж, Ларри с трудом узнал ее. Стены были обиты бледно голубым шелком, отчего зрительно комната стала казаться больше. На потолке, разбитом на двенадцать секторов, были изображены знаки Зодиака. Мебель в комнате также была новой. Ореховый гарнитур теплых светло коричневых тонов выгодно гармонировал с синей обивкой кушетки и старинных кресел, окруживших журнальный столик. Главное, что отличало старый интерьер комнаты от нового – резной книжный шкаф со множеством полок, заполненных книгами его любимых авторов: Шекспира, Коллинза, Драйзера, Агаты Кристи. На самой верхней полке стояли несколько его новых книг, выпущенных в разные годы. О каждом из своих любимых авторов Ларри мог говорить, не уставая восторгаться им. Разве может он когда-нибудь достичь таких хитросплетений в сюжете, как Уилки Коллинз, возвышенности слога, как Вильям Шекспир, такого мастерства в создании исторической эпохи, как Теодор Драйзер и Вальтер Скотт, такой железной логики в изложении материала, как леди Агата. Только самому себе Ларри мог признаться, что пока ему далеко до четырех асов мировой литературы. Успех его романов строился, прежде всего, на правдивости и эмоциональной окрашенности повествования, а также на искусно проведенной рекламной компании. Значит, кому-то это было выгодно? Даже, если и нет, своей славой он обязан определенной доли везения. Ларри склонен был трезво оценивать свое творчество. Конечно, он не лишен таланта, но его наличие отнюдь не гарантирует успеха на литературном поприще. Кроме таланта у любого целеустремленного человека должно быть трудолюбие. Это самый главный залог успеха. Лишь дилетанты от искусства могут считать, что создание литературного произведения – это творчество. По своему опыту, Ларри знал, что это – труд и труд тяжелый. Можно месяцами ожидать, пока на тебя снизойдет вдохновение, а писателю по призванию достаточно будет взять в руки перо или авторучку и выдать желаемое за действительное. Писатели, поэты по своей сути не только фантазеры, они, в первую очередь, проводники между прошлым, настоящим и будущим. Писатель должен иметь интуицию, он также должен быть уверен в том, что он делает. И как любой человек от искусства он должен быть готов ко всему: к славе, разочарованиям и забвению. Именно последнее испытание поставила на пути Ларри судьба. Наверное, он был слишком избалован вниманием прессы и читательской публики. Ему повезло гораздо больше, чем известному фантасту Рэю Бредбери, «Марсианские хроники» которого не приняли к публикации 67 раз. Ларри вовсе не боялся быть отвергнутым, «Летящий по волнам» будет ждать своего часа. Для себя он твердо решил, что он никогда не станет идти на поводу у читателей и, тем более, у прессы. А пока он займется работой над «Приключениями мага». Подойдя к окну, он, не без удовольствия отметил, что окружающий пейзаж сохранил первозданный вид. Старый пруд, который не был оставлен заботами и вниманием Патти, стал ухоженным. У заводи плавали лебеди, и в этом также была ее заслуга. Птицы появились здесь недавно, но, кажется, вполне обжились, и словно маленькие белые корабли бороздили поверхность водоема. Лишь во время сильных дождей зеркальная поверхность переставала быть спокойной. Сильные порывы ветра гнали мелкие барашки волн. Доходя до берега, гребень волны становился все выше и выше, совсем, как на море. Два года назад, отдыхая на самой северной оконечности Гебридских островов, Ларри стал невольным свидетелем разрушительного урагана, очаг которого возник в Атлантическом океане. Даже пребывание на берегу, не ближе ста футов от поверхности воды, не давало Ларри уверенности в своей защищенности. Гигантские волны, величиной с двухэтажный год, с шумом обрушивались на прибрежные скалы. Какой колоссальной силой обладает вода! Она может стереть с лица Земли целые рыбацкие поселки, разрушить города, уничтожая многое из того, что создано руками человека. Ларри поразился, как быстро его мысли нашли реальное подтверждение. Налетевший внезапно ветер заставил подняться на крыло птичью стаю. Как переменчива погода, еще с утра ничего не предвещало грозы и ливня. Сейчас же воздушный эфир управлял водной стихией. Небо заволокло тучами, но у линии горизонта оно по-прежнему оставалось голубым. Палитра красок менялась от бледно голубого до насыщенно серого. Уже были слышны первые раскаты грома. Странно, но Ларри никак не мог избавиться от мысли, что вместе с воздушной и водной стихией гневаются и их повелители. Вдруг появилось безумное желание, выйти на берег. На Ларри с подозрением смотрел распорядитель строительных работ, которые, в связи с плохой погодой, были временно приостановлены. Подойдя к самой кромке воды, Ланкастер присел на корточки и протянул руку, пытаясь коснуться белой пены волн. Набежавшая на берег, она обдала его лицо множеством холодных брызг. За первой шла вторая, третья. У берега они становились все выше и выше. Любое препятствие, случайно оказавшееся на пути волны, было бы ей безжалостно уничтожено. Ощущая порывы ветра, мощь прибрежной волны, Ларри закрыл глаза. Ему представился солнечный берег. Размеренная жизнь рыбацкого поселка, где все было подчинено одной единственной цели, выжить, несмотря на экономические трудности. Если бы не тяжелые испытания, свалившиеся на голову рыбаков и их семей, вряд ли их жизнь могла бы кого-нибудь заинтересовать. Океан щедро кормил их, не требуя ничего взамен. Здесь трудились все, от мала до велика. Дети и женщины перебирали раковины моллюсков, сортируя, в первую очередь, те, в которых мог быть обнаружен жемчуг. Мужчины с утра отправлялись на лов рыбы, которая нескончаемыми косяками ходила в прибрежных водах. Но если бы все зависело лишь от трудолюбия рыбаков, они давно бы уже стали богачами. Вечерами, после окончания нелегкой работы, люди молились своим богам. Они просили у них, чтобы удача не отвернулась от них, чтобы в Океане не перевелась рыба, и Стихии не прогневались на рыбаков, забирающих богатство Океана. Но однажды случилось непредвиденное. Среди дня к берегу пристали несколько рыбацких лодок, никто не рискнул возвращать их обратно. Люди были возбуждены и напуганы. Где-то далеко, где вода в океане перестает, быть насыщенно синей, приобретая различные оттенки от небесной лазури до бледного изумруда, зародилась огромная волна. Она разогнала всю рыбу, вынуждая ее уйти на глубину.

Да, это именно то, что ему нужно. «Цунами» таково будет название его нового романа, повествующего о трагической судьбе жителей прибрежных поселков. Человек покоряет космос, исследует морские глубины, проникает вглубь земли. Но Природа – великая и могучая сила до сих пор неподвластна человеку. Теперь она лишний раз напоминала Ларри об этом. Он вымок до нитки, от холода у него зуб на зуб не попадал. Когда Ларри подошел к парадному входу, скрип автомобильных тормозов возвестил о возвращении хозяев.

Из роллс-ройса вышли Рокки и Патти. Только около дверей они обратили внимание на своего родственника. Никаких бурных объятий и уверений в вечной любви не последовало. Напротив, брат Рокки проводил его хмурым взглядом, а Патти даже не взглянула в его сторону. Ну, что ж, он здесь на правах гостя, скорее всего, временного. Полиция уже идет по его следу, может быть, в Норидже она уже успела побывать. Ларри решил, что лучше всего будет, если он никого не станет посвящать в свои планы. Это не из-за недоверия, просто Ларри, как перекати-поле, сам не ведает, где он будет завтра, какие трудности встанут на его пути. Вернувшись к себе, Ларри напустил в ванную горячей воды и с удовольствием погрузился в нее, каждой своей клеточкой ощущая нежданно снизошедшее на него умиротворение. Разомлев от тепла, шлепая по воде рукой, как ребенок, и всякий раз радуясь, когда от ее поверхности отрывались разноцветные мыльные пузыри, Ларри размечтался. Что, что, а это он любил. Шесть лет назад он мечтал о триумфе своего романа. «Война Алой и Белой Роз» наделала много шума. Его и ругали и хвалили. Самые восторженные отзывы Ларри получал от рядовых читателей. Теперь это все в прошлом. Начать сначала никогда не поздно. О чем он мечтает сейчас. О славе? О. она переменчива. О деньгах? Это все наживное, деньги ему нужны были для того, чтобы ощущать себя свободным. О любви? Пожалуй, да. У него было много женщин, которые страстно любили его, но среди них не было ни одной, которую столь же беззаветно любил он. Любить с безумием, так, чтобы замирало сердце при одной только мысли о разлуке с любимой, так, чтобы видеть впереди лишь хорошее, именно о такой любви не переставал мечтать Ларри. Наверное, он слишком романтичен. И даже, если это можно считать недостатком, он не откажется от своих фантазий.

В коридоре послышался шум, совсем, как шесть лет тому назад, когда Норидж обворовали. Пора было заканчивать это водное блаженство. Но в отличие от происшедшего несколько лет тому назад, как только Ларри выглянул в коридор, его взору предстал стройный ряд скульптурных нимф, дань уважения владельцев к истории древней Греции. Может быть, родственники готовят ему сюрприз. Ларри закрыл дверь, и вновь остался наедине с собой. Раздался стук, три тихих удара – условный знак. Скорее в ванную комнату. Беглый взгляд в зеркало. Лишний раз пройтись по наспех расчесанным волосам не помешает. Наконец, Ларри остался собой доволен. Водолазка и джинсы – удобная одежда для домашнего ношения. Похоже, что Патти так не считала. Оценивающим взглядом, окинув гармонично сложенную фигуру Ларри, она заметила, – Два месяца прошло со времени нашей последней встречи, а ты все в том же.

– Но я сам изменился, милая, – одарив взамен золовку ласковым взглядом, Ларри про себя отметил, что за прошедшее время ее красота еще больше расцвела. Посещение парикмахерского салона в близлежащем городке, преобразило ее. Замысловатая, многоярусная прическа придала строгости и торжественности ее облику. Еле заметное движение головой, и черные глаза вновь обратились к нему. Что это? Ему показалось, или Патти решила подавить его своим высокомерием?

– Через полчаса Мэгги подаст чай в гостиную. Мы будем тебя ждать, для разговора, – добавила Патти немного погодя.

Вот оно в чем дело. Где-то там, позади Патти маячила надменная физиономия барона Мал,Истфайе. Дверь за Патти захлопнулась, и Ларри остался один. Он взглянул на часы, они показывали ровно полдень. Жаль, что до обеда целых четыре часа. Он здорово проголодался. Из-за страха встречи с полицией, Ларри вчера целый день почти безвылазно просидел в публичной библиотеке. Прежняя беззаботная жизнь расслабила его. Ранее все хозяйственные заботы решала за него приходящая экономка. В Норидже имелось достаточно прислуги, которая по-разному справлялась с его поручениями. Теперь, Ларри ждала неопределенность. Он не располагал сведениями о перемещениях своего литературного агента, мистера Рэнлоу, был лишен телефонной связи с «Books gallery» и «Catalogue London» – крупнейшими книжными издательствами Великобритании, наконец, Ларри даже не догадывался о ближайших планах своих родственников. В оставшееся до приглашения на чай время, лучше всего будет узнать, что обо всем этом думают его друзья. Пальцы Ларри неслышно касались клавишей СОПМнаРа, прибора, при взгляде на который у Ларри в памяти заново воскресали образы Джорджа и Фреда, братьев погибшего шесть лет назад его друга Рона. Тайна его роковой гибели была до сих пор не разгадана, но и Ларри и Рон знали о предполагаемой кончине из Некрономикона – Книги Мертвых, в которой была изложена летопись всего человечества. Рон погиб…Когда же это было? Ларри не помнил месяца, но, кажется, это была осень. Монитор завладел его вниманием. Сначала из хаотичного мельканья светящихся точек возник образ черноволосой девушки в ярко красном платье. Ларри не успел даже сообразить, кто это, как изображение исчезло. Вслед за этим появилась короткая надпись: «Пятница 13» и, также быстро пропала. Знакомая дата. На экране возник Исаак Монморенси. Мудрый пескарь, он так и не смог за шесть лет расстаться с очками, медицина здесь была бессильна. Бесполезно было советовать Исааку, поменьше просиживать над книгами или делать гимнастику для глаз. Единственная упражнения, которые признавал мистер Ньютон П, была гимнастика для мозгов. «Привет, Ларри. Заранее поздравляю с успехом «Летящего по волнам», хотя не исключаю вероятности более скромной его оценки. Приеду на день рождения, если ты пригласишь. Ожидаю твоих вопросов. Исаак». Он, как всегда был предельно лаконичен. Хорошо, когда друзья предлагают ему помощь, Ларри наскоро отправил Исааку ответ, включающий, по его желанию, целый перечень вопросов. Вовремя уложился, подумал Ларри и захлопнул крышку СОПМнаРа. Его родственники предельно пунктуальные люди, и ожидают от других того же. Не смея их разочаровывать, он заранее отправился на первый этаж. Все вокруг радовало глаз, обращая на себя внимание своей новизной. Старые ковровые дорожки были заменены на новые. Галерея канделябров указывала Ларри путь. Изменился гарнитур в самой гостиной. Овальный стол из березы, в комплекте с ним стулья, обивка гостиной – все было выполнено в светлых тонах, отчего помещение казалось больше. Ни Рокки, ни Патти еще не спустились. На столе шли последние приготовления. Горничные все были новые, и кажется, не вполне опытные. Салфетки были положены небрежно, у одного из приборов не хватало чайной ложечки, во всех действиях прислуги проскальзывало полное незнание этикета. Просто удивительно, где экономка, миссис Стабз отыскала этих неумех? Как только Ларри отодвинул стул, для того, чтобы присесть, в дверях появились две напыщенные фигуры. Он постарался придать себе соответствующий вид, пожалуй, в этой колонии аристократов дворцовый этикет, действительно, необходим. В качестве августейших монархов будут выступать братец и его супруга, а Ларри согласен на скромную роль церемонийместера, а вот этот красавчик в ливрее, вполне может сойти за дворецкого. Обменявшись кивками, все уселись за стол. Сейчас Ларри представилась прекрасная возможность рассмотреть нового лакея. На первый взгляд он был очень хорош. Горделивая осанка уверенного в себе человека бросалась в глаза и наводила на мысль, что это – его дебют в роли прислуги. Белые перчатки на его руках не делали его посмешищем, наоборот, они казались на руках новичка необходимым атрибутом, так, если бы это был врач-хирург. Когда лакей разливал чай, резал пирог с малиной, движения его были неторопливы и не лишены изящества. Когда Ларри случайно встретился с ним взглядом, то поймал себя на мысли, что где-то видел этого красавца с орлиным носом и горящими из-под тяжелых бровей глазами. Тот, похоже, совсем не замечал Ларри. Быстро справившись со своими задачами, лакей покинул гостиную. Смакуя пирог, Ларри искоса поглядывал на Патти. Девушка медленно пила чай, не притрагиваясь к лакомству. Бережет фигуру, отметил про себя Ларри, тем лучше, нам больше достанется. Но вопреки предположениям Ларри, его брат, Рокки тоже не жаловал пирог вниманием. Это мнимое отсутствие аппетита с его стороны было Ларри хорошо знакомо. Как только возлюбленная супруга его покинет гостиную, Рокки сразу же выйдет из сомнамбулического состояния и за считанные секунды уничтожит то, что другие обычно растягивают на всю церемонию чаепития. Но сегодня сценарий складывался несколько по-иному. Как только Патти поставила чашку на блюдце, а Ларри отправил в рот последний кусочек вкусного пирога, Рокки назидательным тоном произнес, – А теперь мы ожидаем услышать, каковы дальнейшие планы нашего брата Ларри?

Внимательно выслушав реплику, Ларри решил играть по правилам, которые задал Рокки, – Ваш брат – Ларри имеет грандиозные планы на будущее. Выпустить лет через девять-десять полное собрание сочинений в двадцати томах, принять мусульманство, меня давно привлекает его лояльная философия, зарезервировать участок на Луне, может быть, даже не один, чтобы было, что оставить в наследство и найти Некрономикон, подозреваю, что некто мог завладеть книгой с дурными намерениями. Вас это устраивает?

Перевести все в шутку Ларри не удалось. Физиономия его брата Рокки по-прежнему была хмурой, а Патти имела отсутствующий вид.

– Что ты делал поздно вечером 22 июля?

Началось, подумал Ларри. Что ж, тем лучше, не будет длительных прелюдий, – Наверное, то же самое, что вам рассказали полицейские, но к преступлению я не имею никакого отношения, – Ларри с шумом отодвинул стул и поднялся из-за стола.

– Останься, – повелительным тоном произнес Рокки, – Я еще не закончил разговора. Твои способности, попадать в разного рода переделки, не делают тебе чести. Если ты не виноват, у тебя должно быть алиби.

– Как раз его у меня и нет, и об этом знают три человека: несчастная жертва, но она, сожалению, не сможет дать показаний, ваш покорный слуга и убийца.

– Может быть, поблизости находился еще кто-нибудь? – робко спросила Патти.

– Я поначалу надеялся на это, но полиция не стала утруждать себя поисками свидетелей.

– Зная тебя, ни в чем нельзя быть уверенным.

И это говорит его собственный брат. Впрочем, эгоистичное создание, вряд ли, к кому испытывает доверие. Ларри размышлял, чтобы такое сказать, для того, чтобы склонить брата на свою сторону, тогда и Патти больше не усомниться в его правдивости. – Рокки, я всегда был честен с тобой, даже когда развлекался с твоей супругой, а ей, как красивой женщине, я не мог отказать.

Рокки никак не прореагировал на провокацию Ларри, – Мне неизвестно, что произошло в тот вечер, но знаю точно, если полиция начнет беспокоить нас, ты должен будешь покинуть Норидж.

Ларри и сам хорошо понимал это, но пока не представлял, куда ему податься. При наличии Огненного Кольца, он мог легко перемещаться в пространстве, приводя в изумление людей непосвященных. Интересно было бы знать, насколько прессе удалось привлечь внимание читателей к его персоне? Несмотря на новшества, введенные в Норидже, одной из своих старых привычек, его владельцы, вряд ли, изменили. Так и есть, пройдя в библиотеку, Ларри обнаружил стопку свежих газет за несколько последних дней. Просматривая номера «Таймс-сквер», «Хитроу-авеню» и «Новости недели», Ларри не обнаружил ничего из того, что напоминало бы о недавней трагедии. Всех перещеголял «Ежедневный пророк» – печатное издание, которое Ларри никогда не оставлял без внимания. Вчерашний номер этой газеты не пожалел места для его фотографии, почти семилетней давности. В то время Ларри учился в выпускном классе школы волшебства и чародейства. Испуганные глаза, которые казались еще больше сквозь круглые стекла очков, полуоткрытый рот, видимо, Ларри что-то хотел сказать. Он даже не мог припомнить, в какой момент была сделана эта неприглядная фотография. Ниже стояла подпись: «Война Алой и Белой Роз закончилась смертью». Все поплыло у него перед глазами, он уже не сомневался, что этот пасквиль написал кто-то из его завистников. Очень быстро исполнились пророческие слова литературного агента Ларри: «Враги будут рады вашим ошибкам, они обнаружат их раньше, чем вы. Зависть рождает злобу, и все это может обернуться против вас». Самое главное, не поддаваться эмоциям, повторял про себя Ларри, но за шесть лет пристального к себе внимания прессы он так и не научился спокойно реагировать на некорректное к себе отношение. Ларри горько вздохнул. Когда-то он сам давал советы: «умей прощать друзей, врагов и просто прочих, своим воззреньям вопреки». Другим советы давать легче, чем самому себе. Автор статьи, в которой Ларри был назван преступником, некто «Merly». Какое странное имя, скорее всего, это – псевдоним. Если этот писака желал причинить Ларри боль, то ему это удалось. «Сочинять романы и убивать Ларри Ланкастер научился одновременно. Если первое он делает с вдохновением, то второе – по необходимости. Предсмертные страдания его жертв рождают в воображении автора сцены для его следующего романа. Может быть, он получит название «Убийство по списку?» Что за глупость! Почему люди так снисходительны к прессе? Она питается выдумками и домыслами самих читателей. Ларри раздумывал, стоит ли ему давать опровержение в «Ежедневный пророк». В библиотеку заглянула Патти, она плотно затворила за собой дверь, и для пущей убедительности, постояла, прислушиваясь, а не следует ли за ней кто-нибудь по коридору? Безразлично взглянув в ее сторону, Ларри продолжал знакомиться с прессой.

– Ларри, ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь, – он кивнул головой, скорее из вежливости, чем в знак согласия. Патти продолжала, – Для того, чтобы я смогла помочь тебе, ты не должен от меня ничего скрывать. Расскажи мне, пожалуйста, в подробностях, что случилось вечером 22 июля?

– Это очень долго рассказывать, Патти. Клянусь памятью моих родителей, я никого не убивал. К тому времени, как я обнаружил танцовщицу из «Уютного уголка», она была обречена, по крайней мере, мне так показалось. Я хотел ей помочь, но опоздал.

Ларри закрыл глаза. Он вновь и вновь возвращался в ту ночь. Что-то очень важное все время проходило мимо его внимания, чья-то мелькнувшая тень или ему это только показалось? Одними предположениями полиции и Патти ничего не докажешь.

– Ларри, не знаю, почему, но я тебе верю. Надо сделать так, чтобы тебе поверили и другие. Что ты запомнил о погибшей?

– Я несколько раз видел ее раньше. Она очень красивая и хорошо танцует…

Вспоминая, Ларри посмотрел в окно, откуда открывался вид на пруд с лебедями. Жаль, что проницательность подвела его на этот раз, он не заметил, как опустились уголки губ Патти, на высоком лбу залегли морщины обиды.

Неужели я ничего не значу для него, размышляла она, искоса наблюдая за Ларри. Подобные мысли возникали у нее каждый раз, когда они с Ларри оставались вдвоем. Кого она любила больше: своего мужа или его? Измерить любовь невозможно, но можно попытаться заставить сердце замолчать. Рассудительность опять взяла вверх над остальными чувствами Патти

– Обычно сказанное перед смертью играет большую роль в раскрытии преступления, -

Патти не сводила проницательного взгляда с задумчивого лица шурина. После того, как тот еще раз повторил слова, сказанные перед смертью Инессой, Патти уверенно произнесла, – Искать придется именно в этом направлении. Ланселот – довольно редкое имя, в Лондоне проживают не много человек, которые его носят. Не исключено, что Ланселот – иностранец… Ларри, если бы у нас был любой предмет, принадлежавшей погибшей, мы находились бы в двух шагах от разгадки этой тайны.

– Когда видишь чужие страдания, не думаешь ни о чем подобном. Образ Инессы я до сих пор храню в памяти. Не пойму, почему мы должны выполнять за полицию ее работу?

– Вот именно, расследование – дело полиции, и она постарается, как можно скорее, найти виновника смерти несчастной.

Патти права, играть в прятки с полицией, у него не было никакого желания. Но что же делать?

– Знаешь, Ларри, мне пришла в голову блестящая мысль. Не знаю, насколько она выполнима.

Патти посвятила его в свои планы, способствовать осуществлению которых надлежало самому Ларри. План Патти сводился к следующему. Она должна была сыграть роль новой танцовщицы из «Уютного уголка». Слушая ее, Ларри ничуть не сомневался, что у Патти все получиться. Ее красота неоспорима, так же как и ее способность к перевоплощению. К тому же, в ночном клубе могли оставаться какие-нибудь из вещей, принадлежавших убитой. Но как убедить Рокки в необходимости отсутствия его обожаемой супруги в Норидже, какую причину для этого придумать?

Ларри весь вечер ломал над этим голову. Отсутствующий       вид троюродного брата и реплики невпопад собственной супруги, насторожили Рокки. Они что-то от него скрывают, но он не даст им себя обмануть. Самый простой выход – отказать от дома Ларри. Сразу же все неприятности сойдут на нет. Патти не надо будет забивать свою прекрасную головку всякой чепухой. Пять с половиной лет они с ней жили в браке, может быть, его трудно было назвать идеальным, но Рокки никогда не надоедало любоваться этим безупречным изгибом шеи, жгучим взглядом черных глаз, красивыми линиями рук и точенными ножками. С каждым новым днем любовь Рокки возрастала, вместе с его ревностью к любому, кто завладевал вниманием Патти. Рокки трепетал от одной мысли, что эта божественная женщина может принадлежать еще кому-нибудь, кроме его самого. И сегодняшний вечер он собирался начать с упреков.

– Молчи, ты представить себе не можешь, как раздражает меня новый лакей. Он постоянно что-нибудь забывает. На твое имя пришло письмо, а этот разгильдяй не помнит, где оно. При слове «письмо» Рокки насторожился. Со дня на день он ожидал приглашения в Лондон для подписания договора на проведение персональной выставки в Национальной картинной галерее. Если все произошло именно так, как об этом поведала Патти, лакею будет отказано от места.

– Я сегодня же поговорю с ним, дорогая.

– Это письмо, наверное, касалось твоей выставки. Я думаю, тебе стоит посетить главного распорядителя – мистера Корвитца, и заодно нашего нотариуса, – Патти умоляющим взглядом посмотрела на супруга.

До Ларри, который был сторонним наблюдателем разговора между супругами, стал доходить смысл затеи изобретательной Патти. Раздираемый желанием присутствовать при заключении договора лично и, одновременно пытаясь обуздать свою ревность, Рокки нервно постукивал костяшками пальцев по столу. Почему вдруг Патти заговорила о нотариусе, надеется на внесение в завещание новых пунктов? Нет, его братец, Ларри ничего не получит. Пускай сам о себе заботиться. Хотя, один подарок Рокки ему может сделать. – Для начала, Патти, я созвонюсь с мистером Корвитцем.

– Это надо сделать, как можно скорее, – Патти намеренно выдержала паузу, – А может быть, Рокки, нам стоит посетить господина распорядителя вместе?

Не получиться. Рокки ни за что не желает, чтобы Ларри оставался в Норидже один, с прислугой. Он способен на все, что угодно. В прошлый раз, когда Рокки вместе с Патти отдыхали на Канарских островах, Ларри, на правах хозяина, пригласил в поместье всякий сброд. Последствия этих посещений весьма плачевны: из оружейной комнаты были похищены два кинжала, штучное охотничье ружье, работы известного мастера. Расспросы Рокки не к чему не привели, Ларри не мог вспомнить, что за компания весело проводила время в доме.

Каким образом Патти собирается провести мужа вокруг пальца? Рокки не настолько глуп, Ларри в задумчивости тыкал вилкой по тарелке.

– Ларри, – произнесла Патти елейным голосом, а, может быть, ты окажешь нам любезность и проведешь переговоры с мистером Корвитцем?

Глаза Ларри округлились от изумления, что она такое говорит? Рокки только и мечтает, чтобы Ларри убрался из Нориджа. Отмечая про себя, как на глазах меняется выражение лица Рокки, Ларри успокоился, великий последователь Тициана не позволит ему принимать участие в переговорах.

– Если бы мне был безразличен успех моей выставки, я обратился бы к моему непутевому братцу. Нет, я не могу рисковать.

Как же быть? На выразительном лице Рокки отобразилась целая гамма чувств. А тут еще Патти настоятельно советует ему самому отправиться в Лондон. Последнее наблюдение, которое сделал Рокки, утвердили его в принятом решении. Он не даст себя одурачить, – Знаешь, мне пришла в голову неплохая мысль. В Лондон поедешь ты, а я распоряжусь, чтобы тебя достойно встретили.

– Это слишком серьезно. Лучше было бы, если в Лондон отправился ты сам, – по непроницаемому лицу Патти нелегко было определить истинное отношение к поручению Рокки.

Ларри ликовал, сейчас он подыграет Патти, – Для уверенности, сопровождать тебя должен именно я.

– Я уже высказал свое мнение, – Рокки встал из-за стола, тем самым, показывая, что разговор закончен.

Отлично, Патти просто прелесть. Ларри верил в нее, как в самого себя. А на его долю выпало более легкое задание – наблюдать за новым лакеем. После того, как Патти присоединилась к супругу, Ларри остался за столом один. Стоит подождать и интересующее лицо появиться в его поле зрения. Для него оставалось неясным, почему в присутствии Ларри новичок молчит? На случайно заданный вопрос, новый лакей, по имени Джереми, сделал вид, что он не расслышал его. Лжет, Ларри был в этом уверен.

После ужина обитатели Нориджа обычно расходились по своим комнатам. Объединенные общим местом проживания, все трое имели свою собственную жизнь. Рокки отрицал независимость Патти. Когда-то он оказал ей великую честь, Патти должна быть благодарна ему за это по гроб жизни. Вдохновленный новыми идеями, он закрылся в рабочем кабинете. И Ларри и Патти знали, что это уединение может длиться сколь угодно долго. Они никогда не решились бы побеспокоить его понапрасну. Поэтому, когда из-за закрытой на замок двери по всему второму этажу послышались раздраженные крики Рокки, привлеченные шумом, сразу же сбежались Патти и Ларри.

– Дорогой, что случилось?

В ответ послышался грохот, вызванный падением чего-то тяжелого. Дверь стояла, как неприступная крепость, Рокки начинал терять терпение, – Кто отдал этому бездельнику второй комплект ключей? Я тебя спрашиваю, Патти!

– Все ключи в распоряжении миссис Стабз. Не стоит так волноваться из-за досадного недоразумения.

В ответ послышались глухие удары.

– Патти, разве в доме, где живут волшебники, нет волшебной палочки?

– Рокки, у тебя в комнате лежали наши волшебные палочки, поищи их.

Все смолкло, видимо Рокки решил воспользоваться советом супруги. Ларри решил пока не вмешиваться, размышляя, чтобы это значило? Конечно, с пропажей ключей никто смиряться не собирался, но похищение волшебных палочек свидетельствовало, что Силы Зла вновь бросают им вызов. Все происшедшее не казалось Ларри обычной случайностью. Патти в минуты растерянности была еще прекраснее, но, как же моментально изменилось ее выражение лица, когда в конце коридора появился виновник неприятностей. Патти едва сдерживалась, чтобы не закричать на него. Ничего неподозревающий Джереми приближался к ним.

– Вы звали меня, ваша светлость? – с почтением обратился он к хозяйке дома.

– Где ключи от кабинета господина барона Мал,Истфайе?

На лице последнего появилось удивление. Простодушие поначалу обезоружило Патти, но как истинная женщина, она почувствовала излишнюю наигранность. Вызывала недоумение привычка нового лакея держать правый мизинец оттопыренным.

– Не знаю…– только сейчас заметив присутствие Ларри, Джереми осекся.

Прозрение пришло само собой. Этот орлиный профиль с горящими из-под насупленных бровей глазами, Ларри видел в «Уютном уголке». Партнер погибшей танцовщицы смутился, вся его показная уверенность исчезла, уступая место растерянности. Патти негодовала, но ее вниманием вновь завладел сидящий под замком супруг.

– Патти, ты слышишь меня? Волшебных палочек нет.

Еле заметное движение не укрылось от внимательного взгляда Ларри. Джереми пятясь, уже сделал несколько шагов к отступлению. Когда-то Ирида Кроуни назвала Ларри «воспламеняющий взглядом». Сейчас ему вновь предстоит доказать, что он по праву является Властелином Огня. Сосредоточив всю свою энергию, он не сводил пристального взгляда с испуганного Джереми. Расстояние между ними увеличивалось: восемь, девять…двенадцать ярдов. Но что-то начало происходить вокруг, плавился воздух, Огонь почувствовал силу. Послышался крик, и сразу же вслед за этим, Патти наблюдала, как на Джереми вспыхнула одежда. Он начал метаться, обезумев от боли. Ларри, не испытывая ненависти к Джереми, но не смог спокойно наблюдать за наказанием врага. Противоречивые эмоции овладели им, лишая уверенности в содеянном.

– Ларри, остановись.

Он и сам понял, что этой демонстрации силы вполне достаточно. Приблизившись к Джереми, Ларри присел рядом с ним на корточки. Вид у последнего был весьма плачевный, на плечах и спине сильно обгоревшая одежда обнажала голое покрасневшее тело, пряди волос висели клочками, клок волос до сих пор тлел. Страх парализовал Джереми, он более не пытался бежать.

– Помогите мне, черт возьми, – раздался раздраженный голос Рокки, – Каким-то острым предметом он пытался вскрыть дверь, одновременно периодически дергая дверь за ручку. Еще несколько рывков, и непреступная прежде, она распахнулась, в тот саамы момент, когда Ларри, помогая брату, тянул ручку двери на себя. Потирая ушибленный лоб, он не сомневался, что вскоре на этом месте появиться шишка. Но это было мелочью, по сравнению с происшедшим позже. Когда все трое подошли к месту, на котором еще несколько минут назад корчился от боли новый лакей, то, к своему изумлению, они никого не обнаружили. У Рокки, от пережитого волнения пропал дар речи. Рукой он схватился за сердце и прислонился к стене.

– Только не волнуйся, милый. – Патти, взяв его под руку, заботливо проводила в комнату. У оставшегося наедине с самим собой Ларри появился повод для размышлений, это единственное, что ему сейчас оставалось делать. Мгновенное исчезновение Джереми, наводило на мысль, что лакей, который, скорее всего, выдавал себя за такового, принадлежал к миру волшебников, и в Норидже он оказался намеренно. Именно с прибытием Ларри, Джереми устроился на работу. Его роль во всей этой истории была отнюдь не безобидной. Значит, вновь война, но как Ларри не желал повторения прошлого! Тот благородный воин, не побоявшийся принять вызов Темных Сил, умер несколько лет назад, уступив место творческому началу человека искусства. Никто, кроме старых друзей не ведал, кем на самом деле является Ларри Ланкастер. Прозвище «человек из ниоткуда» прочно прицепилось к нему. Но не удалось полностью порвать с волшебным миром. Не будучи обычным человеком, в традиционном значении этого понятия, Ларри не был принят и в мире простаков. Он находился меж двух огней. Чужому среди своих было непросто выжить. И вот судьба вновь решила испытать его. Глаза Ларри наполнились слезами, а он еще считал, что разучился плакать. Но не жалость к себе, а предчувствие новых неизбежных потерь, затронули самые чувствительные струнки в его душе. Ларри не желал, но вынужден был вступить в борьбу, с пока с еще невидимым врагом. Когда-то профессор Тигрис сказал ему, что нападение – лучший способ защиты. Может быть, стоит принять его аргументы?

В утренних лучах рассвета, стремительной птицей мчался белогривый конь. Ему навстречу торопилось рогатое чудовище. Грозный рык возвещал о его приближении. Он уже был рядом, когда Ланселот неожиданно решил изменить тактику. Алый плащ, подбитый енотом, метнулся в сторону и исчез из виду. Рогатый монстр остановился, растерянно оглядываясь. Ланселот воспользовался этим и бросился на него. Острие копья задело толстую броню, но не смогло поранить ее. Разъяренный зверь пошел в наступление…