Читать книгу Исповедь не бывшей монахини - Ольга Ильиных - Страница 2

Впервые я причастилась через 18 лет после крещения, а через месяц уезжала в монастырь.

Муж нёс мою сумку по перрону, а я шла рядом уверенным шагом. Уже объявили посадку, и мы прощались возле моего вагона.

– Ты позвони мне, как доберёшься, – сказал он, – а если что – возвращайся. Я тебя буду ждать.

Я пообещала, муж поцеловал меня в губы, потом в щёку, и я зашла в поезд. Ещё долго мы смотрели друг на друга, всё дальше отдаляясь.

Поезд шёл быстро, и монотонный стук колёс уносил мои мысли в прошлое…

Наступил Великий пост. Мы решили первый раз в жизни не вкушать ничего из продуктов животного происхождения. Готовила я хорошо, поэтому пища была вкусная и сытная. Никакого особого отличия мы не чувствовали, но ощущали огромную радость. Радость не физическую, но духовную, которую невозможно было спрятать.

В один из апрельских дней меня посетила неожиданная мысль: уйти в монастырь. Почему она пришла, я не понимала. Странным казалось то, что в этот самый момент, находясь в разных комнатах, муж подумал об этом же. Мы были самая обычная семья. Совместных детей не имели, но от первого брака у мужа были девочка и мальчик.

Я никогда в своей жизни не задумывалась на тему монастыря и не понимала для чего это нужно. Пост дал мне толчок для чтения утреннего и вечернего правила. В 6 утра без промедления вставала с постели и возле красного угла читала молитвы. У меня появилась потребность в таком малом подвиге. Я читала Библию в постели, но даже так Господь каким-то неведомым путём просвещал меня: открывался новый мир в Ветхом и Новом Завете.

В церковь мы ходили нечасто. Но иногда, когда мне очень хотелось услышать колокольный звон, утром я садилась в автобус и ехала несколько остановок до мужского монастыря. Я даже не знала в то время, что еду в монастырь, мне казалось, что это обычная церковь, а батюшки всегда ходят в мантиях. Я заказывала требы о здравии и упокоении родных и близких, ставила свечки, слушала наставления от лавочницы и её рассказы о далёкой Оптиной пустыни и о старцах.

Поезд остановился на очередной станции, где крикливая торговка предлагала пирожки и мороженое. Глухонемой продавец подкладывал по нескольку разнообразных журналов и газет в каждое купе вагона. Некоторые пассажиры заинтересованно читали, другие жевали пирожки, а дети развёртывали холодное лакомство с огоньками в глазах.

Я ничем не заинтересовалась, поэтому вновь погрузилась в воспоминания…

Я не любила своего мужа так, как любят страстные женщины, но он был для меня больше другом, чем любовником. Мы имели много тем для разговора, иногда спорили, но нас объединяли взгляды на жизнь. Он умел и любил работать, я была домохозяйкой: готовила еду, убиралась в доме, делала заготовки на зиму, занималась живописью и рукоделием, сочиняла стихи и пела песни, играла на гитаре. Я училась на заочном отделении университета, читала разную литературу по программе. Смотрела сериалы, новости, спорт, как обычный человек.

Время от времени я находилась в напряжённости – муж имел пристрастие к спиртному. Для того чтобы жить в нормальном состоянии, его «кодировали» – вводили на год укол в вену с каким-то лекарством. За восемь лет я была шесть раз свидетелем такой процедуры. Он просил меня сопровождать его в больницу и сидеть рядом с кроватью, пока всё не закончится.

Не знаю, что держало меня рядом с этим человеком? Он не был красавцем, но я шла на все трудности и разные беды рядом с ним. Хотелось бросить всё и уйти к родителям, с которыми мне жилось бы легко и без проблем. Но что-то останавливало.

Часто приходили мысли о том, что мне чего-то не хватает, а жизнь проходит очень быстро, у меня нет работы, своего жилья и я старею.

В очередной раз я поехала с мужем в больницу, чтобы вывести алкоголь из крови, накопленный за длительное время. Он редко пил крепкие напитки, но ежедневное употребление пива в больших количествах приводило к такому же результату, как если бы он употреблял водку. Знакомый врач вливал в кровь глюкозу и витамины при помощи капельницы. После процедуры мы должны были поехать в наркологический центр для вливания укола-кодировки. Врачи предупреждали своих пациентов, чтобы ни одна капля спирта не попала в кровь – иначе пойдёт процесс разложения печени. На моего мужа это действовало – и он честно выдерживал время действия укола. Разные врачи рассказывали случаи, что некоторых пациентов это не останавливало. Эти «бесстрашные» люди плохо заканчивали.

На следующий день мы не поехали в этот центр, потому что неожиданно для врача случилась непредвиденная ситуация: на глазах муж становился белым, а нос заострялся, он умирал. Доктор надавливал на глазные яблоки, бил его по щекам. Постепенно пульс приходил в норму, и больной розовел, но сердце могло не выдержать такой экстремальной ситуации.

Домой мы доехали на такси. Я сразу уложила мужа в постель, состояние не улучшалось. Что мне было делать? Отчаиваться, плакать? На столике стояла большая икона Спасителя. Мы купили её в монастыре, когда отпевали заочно бабушку. Я зажгла свечу, поставила её перед иконой и на коленях начала свою молитву:

– Господи, если Ты слышишь меня, прошу – пусть он живёт, не дай ему умереть.

Слёзы текли по щекам, я их вытирала рукой и смотрела умоляюще на икону.

– Господи, прошу Тебя, помоги.

Неожиданно у меня появилась мысль: «Нужно что-то пообещать». Но что? Конечно, именно то, что нам с мужем когда-то одновременно пришло в голову.

– Боже, я обещаю уйти в монастырь, если он останется жив, – произнесла я, проливая ручьи слёз.

Это не были слёзы саможаления, я произносила их, страдая за мужа. У некоторых людей возникнет вопрос: «Зачем впадать в крайность?» Но такое может испытать каждый в своей жизни, когда болен близкий, при смерти родной человек, и в этой ситуации кто может остаться равнодушным? Рассчитывать на свои силы, на знание врачей, на деньги? Богатые разыскивают дорогие больницы и лекарства, опытных врачей, новейшие технологии. Глупые люди говорят, что проживут до 130 лет. Верующие обращаются за помощью к Богу и святым. Неверующие найдут виновного в такой трагической ситуации и будут требовать от врачей чуда. Моя вера, которая находилась в зачаточном состоянии, помогла выжить моему мужу.

Жизнь потекла дальше. Я училась заочно на 3 курсе в университете. Каждый день думала об исполнении своего обета. Когда я рассказала об этом мужу, он пытался меня отговаривать. Сказал, что нам нужно обвенчаться, чтобы жить законно перед Богом.

Но мои мысли были направлены уже на исполнение обета – я не могла обмануть Бога. Пришёл план закончить 3 курс и забрать документы из университета, а после этого поехать в монастырь.

Наступало лето, очередная сессия закончилась, но я отложила уход в монастырь из-за родителей. Они предложили приехать к ним в гости на Север. Там я провела своё детство и школьные годы. Мне очень хотелось увидеть родителей и своих одноклассников.

Родители обрадовались встрече с нами, и мы запланировали поездку в Геленджик на Чёрное море к родственникам. Я созвонилась со своей подругой-одноклассницей и на следующий день поехала с мужем в родные для меня места, где детство прошло счастливо.

Большинство одноклассников уже имели детей, в отличие от меня. Мы вспоминали, как вместе учились, справляли дни рождения, катались на велосипедах, ходили в лес, играли, танцевали, отмечали праздники в школе. Детские годы – это беззаботное и счастливое время.

Поезд резко дёрнулся, и я очнулась от воспоминаний. По вагону ходили цыгане, предлагая погадать по руке, а их маленькие дети с протянутыми ручками просили денежку. Я нащупала в кармане мелочь и щедро высыпала в смуглую ручку ребёнка. Осмелевшая детвора продолжала приставать к пассажирам с жалобным видом. Вагоновожатая с криком выпроводила нежданных гостей. Поезд тронулся, и я вновь ушла в воспоминания…

В 3 классе нас принимали в пионеры. Мы выстроились в шеренгу одним рядом.

Тётеньки и дяденьки попеременно что-то говорили. У каждого ученика на согнутой в локте руке висел красный галстук. Тогда мне казалось, что мы стоим вечность. Чувствуя усталость и потемнение в глазах, я аккуратно наклонила голову на плечо соседней девочки, чтобы не упасть. Ничего не было видно, в ушах, как удар молотка, звучали слова людей. Одна из женщин заметила бледность на моём лице и отвела меня в туалет. Она поднесла к моему носу ватку с нашатырём, который привёл меня в нормальное состояние. Я вновь встала в шеренгу, накинув на руку пионерский галстук, который торжественно повязали мне на шею и вдогонку произнесли ещё высокопарные слова.

В нашем классе висел портрет Ленина-ребёнка с пухлым невинным личиком и кудрявыми светлыми волосами. На уроках, сидя за партой, я часто смотрела на этот портрет и просила: «Дедушка Ленин, помоги мне». В то время это был высокий символ, который нам прививали с детства. Кощунством считалось даже рисовать портрет Ленина на бумаге.

Когда исполнилось 10 лет, родители решили меня покрестить. Батюшка читал молитвы, окружённый людьми разного возраста, которые желали принять Крещение.

– Все ли веруют в Бога? – сказал громко священник.

Все хором ответили, что верят, я тоже подтвердила это. Но что творилось в моих мыслях? Там шла настоящая противоречивая борьба:

«Нет, я не верю. Ведь я же пионерка!» – думала я.

Несмотря на это, я покрестилась и причастилась первый раз в жизни. При крещении каждому человеку даётся Ангел-Хранитель, помощь которого многие ощущают всю жизнь.

Когда мне было почти 15 лет, начался бум Кашпировского, Чумака, Лонги, Джуны и других магов-экстрасенсов. Вся страна впала в эту зависимость и как «собачка Павлова» послушно садилась перед экранами телевизоров заряжать тюбики с кремами, банки с водой и собственные тела бесовской энергией. Под влиянием этих людей многие засыпали перед «ящиком». Не понимая, мы подвергались влиянию злых духов, оставляя раны не в теле, а в душе.

После окончания школы я узнала от своей одноклассницы про писателя Карлоса Кастанеду, очередного мага. Я заинтересовалась им и быстро прочитала его книгу, которую взяла в библиотеке на несколько дней платно. Изучив её, я попыталась привести в исполнение наставления старика – героя книги. Он учил любить растения и видеть во сне свои руки. У меня долго это не получалось, и я не понимала смысла – зачем это нужно? Ответ получила позже, когда внезапно их всё-таки смогла увидеть. Дальше происходило что-то невероятное: я вытягивала руки на дальнее расстояние и летала. Это настораживало, но одновременно появлялись ощущения, что могу всё.

Я любила читать книги, которые никогда не появлялись в продаже в СССР. В магазине появилась яркая толстая книга Рона Хаббарда «Дианетика». Я не знала тогда, что это была сектантская литература, да и понятия такого в то время не существовало. В начале 90-х годов была массовая атака на людей со стороны сект, экстрасенсов, которые одурманивали мозги. Не подозревая опасности, народ попадался в сети, но тогда ещё без участия интернета.

Мне было всего 18 лет, и я уже интересовалась такими серьёзными книгами. Однажды поздно вечером я возвращалась домой со своим знакомым. Мы шли мимо парка и решили пообщаться с берёзками (по учению Кастанеды). Я стояла возле берёзы, гладила её и говорила что-то хорошее. Если бы кто-то наблюдал со стороны эту картину, то подумал бы, что мы сошли с ума.

За воротами парка проходила толпа парней, которые обратили на меня внимание. Я слышала каждое их слово.

– Смотрите, девчонка там. Давайте поиграем с ней? – предложил один.

В этот момент я вздрогнула от страха.

– Ты что, не видишь, какая с ней огромная чёрная собака? Пойдёмте отсюда подальше, – испуганно сказал другой.

Сохранил меня мой Ангел тогда, но в тот момент я подумала, что помощь пришла от берёзы.

В то время увлечение такими книгами казалось мне очень необычным, но, повзрослев, я потеряла интерес и смотрела на это уже, как на безумие. Эксперименты с руками мне надоели, и я не могла уже терпеть дианетику, поэтому всё это забросила.

– Ваш билет, девушка, покажите ваш билет, – слегка дотронувшись до моей руки, сказал контролёр. Я протянула ему билет, он проверил и ушёл для дальнейшего осмотра. В моём купе находилось три человека: женщина лет пятидесяти, молодой человек и я. Парень всё время лежал на верхней полке и время от времени спускался по нужде, женщина читала книгу и как будто никого не замечала. Мы друг другу не мешали разговорами, поэтому я снова погрузилась в воспоминания.

В Геленджике мы провели месяц. Я постоянно нервничала и переживала из-за пристрастия мужа к спиртному. Он специально не поставил очередной укол, чтобы насладиться изобилием южного вина. Жили мы в домике, который своим видом напоминал большой сарай. В зале расположились родители, а мы устроились на раскладушках в соседней узкой и тёмной каморке без окон. Нам не нужно было платить за жильё, поэтому это всех устраивало. От нашего домика море находилось в 200 метрах. В летней кухне свисали грозди винограда разных сортов.

Каждый день мы ходили на море в бухте в Голубом заливе, и я купалась очень долго. На каменистом пляже всегда теснились отдыхающие. Вода там, в отличие от городского пляжа, была голубая и прозрачная.

Однажды, после насыщенного дня на море, я не могла уснуть, ворочалась с одного бока на другой. Среди ночи я заметила, что у меня нет цепочки с крестиком на шее. Я мысленно прокрутила день и поняла, что потеряла цепочку на пляже.

Утром решила идти на море искать пропажу. Никто не верил, что я найду цепочку в камнях, которыми был усыпан берег. Но моя решимость не смогла меня удержать. Я подошла к тому месту, где накануне сидела на камне, и увидела, что на поверхности его лежит аккуратно разложенная цепочка с крестиком. Я была счастлива от такого чуда.

Повенчаться с мужем нам так и не удалось. Мы вернулись в свой город. Я каждый день думала о монастыре и обете, и должна была выполнить обещание, данное Богу. В храм я приходила чаще прежнего. В 6 утра просыпалась каждый день, читала утренние молитвы, а вечером без молитвы не ложилась спать.

В декабре я решила съездить в храм Покрова Божией Матери, где меня крестили в детстве. Мне нужно было исповедоваться и причаститься. Я постилась несколько дней, потом прочитала правило, а утром поехала в храм. На исповеди я каялась в грехах всей своей жизни, которые помнила, а слёзы мешали мне это делать. Батюшка пытался меня отговаривать, когда услышал о желании уйти в монастырь, он объяснял мне, что есть возможность спасаться в миру, служа ближнему.

Он благословил меня на причастие, и я, умываясь своими слезами, принимала Святые Дары первый раз через 18 лет после крещения. После этого я серьёзно приняла решение готовиться к уходу в монастырь. Сейчас я понимаю, что все эти решения были какой-то мнимой заслонкой, которая помогала мне воспринимать жизнь реально. Мне подсознательно хотелось сбежать от проблем с мужем, но признаться себе я никак не могла, потому что не осознавала это умом. Этот факт был завуалирован для мозга, но открыт для души.

Я совсем не представляла, какие в России имелись монастыри, я не знала ничего о монашеской жизни. Интернет в то время был недоступен, поэтому не было источника информации.

Однажды к нам в гости пришёл друг мужа, и мы затронули тему монастыря. А друг радостно сказал:

– У меня мама – монахиня. Уже много лет живёт в монастыре со своей родной сестрой схимницей. Это в Калужской области. У меня есть брошюра, в которой много фотографий о том месте.

Я очень обрадовалась и не могла дождаться, когда муж принесёт эту интересную для меня книжечку. Несколько дней я жадно изучала её, с интересом смотрела на все фотографии, где монахини в чёрных облачениях стояли с детьми приюта, думала тогда, что это дети монахинь, и они воспитывают их в приюте. Но это не останавливало моего намерения, оно только ещё больше разгоралось.

В конце брошюры я увидела самую важную информацию: схему проезда к монастырю. Маршрут оказался неблизким: около 2 суток до Москвы, а затем электричкой до места.

С момента, как я решила уехать, во сне творилось что-то непонятное. Мне снились кошмары, где какие-то девушки меня пугали, призывая отречься от Бога, то какое-то абстрактное зло пыталось меня уничтожить, если я не откажусь от Бога. Но каждый раз я чувствовала одиночество и всё время куда-то ехала. Но даже так я не могла отречься от Бога.

Я закончила зимнюю сессию и решила забрать документы из университета. Я выписалась из квартиры, а все свои вещи отправила сестре. Для монастыря оставила только чёрную юбку до колен и кофту. Муж заранее купил мне билет на поезд до Москвы.

Сказать о цели своей поездки родителям и родным я не могла, никто бы меня не понял. Маме и папе я написала письмо, бабушке и сестре придумала историю о поездке по важным делам. Я надеялась, что, когда родители получат от меня весточку, я уже буду на месте.

В моей зачётке стояли одни пятёрки, и декан факультета уговаривала меня доучиться до конца. Все с сожалением прощались со мной. Только муж был единогласен во всём. Меня даже начали посещать мысли, что ему хочется от меня избавиться для свободного питья пива. Укол делать он больше не хотел. Но мне было всё равно, я шла уже своей дорогой – выполнения обета, данного Богу.

Приближалось время отправления в путь. Отъезд совпал с Рождеством Христовым 7 января. Утром я позвонила бабушке, поздравила с праздником и с наступающим днём рождения. Потом попрощалась с родными по телефону и поехала…

Я очнулась от воспоминания. Поезд шёл быстро и почти без остановок.

«Пережив снова мысленно часть своей жизни, я не понимаю, что делаю. Всё двигается в совершенно противоположной струе. От всего может возникнуть паника, но этого не происходит. Меня не пугает неизвестность, как будто кто-то ведёт меня по этой дороге», – думала я.

Поезд приближался к Москве. Народ торопливо собирал вещи. Некоторые спали, не слыша суматохи. Нетерпеливые пассажиры пробирались к выходу. Поезд резко дёрнуло, и он остановился.

Я вышла из вагона и направилась к метро, чтобы переехать на другой вокзал. Через 30 минут я уже была у пригородной кассы на Киевском вокзале, но последняя электричка ушла 15 минут назад.

– Что же теперь делать? – подумала я.

Пришло решение переночевать в гостинице, а завтра посмотреть Москву и потом уже ехать в монастырь. В тот момент, когда я об этом подумала, услышала громкий призыв маршрутного такси. Человек из рупора оповещал о свободных местах до города, где находилась моя целевая точка.

– Малоярославец… Малоярославец, – кричал водитель.

Я села в маршрутку и через несколько часов была у стен монастыря.