Читать книгу Война и мода. От Петра I до Путина - Ольга Хорошилова - Страница 6

Мало того, что Павел I от всей души ненавидел матушку, ее фаворитов, ее реформы и все делал в пику ей. Он был генетическим мундироманом и пруссофилом, унаследовав эти причуды от своего любимого отца Петра III.

Император ощущал себя чужим в шепотливом обманчивом екатерининском Петербурге, и как только он взошел на престол, стал предчувствовать заговор и свою скорую кончину. Павел ждал удара в спину и, веря, что лучшая защита – нападение, нанес удар первым: отправил неугодных в ссылку, организовал тотальную слежку, пытаясь искоренить инакомыслие, задушить екатерининский либерализм и пресечь распространение опасных революционных идей, приведших на эшафот Бурбонов. Павел считал врагами не только матушкиных фаворитов, но и всех до одного французов, а также галльский стиль, в котором усматривал признаки революционной пропаганды.

Павел I

Фрагмент работы художника С. С. Щукина, 1797. ГРМ

Офицер Московского гренадерского полка в форме, введенной Павлом I

Раскрашенная литография середины XIX века

Вицмундир офицера лейб-гвардии Конного полка образца 1798 года

ГММ А. В. Суворова

В опалу попали аби[31] французского кроя, круглые шляпы, длинные волосы, бакенбарды.

Впрочем, свершившаяся в Париже революция – не единственная причина скорых и необдуманных костюмных реформ Павла Петровича. Император хотел тотально контролировать общество, подчинить своей воле и превратить его в армию. Каким образом? Переодел горожан в немецкое платье, похожее на обмундирование своих любимых верных гатчинских полков. При Павле I светская мода превратилась в униформу.

В ноябре 1796 года император перекроил внешность русской армии. Полки надели кафтаны прусского образца в соответствии с формой эпохи Фридриха Великого, обожаемого Павлом. Были введены десятки неудобных, причудливых и неуместных элементов, о которых современники вспоминали со смехом сквозь слезы.

Яков де Санглен[32]: «Быстрые перемены во всех частях управления, особенно перемена мундиров, жестоко поразили нас, молодых офицеров, отчасти и старых. Вместо прекрасных, еще Петровых, мундиров дали флоту темно-зеленые с белым стоячим воротником, и по ненавистному со времен Петра III прусско-гольстинскому покрою. Тупей был отменен. Велено волосы стричь под гребенку, носить узенький волосяной или суконный галстук, длинную косу, и две насаленыя пукли торчали над ушами; шпагу приказано было носить не на боку, а сзади. Наградили длинными лосинными перчатками, вроде древних рыцарских, и велели носить ботфорты. Трехугольная низенькая шляпа довершала этот щегольской наряд. Фраки были запрещены военным под строжайшим штрафом, а круглая шляпа всем»[33].

Николай Саблуков[34] вспоминал: «Невзирая на всю нашу печаль по императрице (Екатерине II. – О.Х.), мы едва могли удержаться от смеха, настолько все нами виденное напоминало нам шутовской маскарад. Великие князья Александр и Константин Павловичи появились в своих гатчинских мундирах, напоминая собою старинные портреты прусских офицеров, выскочившие из своих рамок»[35].

Неудобные прусские мундиры, нелепые парики и букли – еще полбеды. Распоряжения Павла отличались непоследовательностью. Поспеть за хаотичным бегом его мысли было сложно и верным служакам-офицерам и сыновьям самого императора. Александр Шишков[36] вспоминал приключившийся с ним конфуз: «На другой день выхожу я на вахт-парад в обыкновенном моем одеянии. Великий князь Константин, увидя меня в коротких сапожках, приказывает мне идти переодеться в большие сапоги. Я отвечаю ему, что это наша форма; однако ж он гонит меня… Пошел, переобулся и вышел опять. Стоим, ждем государя. Лишь только появился он, как вижу, что от него бежит посланный и говорит мне: “Государь приказал вам сказать, что вы не по форме обуты. Извольте сейчас идти и надеть маленькие свои сапожки”. Я побежал и ворчал про себя: вот какими малостями можно ныне и выслуживаться и простуживаться! – Форма сия весьма мне надоела»[37].

Однако Павел проявил удивительную последовательность и логику в том, как он переодевал русское общество. Испробовав прусский стиль в армии, он стал насильственно прививать его цивильной моде. Официально этот процесс начался в январе 1797 года, когда объявили распоряжение, запрещавшее круглые шляпы (прототипы цилиндров): «Его императорским величеством замечено, что те, кои одеты в немецкое платье, ходят в круглых шляпах и разнообразных шапках, а потому предписывает… чтобы кроме треугольных шляп и обыкновенных круглых шапок никаких других никто не носил»[38].

Более подробное распоряжение было издано в январе 1798 года. В нем перечислялось все то, что Павел I считал опасным (то есть истово французским), и по этой причине запрещалось, что следовало носить взамен, – эдакий военный регламент для праздных щеголей:

«К непременному наблюдению господам частным приставам предписано: 1-е, воспрещается всем ношение фраков, а позволяется иметь немецкое платье, с одинаково стоячим воротником, шириною не более как в три четверти вершка; а обшлага иметь того же цвета, как и воротники, исключая сюртуки, шинели и ливрейных слуг кафтаны, кои остаются по нынешнему их употреблению. 2-е, запрещается носить всякого рода жилеты, а вместо оных употреблять обыкновенные немецкие камзолы. 3-е, не носить башмаков с лентами, а иметь оные с пряжками, а также и коротких, стягиваемых впереди шнурками, или с отворотами сапогов. 4-е, не увертывать шею безмерно платками, галстуками или косынками, а повязывать оные приличным образом без излишней толстоты»[39].

Вероятно, угрозы строгих выговоров, штрафов и ссылки не пугали франтов. Некоторые продолжали злостно нарушать павловский «устав». По крайней мере, ничем другим не объяснить те многочисленные «запрещено», повторявшие одно другое в газетах. Уже объявлено о том, что носить следует немецкое платье, а французское не носить. И что же? В 1799 году в «Санкт-Петербургских ведомостях» вновь публикуют распоряжение столичного обер-полицмейстера о запрете французских кафтанов, а также сюртуков с разноцветными воротниками и обшлагами, о запрете широких буклей, башмаков с лентами…

Можно подумать, что Павел, переодев мужчин в полувоенные прусские кафтаны и камзолы, совсем позабыл о дамах. Вовсе нет. Желавший все и вся подчинить, император грозил кулаком в сторону щеголих. Слишком роскошные бальные платья запрещены, высокие французские парики запрещены, английские «синие сюртуки с кроенным воротником и белой юбкой» запрещены, разноцветные ленты, напоминавшие орденские, модницы любили носить их через плечо поверх платья, также запрещены.

Но император ничего не имел против легких неоклассических платьев, которые носила даже его супруга, Мария Федоровна. Они появились в правление королевы Марии Антуанетты, светскую рекламу им обеспечила художница Луиза Виже-Лебрен[40], но эти «шмиз»[41] продолжали оставаться в моде во времена революции, террора и даже стали символом обновленной республиканской моды Франции. То ли Павел предпочел об этом не вспоминать, то ли уступил (что было редко) мольбам супруги и фавориток, или, быть может, дамы в изящных романтичных «шмизах» нравились пылкому императору. В любом случае, эти платья под запрет не попали.