Читать книгу Война и мода. От Петра I до Путина - Ольга Хорошилова - Страница 15

Мода Великой войны

Летом 1914 года, как только Россия вступила в войну, русская бело-сине-красная гамма стала главной в оформлении интерьеров и отделке костюмов столичных модниц: «Патриотический подъем, воодушевляющий всех нас, отразился даже на таком мирном занятии, как рукоделие, и в большой моде теперь предметы, вышитые национальными цветами или украшенные национальными флажками»[209]. Дамы облачаются в простые «народные» платья-рубашки с вышивкой в крестьянском стиле или носят ансамбли из белого хлопка с набивными синими и красными полосками. Патриотический подъем столь высок, что в 1914–1916 годах в Петрограде и Москве устраивают выставки-конкурсы одежды в русском стиле. Одну из таких организовал весной 1916 года «Союз русских женщин». Были представлены домашние ансамбли из рубашки с кустарной вышивкой и сатиновых блузки и юбки, а также наряды, практически скопированные с традиционных сарафанных комплектов.

Маскарадные патриотические костюмы на тему Великой войны

Фотооткрытка. 1915. Коллекция О. А. Хорошиловой

Маскарадные патриотические костюмы на тему Великой войны

Фотооткрытка. 1915. Коллекция О. А. Хорошиловой

Жюри, между прочим, отметило второй премией кафтаноподобные тайеры[210] с национальной вышивкой, а также зимние пальто-бекеши[211] из тонкого драпа, отороченные мерлушкой.

Зинаида Судакова в «русском» пальто

Фотоателье «И. Смирнов», Петроград. 1915. Архив О. А. Хорошиловой

Девушка в национальном костюме, созданном в начале Великой войны

1914. Коллекция О. А. Хорошиловой

Благодаря Надежде Торби[212] в Европе стали вновь актуальны подвенечные платья в русском стиле. Весной 1917 года петербургская красавица сочеталась законным браком с принцем Георгом Баттенбергским. Ее платье было сшито из серебряной парчи, традиционного материала подвенечных и коронационных нарядов русских императриц. Подневестницы Надежды Торби шествовали за ней в облачениях, созданных мадам Хендли-Сеймур, прославленной британской портнихой королевских особ. «Вестник моды» комментировал: «Все туалеты подневестниц в русском стиле. На атлас цвета аквамарина накинуты пышные, плиссированные юбки из бледно-голубоватого тоном темнее атласа тюля, окаймленные соболем и русским шитьем с примесью красных тонов. Головные уборы в казачьем стиле из голубого бархата, окаймленные соболем с ниспадающей на спину фатой из голубого тюля в цвет платья. На боках клинообразные нашивки, окаймленные соболем и вышивкой»[213]. Патриотичными стали и маскарадные костюмы, имитировавшие русский стиль, а также античный облик богини победы и французской святой Марианны.

Показательно, что в те годы русский стиль проник и в европейский костюм. К примеру, уже осенью-зимой 1914-го во французской моде появилось понятие «manteau russe» – пальто, «русскость» которого выражалась, прежде всего, наличием меховой опушки на воротнике, манжетах, по борту и подолу, а также перенесенной на левую сторону застежкой, как на косоворотках.

Народный стиль, однако, был менее популярен военного с его униформичностью, функциональностью, рационализмом и скупым колоритом. Дамы бредили цветом «хаки». Они заказывали строгие дневные платья, городские костюмы и пальто непременно в оливково-серой, коричнево-зеленой, серо-синей гаммах русских и союзнических войск. «Как вы уже знаете, все резкие цвета не в моде, ибо свидетельствуют о легкомыслии, совершенно не подходящем к теперешнему настроению, – сообщала светская обозревательница Domino Rose. – Модными оттенками являются – темно-синий, темно-серый (taupe), “слоновый” серый, песочный и коричневато-зеленыи, известный под названием “letard”. Есть еще новый оттенок синего – синевато-черный, который получил название “bleu loffre”»[214].

Дама в костюме а-ля казак. Справа на открытке красноречивая надпись по-французски: «Россия. За Бога и царя». Подобные пропагандистские открытки, издававшиеся во Франции, провоцировали моду на русский военный стиль

Около 1916 года. Коллекция О. А. Хорошиловой

Пользуясь военным моментом и отсутствием любимых мужчин, дамы стали экспериментировать с их гардеробом, выбирая самое интересное и элегантное. На улицах и в парках все чаще видели модниц, одетых в стиле «милитари». Они носили фланелевые серо-зеленые блузки с воротником стоечкой и большими накладными карманами, будто споротыми с офицерского кителя. Платья украшались скрещенными на груди перевязями, как бы имитирующими пулеметные ленты и ремни военного снаряжения. К широким кушакам пришивали карманы, по ширине сравнимые с офицерскими планшетами. «Военные пелерины отделаны золотой тесьмой и золотыми пуговицами, – сообщал «Модный свет». – Длинные пальто, у которых углы передков застегиваются назад, как у шинелей наших солдат, высокие воротники военного фасона, обшитые золотой тесьмой, – все это отзвуки настоящей войны»[215]. Дамы носили пальто, похожие на шинели, к примеру à la Наполеон: колоколообразное пальто с высоким стояче-отложным воротником эпохи французской Директории, пристроченным кушаком, с одной или двумя пуговицами и двумя большими накладными карманами по бокам. На плечах дам появились погончики и даже эполеты, талию охватывал широкий кушак-триколор с маскарадными кистями и вился по лифу, рукавам и подолу, сплетаясь в сложные венгерские узлы, гусарский шнур.

В 1915–1916 годах стало модным отделывать застежки на платьях, жакетах и пальто так называемыми патами, похожими на бранденбурги, но без кистей. С них ведут свое начало красноармейские «разговоры». Военный стиль и униформа в ловких ручках столичных модисток преобразились в каскетки минерв, шлемы готических божьих дев, в черные двууголки призрачного романтика-сира и очаровательные «боннэ де полис» неврастеничек-жирондисток.

Другими качествами военной моды были простота и удобство, ведь приходилось экономить, да и одеваться с шиком и блеском в то время, как отцы и мужья сражались на фронте, считалось аморальным. На страницах журналов мод все чаще публиковали лаконичные определения современного стиля: «простой облик», «скромное изящество», «функциональная одежда», «дешево и удобно». «Трудность условий современной жизни на каждом шагу отражается во всех отраслях нашего существования, – с грустью отмечала обозревательница Виолетта. – Страдает от нее и мода. В фасонах господствует по-прежнему простота»[216]. Светские журналы наперебой сообщали о новых прямых силуэтах и элегантно-скромной отделке дневных и вечерних нарядов из хлопка, саржи, бумажного бархата и «всяких мягких шерстяных тканей».

Русским дамам эпохи Великой войны, подобно их европейским современницам, приходилось больше и быстрее работать. Узкие юбки начала 1910-х, салонные, игриво-хромающие, стали банальны, глупы, неуместны. Женщины возомнили себя труженицами тыла, и следовало держать военный шаг. Пришло время широких и недлинных (по щиколотку) юбок и «военных кринолинов», мягко поддерживавших эти плиссированные колокола новых тыловых амазонок. «Главной особенностью этой модной юбки, – сообщала Domino Rose, – является то, что она короткая, даже очень короткая, и прилегающая у бедер. Поэтому очень многие модные юбки делаются с гладкой широкой бедренной кокеткой, к которой уже пришивается юбка, расширяющаяся книзу. Благодаря этим юбкам-клеш получается совершенно новый женский силуэт»[217]. На их основе в 1917 году возникли бочкообразные юбки-«тонно», визуально расширявшиеся в коленях и немного сужавшиеся книзу.

«Военные кринолины» представляли собой нижние тюлевые юбки со вшитыми на уровне бедер и колен обручами-«стальками». Прошло тридцать лет, и молодой стеснительный романтик и ретроман Кристиан Диор возродил эти юбки и кринолины, а лаконичная Кармель Сноу[218] нарекла их «new look». К 1947 году старое было уже действительно хорошо забыто.

Вместе с короткими юбками пришла мода на высокие сапоги, шнурованные ботинки и гетры: «Уже теперь мы видим прелестную обувь, настолько же элегантную, насколько и удобную, благодаря круглым носкам. Очень красивы сапоги с черными лакированными носками и белыми голенищами. Из-под широкой модной юбки ножка в элегантном башмачке и нарядном чулке будет выглядеть еще меньше и изящнее»[219].

Дамам некогда заниматься собой и часами щебетать у парикмахерской о милых банальностях светской жизни. Длинные волосы мешают и не соответствуют моде на высокие «военные воротники», они требуют тщательного ухода, умащиваний, укладок, горячих щипцов. Решить вопрос кардинально, с помощью ножниц, не могли и не хотели. На короткие стрижки отваживались в России только женщины ударных батальонов, странные существа 1917 года. Остальные, желавшие иметь короткие волосы и сохранить блистательную женственность, нашли своеобразный способ – укладывать волосы с помощью греческой ленты. Парикмахеры 1920-х годов ничего не придумывали, они создавали то же, но быстрее и посредством ножниц. Знаменитая «buby köpf» – короткая мальчишеская стрижка ар-деко – тоже дитя Великой войны.

Первая мировая заставила русских дам облачиться в печальные черные траурные костюмы жертв вооруженных конфликтов. Пожилым особам рекомендовали надевать следующее: «Прямой черный шерстяной жакет с отрезным тюником спереди вырезан уступом, а сзади доходит до талии. Фасон этот тем более удобен, что скрадывает излишнюю полноту и придает стройность пожилой фигуре. Согласно последним требованиям моды, вуаль делается не из крепа, а из газа шифона и лишь обшивается крепом»[220].

Элегантная столичная пара в дневных нарядах эпохи Первой мировой войны. На даме – жакет, имитирующий мужской смокинг. Волосы аккуратно уложены и убраны, что создает ощущение короткой стрижки

Фотоателье «А. Lorens», Петроград. 1915. Коллекция О. А. Хорошиловой

Барышни наряжались в черные шелковые юбки и блузы, отделанные лентами из крепа, а также черные шерстяные или суконные платья без блеска, тоже с креповыми вставками.

Во время Великой войны русские дамы примерили униформу. Эмансипированные особы, охваченные патриотическим чувством, уверенные, что могут сражаться не хуже мужчин, отправились на фронт в неладных защитных рубахах, мятых фуражках, шароварах и сапогах. Любопытно, что с началом боевых действий в среде русских женщин заметно вырос интерес к униформе и появилось желание носить ее или хотя бы в ней позировать для фотоснимков. Весьма показательную в этом контексте историю рассказал на страницах «Всемирной панорамы» Г. Л. Кучинский. В 1914 году в Петрограде курсистка С. П. Юрьева решила организовать отряд русских амазонок для участия в военных действиях. На заседании собрались около двадцати девушек-добровольцев. После нескольких минут конструктивного обсуждения проекта отряда новоиспеченные амазонки с пылкостью светских модниц принялись рассуждать о своем будущем обмундировании и посвятили этому важнейшему разговору все оставшееся время заседания: «“А какая будет форма?” – слышится из угла комнаты. Несмотря на скромный тон вопроса, он все же сразу овладевает всеобщим вниманием. “Я думаю, что самое лучшее – черкеска… Это и удобно, и красиво, и…”. “А на голове – папаха… Да-да, папаха! Не нужно будет шпилек, и волосы великолепно держатся”…»[221]

Но все же тех, кто отважился отправиться на линию фронта, суровых женщин-добровольцев, были единицы, хотя их воспевала военная пропаганда и прославляла верноподданническая пресса. Только в диком, пестром, маскарадном 1917 году (френчи и заткнутая за борт бонапартистская рука Керенского, черепа и кости ударных частей, кожанки и красные банты социал-демократов) появились женские батальоны смерти, целые отряды, составленные из бритых андрогинов, выглядевших такими обреченными в грубой солдатской форме.

Гораздо более распространенной среди русских дам была форма сестер милосердия. Как только прогремели первые орудия и газеты опубликовали списки и фотографии первых павших в скорбно-торжественных рамах, раздался призыв: «Русские женщины, вступайте в ряды РОКК». Тогда всем была знакома эта музыкально-раскатистая аббревиатура: «Российское общество Красного Креста». На страницах журналов моды публиковались очерки о сестрах милосердия, участницах громких сражений, свидетельницах великих побед русского оружия. Можно было встретить, между прочим, статьи и фототипии самой, пожалуй, известной сестры – Екатерины Михайловны Бакуниной, которая в составе Крестовоздвиженской общины приняла участие в обороне Севастополя в 1855 году…

209

Модный свет, 1914, № 17. – С. 10.

210

Комплект состоял из двух предметов: жакета и юбки, сшитых из недорогих, практичных темных тканей – сукна, шерсти и драпа. В начале 1900-х годов к ним присоединилась блуза, которую шили из льняных материй и отделывали вышивкой или кружевом.

211

Долгополое пальто сюртучного кроя, отрезанное в талии, со складками и разрезом сзади.

212

Торби, Надежда Михайловна де (1896–1963) – вторая дочь великого князя Михаила Михайловича и его морганатической супруги Софии Меренберг. По отцу – правнучка императора Николая I, по матери – правнучка А.С. Пушкина.

213

Русско-английский «союз» // Вестник моды, 1917, № 6. – С. 82.

214

Письмо из Парижа // Модный свет, 1915, № 8. – С. 6.

215

Парижская мода // Модный свет, 1915, № 1. – С. 6.

216

Хроника моды // Модный свет, 1916, № 6. – С. 1.

217

Письмо из Парижа // Модный свет, 1915, № 6. – С. 6.

218

Сиоу, Кармель (1887–1961) – главный редактор американского издания Harper’s Bazaar с 1934 по 1958 год. Она первой начала работать с Кристианом Диором, творчество которого навсегда окрестила с легкостью случайной фразы. «It’s а new look!» – воскликнула Кармель на одном из его показов, и выражение стало названием целого периода модной истории.

219

Письмо из Парижа // Модный свет, 1915, № 6. – С. 8.

220

Модный свет, 1916, № 2. – С. 4.

221

Русские женщины-солдаты // Модный свет, 1914, № 14. – С. 15.