Читать книгу Маяк - Ольга Чилина - Страница 10

Ровный гул отопительной системы с трудом пробивался сквозь всплески многоголосия и мешанину прочих шумов: шуршание графита, шелест разрываемой на тысячи кусочков бумаги, шорох разворачиваемых рулонов, смешки и срывающийся в спор шёпот.

– И всё-таки это – бредовая идея, – ворчал над ухом Лии однокурсник, старательно передвигающий с места на место бумажные обрывки, – пейзажный коллаж – одно дело, но портрет, да ещё королевы! Только кретин мог такое придумать.

– Будешь обзываться, пошлю тебя к девчонкам Тауэр узелками плести, – возмутился рядом стоящий «кретин», – идея гениальная!

Быстрым движением головы он откинул со лба длинную чёрную прядь.

– Портрет королевы из кусочков членов её семьи! – он потряс в воздухе растерзанным изданием Majesty.

– Даже мурашки по коже, – уже тише прокомментировал его помощник и, неуклюже взмахнув растянутым грязным рукавом майки, смёл на пол ошмётки журнала.

Лия с улыбкой наблюдала за ними. Её рука самостоятельно колдовала акварелью, оживляя изумительное крыло бабочки-перламутровки. На душе было легко и радостно, как каждый раз, когда она погружалась в восхитительную атмосферу творчества. Студия, выкрашенная в белый цвет, казалась огромной и пустой, несмотря на ряды рабочих парт и копошащихся вокруг них студентов. Наличие пространства тут ценилось. «Чтоб было, куда выливаться таланту», – шутили преподаватели. Яркое солнце без труда заглядывало сквозь высокие французские окна. Его лучи пронзали редкие пылинки и отсвечивали в глянцевых кусочках журналов…

– И-ия, ты пьидёшь сегодня ко мне?

Кисточка дёрнулась, и край крыла перламутровки потерял чёткий контур.

– Привет, Пэрис.

Лия, наморщив носик, посмотрела снизу вверх на нескладный силуэт парнишки. Его неловкие пальцы трепали уголок фартука, радужно заляпанного масляной краской.

– Неужели выставка сегодня? Прости, совсем забыла.

– Ты обеща-а…

– Да-да, я обязательно приду.

– Будет весе-о, они тоже пьидут, – взлохмаченная голова кивнула на две фигуры, ссутулившиеся над мозаикой рядом с ними.

– Звучит многообещающе, – хихикнула девушка, – непременно тебя поддержу. Ты – талантливый художник, Пэрис.

– Ага… спасибо… – ещё немного помявшись, паренёк прощально отсалютовал измазанной ладонью и скрылся за мольбертом.

Лия вздохнула и обвела взглядом студию. Милые люди… Увлекающиеся, оригинальные, экстравагантные фантазёры и затейники. Люди её круга, она их понимает и ценит… А вот для папы они лишь богемные сумасброды. Если она выдаст одного из них за своего избранника, он, однозначно, покрутит пальцем у виска. Горестно покачав головой, девушка вновь принялась за крыло бабочки.

* * *

Выставка была неплохой, но в целом скучной. Пэрис хорошо чувствовал цвета, удачно их сочетал. И всё же для абстрактного экспрессионизма ему не хватало динамики. «Живопись действия» не находила отражения в его работах. Лию очаровал лишь один модуль. Восемь отдельных полотен, размещённых в несколько рядов вдоль стены обширного коридора. Каждое из них гротескными широкими мазками раскрывало природу человека, в них угадывались силуэты. Танцующие, летящие, окрылённые любовью или скукоженные, сжатые страданием и болью. Собранные воедино, они представляли собой цветок.

Одно из полотен привлекло внимание Лии больше остальных. Чем пристальней она вглядывалась в картину, тем сильнее та её завораживала. Девушка распознала в ней хрупкую фигурку женщины. Её тонкие руки были вскинуты вверх, туда же тянулись языки пламени, приплясывающие вокруг неё. Страстность и отчаянная решимость чувствовались в позе женщины, а в огне жаркие краски вдруг соприкасались с холодными голубыми клиньями, по форме напоминающими лезвия сабель. Но самым шокирующим элементом картины оказались искры, отлетающие от костра. Приглядевшись, в них можно было различить маленьких дьяволят.

Картина вызвала в Лие череду самых противоречивых ощущений: от прилива нежности до горького привкуса вины и обиды. А ещё через мгновение в нос ударил внезапный терпкий запах утраты и… страха.

Оглушённая нахлынувшими эмоциями, она ухватилась за перила лестницы, ведущей куда-то вниз. Оттуда выныривали проворные официанты, предлагающие на выбор вино и сыр. Лия непроизвольно шарахнулась от одного из них. Её рука шарила перед собой в попытке за что-то ухватиться. И наткнулась на чьё-то плечо.

– Что с вами? Вам плохо?

Участливый голос незнакомца отрезвил её.

– Да. Голова закружилась. Сейчас пройдёт.

– Позвольте я вам помогу. Давайте вот тут присядем. Может, вывести вас на свежий воздух?

– Вы очень любезны. Можно одолжить у вас телефон?

Вежливый некто подал ей свой мобильный и попросил пробегающего мимо официанта принести стакан воды.

Пока она набирала номер, обрывки нечётких воспоминаний витали над ней. В тумане вырисовывались фигуры, застывшие сцены прошлого, очень похожие на полотна перед ней… Долгие гудки превратились в крик отчаяния. И вдруг из пелены, опутавшей сознание девушки, проступил образ её матери. Это была она, та фигурка, объятая пламенем… Её лицо, печальное и обеспокоенное, и знакомый дымный аромат предательства…

Палец, неуверенно дрожа, потянулся к кнопке сброса.

* * *

Кубики льда удручающе цокали о край бокала. Меньше всего на свете Джону хотелось напиться. Но, казалось, это был единственный способ заглушить мурлыкающую Летицию и её неисчерпаемые уловки восстановить их отношения. «А может, уйти отсюда к чёртовой матери?»

Разрыв с Летицией он не афишировал, и на открытие ресторана, заветной мечты его друга, их пригласили обоих. Тишу это ничуть не смутило. Она тут же подхватила экс-партнёра под руку, как ни в чём не бывало отвечая на приветствия их общих знакомых. Джон терпел, не желая портить другу праздник, однако под конец торжества терпение начало иссякать.

Вибрация смартфона мгновенно подняла настроение. Звонка он не ожидал, номер незнакомый, но грех было не воспользоваться внезапным спасением.

– Джон Локхарт. С кем имею честь?.. – с готовностью вскочив с места, он отвернулся от своей назойливой спутницы, – Лия, ты? Подожди, не торопись. И не бросай трубку. Что-то случилось?

В поисках укромного места молодой человек скрылся в менее шумных переходах позади зала. Оказавшись, наконец, в тишине, он остановился и с минуту слушал несвязную речь собеседницы о каких-то картинах и запахах, невразумительные попытки убедить, что всё это неважно и что позвонила она необдуманно. Когда она перешла на извинения, что зря потревожила, он резко её прервал:

– Тебя плохо слышно. Идёт какой-то фон. Ты где, на вечеринке? На выставке? Можно я приеду? Диктуй адрес.

Напряжённо вслушиваясь в скороговорку на другом конце провода, он улыбнулся.

– Дом с забавной балюстрадой? Окли-стрит? Гм-м… думаю, найду. Буду минут через пятнадцать. Дождись меня!

На пути к выходу Джон задержался взглядом на толпе танцующих. Ему показалось, что броское платье Летиции мелькнуло в просвете между парами, и он поспешил исчезнуть в вестибюле. Возникшая в боковом коридоре покинутая им особа, до скрипа в суставах сжала бокал с шампанским и последовала за ним.

На улице толпились приглашённые, окутанные клубами табачного дыма, они весело смеялись, что-то обсуждали, переговаривались. Из дверей ресторана выскакивали всё новые посетители, торопясь присоединиться и разделить необыкновенное настроение вечера. Дул лёгкий ветерок, ещё холодный, но уже с намёком на весну.

Джон быстро пересёк улицу и сел в двухместную модель ауди. В шуме мотора он не расслышал звон вдребезги разбитого бокала. Перешагнув через осколки и пенящееся между ними шампанское, Тиша решительно подала знак свободному кэбу.

* * *

Забавная балюстрада отыскалась сразу. Локхарт медленно проехал мимо освещённого парадного входа, пристально вглядываясь в зеркало заднего вида. Ему показалось, что за ним увязалось такси… Нет, не показалось. Чёрный силуэт горбатого автомобиля затормозил в ста шагах от него.

Выключив мотор недалеко от пожарной лестницы нужного ему дома, Джон вошёл в здание. Отказавшись сдать пальто в гардероб, он ускорил шаг. Картины выставлялись лишь на первом этаже, а точнее, в трёх комнатах и двух сообщающихся холлах. Лия нашлась в гостиной. Теребя тугую горловину коричневого свитера под лазурно-серым комбинезоном, девушка выгодно выделялась на фоне скучной глухой стены. Она сама напоминала абстрактное творение: яркое пятно, мазок художника-мечтателя. Рядом стоял растрёпанный парнишка и что-то ей вдохновенно рассказывал, наверное, объяснял смысл картины по соседству. Лия вяло улыбалась и вряд ли слушала внимательно. Её мысли были заняты иным. Она посмотрела в сторону выхода и встретилась глазами с Джоном, но с места не сдвинулась. Он сам подошёл к ней. Девушка открыла было рот, чтобы познакомить его с Пэрисом. Локхарт её опередил.

– Джон, очень приятно, – он пожал руку художнику.

Предупреждая лишние разговоры, Джон подхватил Лию под локоть и обаятельно улыбнулся парнишке.

– Впечатлён вашими работами. Есть что-то от Николя Де Сталь. Желаю вам той же продуктивности. Не обидитесь, если уведу у вас одну гостью?

Не дав опомниться обоим, он увлёк девушку за собой. Она лишь успела прощально махнуть недоумевающему Пэрису.

– Мы куда? Почему не через парадную? А мой плащ? – вопросы потоком обрушились на Джона.

Перехватывая её ладонь то одной, то другой рукой, он на ходу снял своё пальто и, набросив его на плечи спутницы, распахнул перед ней дверь пожарного выхода.

– Ты же любишь разнообразие? К чему отказываться от любимых привычек?

Не найдя слов для возражения, Лия кивнула и сама побежала вниз по чугунной лестнице. Открывая ей дверцу спортивного автомобиля, Локхарт осторожно оглянулся. Подозрительное такси стояло на прежнем месте. Пассажира в нём не было.

Быстро сев за руль, Локхарт стрелой сорвался с места, и через минуту они уже ехали по главной магистрали в направлении Кенсингтона.

Лия не сводила со своего спутника восторженных глаз.

– Впечатляет, Джон! Тебя опять преследуют? Захватывающая у тебя жизнь! Кто на этот раз? Может, следовало спрятаться и посмотреть? Чтобы не полагаться на случайных свидетелей.

– В этом нет необходимости, я знаю, кто это.

Лия выждала минуту в надежде, что он продолжит. Надежда не оправдалась. Девушка же, в отличие от Стеллы, неуместными вопросами на личную жизнь собеседника обычно не покушалась. Выразив своё неудовлетворение наморщенным носиком, она откинулась на мягкую кожаную спинку и попыталась определить, куда её везут. Джон свернул с магистрали и, выбирая боковые улочки, двинулся в сторону Холланд-парка. Ему часто приходилось сбрасывать скорость. Мощный двигатель автомобиля недовольно урчал, ему не хватало оборотов. Когда они свернули на Абботсбури-роуд, Лия не выдержала.

– Куда мы едем?

– Туда, где нам никто не помешает, – ответил Джон и остановился у солидного особняка напротив парка.

Выйдя из машины, девушка ощутила холодные порывы воздуха и плотнее укуталась в пальто. Улица тонула в тишине и мягком мерцании фонарей. Затуманенная мглою луна выглядывала из-за рваных облаков, сгущающихся над парком. Мокрый, слегка обледенелый асфальт заблестел новыми каплями дождя.

Джон жестом пригласил её следовать за ним. Быстрым перебором пальцев он открыл кодовый замок и с лёгким скрежетом распахнул громоздкие ворота. Тут же сработал сенсорный прожектор, ослепив их светодиодной лампой. Тихо тявкнула собака, и из бокового крыла дома выскочила чья-то крупная тень.

– Добрый вечер, Сэм.

– Это вы, сэр? Мы вас не ждали.

– Я и не планировал визит. Так получилось. Попросите Фрэнсин заварить чай.

– Это – хозяин, – бросил Сэм второй тени, колышущейся за освещённой занавеской в окне, – ставь чайник.

– Так это твой дом? – шёпотом спросила Лия, ошеломлённо разглядывая величавые контуры особняка.

– Не совсем, – ответил Локхарт, отпирая тяжёлую старинную дверь, – раньше дом принадлежал дяде. Теперь, можно сказать, это – собственность компании, и мы его используем для корпоративных целей.

Входя в дом, Лия обратила внимание на вереницу видеокамер, установленных по периметру здания.

– Ого, какая у вас тут система безопасности! Охраняете нечто ценное?

– В доме действительно есть несколько антикварных находок, однако самое ценное то, что ещё не приобрело статус такового, а лишь имеет огромный для этого потенциал, – и Джон щёлкнул выключателем.

Огромный светильник на массивной цепи окутал их куполом света. Лия задрала голову, любуясь необъятной прихожей. Две полукруглые лестницы, подчёркивая размеры холла, сходились на втором этаже балконом.

Отдав Джону пальто, девушка тут же поёжилась. Дом отапливали, но слабо. И в воздухе разливался печальный запах… нет, не заброшенности, скорее, покинутости. Из прихожей они прошли в гостиную. Когда свет зажёгся и там, гостья ахнула. Подсвеченные люминесцентными вытянутыми лампами, стены украшали неописуемой красоты картины неизвестных ей художников. Недавняя выставка ни в какое сравнение не шла с выставленными здесь шедеврами искусства. Каждое творение несло свою уникальную идею, явную, яркую, бьющую в глаза, или, наоборот, завуалированную притягательной тайной, игрой форм и изгибов. В некоторых угадывалась детская наивность, в других чувствовалось уже сформировавшееся видение мира. Лия возбуждённо бегала от картины к картине, безрезультатно пытаясь признать хоть одного автора. Наконец, сдавшись, она повернулась к Джону, внимательно наблюдающему за ней.

– C’est étonnant[28]! Кто эти люди? На табличках имена из городов разных стран мира, и ни одно имя мне неизвестно, а ведь картины потрясающие!

– Они пока неизвестны. Это – студенты наших школ.

– Подожди, – удивилась Лия, – разве у вас художественные школы?

– Не только, – Джон открыл другую комнату и включил свет, – у нас учатся будущие архитекторы, дизайнеры, инженеры.

Отворяя одну дверь за другой, он демонстрировал девушке творения рук завтрашних специалистов.

– И тут только то, что легко показать без лишних слов. Здесь, – зайдя в следующую залу, он нажал на рычажок, и противоположная стена превратилась в белоснежный экран, – авторы работ могут познакомить со своими научными открытиями. Пока незначительными, но закладывающими далеко идущие перспективы в исследовательскую деятельность начинающих умельцев.

– Кого познакомить?

– Членов приёмных комиссий колледжей и университетов, а также потенциальных работодателей. Своеобразная рекламная акция по трудоустройству наших ребят.

– И во всех этих городах у вас есть школы?

– Нет, – улыбнулся Локхарт, – это – места рождения учащихся. Ты, наверное, заметила, что экспонаты принадлежат ученикам разных возрастов: от 14 до 19 лет. Выставка играет ещё одну важную роль – мы отбираем таланты в школы для одарённых детей. У нас, к сожалению, таких только две, и обе в Англии. Эти школы требуют особых затрат. Мы надеемся, что демонстрация интеллектуальных и творческих возможностей детей поможет нам привлечь больше инвесторов. Если всё пройдёт хорошо, уже весной сможем взяться за строительство ещё одной школы.

– Где?

– В Чикаго.

– Почему там?

– Там живёт мой компаньон и близкий друг дяди. Это была его идея, и я её поддержал. У него подрастают два весьма способных сына. Неудивительно, что он желает, чтобы они получили достойное образование. Плюс ко всему – львиная доля вкладов в эту затею поступит именно от него.

– Деньги, как всегда, решают всё в нашем несовершенном мире, – с наигранной грустью вздохнула Лия.

– Не всё, но многое, – усмехнулся он, – и согласись, это лучше, чем отсутствие решения.

В холле задребезжала тележка с подносами, и в дверном проёме появилась пожилая леди в переднике.

– Чай подан, сэр.

– Благодарю, Фрэнсин. Пройдём в столовую, – пригласил хозяин девушку.

– Но я ещё не всё тут осмотрела!

– Успеешь. Открытие состоится через неделю, двери дома будут распахнуты всем заинтересованным чуть ли не круглосуточно.

Бросив огорчённый взгляд на прозрачную панель, за которой просматривалось продолжение экспозиции, Лия поплелась в указанном ей направлении.

Столовая вместе с кухней открытого типа располагались в правом крыле дома. Кухней давно не пользовались по назначению, и она плавно перестраивалась в мини-бар. В столовой не хватало традиционного обеденного стола, который так и напрашивался под шикарную хрустальную люстру в центре комнаты. Вместо него на расстоянии друг от друга стояли оригинальные кофейные столики-пеньки из натурального дерева. Их отполированная поверхность играла световыми бликами люстры. На одном из них приятно дымился фарфоровый чайничек в окружении двух миниатюрных чашечек на блюдцах и тарелочек с пряной сдобой.

– Так что же произошло на выставке? – Джон разлил чай по чашкам и передал одну Лие, – насколько я понял, ты что-то вспомнила?

Присев на краешек обитого гобеленом дивана, девушка на минуту задумалась. Наконец, решившись, она кивнула.

– Тогда в Вербье ты верно подметил, что запахи играют для меня очень важную роль в… да, пожалуй, во всём. Они формируют оболочку моего мира и всех его составляющих.

– Почему тогда ты учишься в арт-школе?

Лия опустила глаза, словно размышляя, насколько глубоко она может посвятить в свои дела постороннего человека. Без надобности помешивая ложечкой чай в чашке, она тщательно подбирала слова для ответа.

– Я всегда отводила запахам особое место в своей жизни. Будучи ребёнком и не имея в словесном арсенале нужных терминов, чтобы описать, что чувствую, я начала использовать краски и открыла для себя волшебство акварели. Только палитра запахов гораздо богаче, нежели цветовая гамма. Как, например, передать сладкую ноту флёрдоранжа в сочетании с сочным аккордом персика и древесно-цветочным ароматом фиалки? Смешиваешь цвета и получаешь скучный серый оттенок, но смесь этих запахов дарит нечто бесподобное… она успокаивает и возбуждает одновременно. Поэтому красками я начала передавать не ароматы, а ощущения, которые они у меня вызывали. Сначала это были абстракции, потом – образы, действия, застывшие сцены. Получалось, что картины стали играть своеобразную транзитную функцию, связывающую запахи и… – Лия замялась, пытаясь найти нужное слово.

– Воспоминания?

– Да, и воспоминания тоже. Сочетания цветов, линий, сливающихся в чей-то лик, срабатывают, как спусковой крючок, и мозг взрывается ароматизированным снарядом видений. Бум!

Она вдохновенно всплеснула руками, чуть не опрокинув чашку с чаем на дорогой ковёр. Смутившись, она отодвинула чашку подальше от себя и замолчала.

– Продолжай, – подбодрил её Джон.

– Извини, я увлеклась… К чему я всё это?.. Там на выставке я действительно кое-что вспомнила. Относительно человека, который тебя преследовал в тот вечер. Сначала мне показалось, что я знаю его, теперь я уверена, что встречала его раньше. В Торонто.

При этих словах Джон выпрямился в кресле.

– Ты сказала, что не видела его в лицо, откуда такая уверенность?

– Я знаю его запах!

– Многие люди пахнут похоже, используют одинаковый парфюм и…

– Нет, – перебила она его, – это был уникальный парфюм. Ты даже не представляешь, какой популярностью пользуются индивидуальные подборки ароматов. Кто-то маскирует табачный дым, кто-то хочет выделиться персональным амбре. И платит немалые суммы за это.

– И ты так подрабатываешь?

– Что? – неожиданный вопрос собеседника обескуражил её, но она тут же с вызовом вздёрнула подбородок, – да, и весьма неплохо!

– Очень рад за тебя. А ведь для этого требуется специальное образование, не так ли?

– Так, – Лия невольно сжалась под его пристальным взглядом, – только это к делу не относится.

– Согласен. Значит, мы можем выйти на подозреваемого через индивидуальный заказ? Звучит непросто.

– Проще, чем ты думаешь. Я знаю автора этого запаха, ну или, вернее, думаю, что знаю. Очень близкий друг нашей семьи – первоклассный парфюмер. Он мог бы вычислить нашего ароматного друга.

– Как его зовут?

– Витторио.

– И ты считаешь, что это он создал парфюмерную композицию для того человека?

– Э-э-э… я этого не говорила.

– Разве? – Джон удивлённо поднял бровь.

– Я сказала, что, возможно, знаю автора…

– И его имя?..

Плотно стиснув губы, Лия растерянно хлопала глазами.

Облокотившись о мягкие ручки кресла, молодой человек свёл тонкие пальцы рук вместе и задумчиво смотрел на девушку.

– Это близкий тебе человек?

Молчание. Настолько глубокое, что стало слышно покалывание острых иголочек дождя о толстые стёкла окон.

– Из сказанного тобой и судя по тому, как ты изобразила тогда преследующую меня личность, я заключаю, что сочетание его… гм-м… персональных ароматов тебя напугало. Ты опасаешься за безопасность автора его парфюма?

– Уже нет, – ответ прозвучал столь горько, что Джон настороженно прищурился.

– То есть, конечно, нет, – спохватилась Лия и сменила тему, – я в марте лечу в Торонто, может, что-то узнаю… а с Витторио могу связаться хоть завтра.

– Буду весьма признателен.

– Только не рассчитывай на скорый ответ. Витторио… как бы это сказать… раскачивается долго. Но я постараюсь его заинтересовать.

– Может, я смогу помочь?

– Нет, – энергично замотала она головой, – это весьма своеобразный человек. Не всякий найдёт к нему подход. Будет лучше, если просьбу озвучу я.

– Договорились, – не стал он спорить, – позволь полюбопытствовать, если б ты встретила следившего за мной вновь, только при других обстоятельствах, ты бы узнала его?

– Думаю, да.

– А если он сменит одеколон? Исчезнет этот характерный запах.

– Останутся другие.

– Другие?

– Если человек пользуется особенным парфюмом, он всё подбирает под него: шампунь, мыло, дезодорант. Скорее всего, тоже сделанные на заказ. Ну и собственное амбре, от которого никуда не денешься, – набор личных ароматов, ты либо их выделяешь, либо стараешься заглушить.

– А, скажем, меня смогла бы выделить из толпы?

– Только не из толпы клиентов мистера Ворда с Парк-лейн.

– Даже так! – откровенное восхищение в его голосе подстегнуло девушку.

– О да, я работу этого брадобрея знаю прекрасно. Помешан на натуральных ингредиентах, что делает ему честь. Ты покупаешь у него крем для бритья с древесными нотками дуба и сандалового дерева. Шампунь тоже из той же серии, не так ли? Вот тебе и наглядный пример.

– А одеколон, туалетная вода?

– М-м-м… Ты ими не пользуешься.

– Удивительно.

– Вовсе не удивительно. Запахи создают вокруг каждого из нас мини-вселенную. Это то, о чём люди, возможно, не думают, но замечают в первую очередь. Они влияют на наше настроение, на наше мнение и даже самочувствие…

Лия говорила пылко, увлечённо. Джон её не перебивал, с интересом изучая букет эмоций, расцветающих на лице девушки. Он лишь изредка вставлял реплики, незаметно меняющие направление её монолога.

– И как давно ты учишься на парфюмера?

– Три года с перерывами, почти окончила, – с разгона Лия и не заметила, как выложила ему невинный секрет своей жизни.

– Почему ты это скрываешь?

Осознав, что переусердствовала с откровениями, она досадливо сжала ладонями мягкую подушку дивана и, оттолкнувшись от неё, встала.

– Скрываю? Ах, Джон, судя по всему, этому искусству мне ещё предстоит обучиться, – отшутилась она, – уже поздно, мне пора. Спасибо за чай.

Он тоже поднялся. По выражению его лица было понятно, что он не удовлетворён резким концом разговора, однако возражать не стал.

В холле девушка кивнула на тяжёлый толстый канат. Его натянули поперёк лестниц, предвосхищая желание постороннего подняться на второй этаж.

– А что ценного наверху? – совсем осмелев, задала она нетактичный вопрос, – ты упоминал античные ценности. На первом этаже их нет.

– Так ты и в старине разбираешься? – ушёл от ответа Джон.

– Немного. Мой дедушка увлекался антиквариатом, насколько позволяла ему бабушка.

– Твоя заколка – его подарок?

Лия непроизвольно коснулась кончиками пальцев латунного гребня, прочно скрепляющего тяжёлую копну её волос. Искусная паутина металла обвивалась вокруг крупного лабрадорита, по цвету и сиянию нежно сочетающегося с глазами девушки.

– Нет… Это часть гарнитура… наследство бабушки с маминой стороны. Большая часть потерялась во время переезда в Канаду. У мамы осталась лишь заколка… – и гостья вновь сжала губы.

Воспользовавшись её молчанием, Джон извлёк из обширного стенного шкафа милое женское пальто и накинул его на плечи Лии.

– Это моей сестры. Надеюсь, заменит тебе плащ на время.

Крутанувшись перед зеркалом, девушка щёлкнула застёжкой широкого пояса.

– Надо же! У нас с твоей сестрой один размер! Я обязательно верну! – пообещала она, любуясь красивыми складками пальто.

«На что и рассчитываю», – усмехнулся про себя Джон.

– А это что такое? – оторвавшись от своего отражения, Лия напряжённо вглядывалась в тёмное пятно у себя за спиной. Отвернувшись от зеркала, она подбежала к глубокой нише, занявшей угол между столовой и гостиной. Погружённая в полутьму, она неохотно позволяла свету канделябра выхватывать из своих недр угловатые очертания причудливых предметов.

– Тоже экспонаты, – пояснил Джон, – ждут своих именных табличек.

– Puis-je[29]? – робко спросила Лия, взявшись за штепсель, длинным проводом присоединённый к необычной проволочной конструкции.

Джон не ответил, а лишь приглашающе взмахнул рукой.

Девушка тут же сунула штепсель в розетку и обмерла. Скраю мини-диорамы прожектором вспыхнул маяк. Посылая световые коды в тёмные углы ниши, он высветил чудесно вылепленный скалистый ландшафт. С замиранием сердца Лия изучала прекрасно выполненные детали морского пейзажа. Каждый уступ, обрыв и насыпь пугали своей неустойчивостью, ненадёжностью, зыбкостью. Из сумрачной поверхности воды выставили свои зубы подводные камни. Но когда на них падал свет маяка, они превращались в дружелюбные путеводители. Морская гладь, выстланная матерчатым полотном, то тут, то там вспыхивала огоньками, каким-то волшебным образом загорающимися от прикосновения луча маяка. Огоньки указывали фарватер заблудшему кораблику, хрупкому и беззащитному.

– C’est extraordinaire[30]! – выдохнула девушка и внимательнее пригляделась к светящейся башенке, – это же человек!

Действительно, мастерски скрученная проволока, удачно сливаясь с пронзёнными сквозь модель проводами, обвивала металлический каркас, в котором угадывались формы человеческого тела. Сильный, уверенный в себе силуэт держал на плечах имитацию светооптического аппарата.

– Человек-маяк, – тихо произнесла Лия, – интересная идея… А ведь и правда! – она повернулась к Джону, молча следившему за её реакцией, – у каждого из нас есть человек-маяк, по которому мы ориентируемся! Мы летим к нему, как мошкара на фонарь.

– Иногда это опасно, – медленно произнёс он, – маяк укажет дорогу, но та ли дорога тебе нужна? Тот ли это маяк?

– Корабли не выбирают между маяками, – возразила девушка, – лучше плыть к тому, что есть, чем плутать в океане или разбиться о скалы.

– Ты так думаешь?.. У тебя есть маяк, на который ты плывёшь?

– Возможно. А может, я не сориентировалась… и всё ещё плутаю… – чуть слышно добавила она и тут же рассмеялась, – о, Джон, в какие философские дебри нас понесло! Пора закругляться, однозначно! Но работа гениальная! И я знаю, кто бы оценил её по достоинству!

– Кто? – живо отозвался Джон.

– Один из моих преподавателей, весьма докучливый. Они сейчас реставрируют заброшенный парк за городом. Он ищет скульптора. А это, – она махнула рукой на диораму, – его стиль.

– У тебя случайно нет его визитки?

– Случайно есть, – достав из сумки бумажник, Лия принялась перебирать стопку визиток, – я хотела взять у тебя координаты автора, но, наверное, будет лучше, если автор сам свяжется с Анастасиосом… Анастасиос Кустос, – и она протянула бумажный треугольник Локхарту.

– Гм-м… треугольных визиток я ещё не видел.

– У нашей братии и не такое увидишь, – улыбнулась девушка, – я ему скажу, что ему позвонят. И лучше не откладывать – они уже работают над проектом.

– Очень хорошо. Спасибо.

Когда они вышли на улицу, из плотных тяжёлых туч, закрывших всё небо, моросил мелкий неприятный дождь. В боковом крыле свет потух, да и весь дом погрузился в ночь, лишь сенсорная лампочка неустанно вспыхивала при малейшем движении воздуха.

– Тебе случайно метро не по д-дороге? – простучала зубами Лия.

– Мне твой хостел вполне по дороге.

– Ты знаешь, где я живу? Откуда?

– Мой телефон указывает не только номера звонящих, – лукаво подмигнул он ей, – зря ты отказываешься от современных технологий.

– Ох, я уже готова пересмотреть свои старомодные взгляды, – вздохнула девушка, садясь в машину.

До дома её довезли быстро и с комфортом. После полуночи ажиотаж на улицах спадал, и пробки постепенно рассасывались.

Подойдя к двери, Лия повернулась к Джону и благодарно улыбнулась.

– На чай не зову – уже поздно, но ещё не настолько поздно, чтобы звать на кофе, – бросив сумку на придверный коврик, она стянула сапожки, на носочках отбежала в сторону и, подпрыгнув, ухватилась за перекладину нижней секции пожарной лестницы. С металлическим скрежетом та лениво опустила свои чугунные ступеньки на землю.

Джон, с интересом наблюдавший за действиями девушки, придержал готовую было вернуться в прежнее положение стремянку.

– А обыкновенные способы проникновения в дом уже не актуальны? – посмеялся он.

– В это время суток? – удивилась Лия.

– Ах да, ночью же все лазают через окно!

– Не ёрничай! – укорила его она.

Подхватив сапожки и сумку, она запрыгнула на первую ступеньку лестницы.

– Я ключ потеряла, а будить людей, чтоб открыли парадную, бесчеловечно.

Добежав до второго пролёта, она остановилась. Джон отпустил перила, и лестница, скрипя, вернулась на место.

– Не забудь запереть дверь балкона, – посоветовал он ей.

– Ага, – не очень убедительно пообещала она, – спокойной ночи!

Неодобрительно покачав головой, молодой человек отошёл на пару шагов и обернулся.

Зависнув на втором этаже, девушка опасно высунулась наружу.

– А у тебя, Джон? – вдруг спросила она, – у тебя есть маяк?

– Был, – тихо ответил он, – спокойной ночи, Лия.

Уже из машины, он удостоверился, что лисёнок скрылся в своей норке, осветив зашторенные окна настольной лампой. Судя по активной деятельности тени за занавесью, она спать не собиралась.

Вновь покачав головой, на этот раз с улыбкой, молодой человек завёл мотор.