Читать книгу Камни Таэры - Ольга Манскова - Страница 3

Наш учитель, Мастер Цэн, родился далеко отсюда, в снежных горах Хингай. Он был сиграмадец, попавший в плен и сумевший бежать из застенков тюрьмы в Альграде.

Он попал туда, в эту тюрьму, будучи совсем ещё молодым: настолько, что ещё не побывал ни в одном из сражений. Цэн (его тогда звали иначе, он не называл нам своего настоящего имени) служил в одном из монастырей в Сензаре, и был послан оттуда в Бархад – независимый город, находящийся на границе Королевства Семи Городов и с Амореей, и с Кронхордом. Бархад – узловая точка многих торговых путей. Именно в этот город, согласно слухам, тогда доставили магическую книгу Горха: страшно опасную, известную среди магов под названием «Книга Заклятия Зеркал». И, как раз в это время, на границе Сиграмада и Кронхорда начались первые стычки, закончившиеся нападением кронхордцев на Бархад и началом Семилетней войны. После этой войны остались печально известные Разоренные Земли в Кронхорде и ненадежное Вао-Лунское перемирие, подписанное в год Лунного зайца.

Мастер Цен, когда его послали в Бархад, был примерно тех лет, что сейчас Дэмэр, шестнадцати с небольшим. Поскольку не достиг ещё того возраста, в котором в монастырях Сензара дают первое магическое посвящение. Когда случилось нападение кронхордского отряда Внешней Силы, больше похожее на разбойничье, на небольшую деревеньку под Бархадом, то молодой монах находился в придорожной гостинице и спал после трудного пешего перехода. И он не успел даже попытаться применить свои магические способности, поскольку его сонного огрели по голове чем-то тяжёлым, скрутили руки и связали верёвками, заткнув рот кляпом.

Впоследствии из тюремного замка Альграды, не дожидаясь казни, мой учитель сбежал, использовав магию. С тех пор знакомые сиграмадцы, проживающие на территории Кронхорда, узнав об этом побеге, стали называть его мастером Цэном (Цэн – по-сиграмадски означает «колдун»). Вообще, монахи Сензара стараются не пользоваться никакой другой магией, кроме Магии Трилистника, Магии Воздушных Потоков и Магии Освобождения, извечных «Трех небесных данностей» Цинбао Ли, основавшего Союз Семи Посвященных. Но мастер Цэн применил редкую и опасную магию, и только для того, чтобы спастись.

Пользуясь известной ему, но запретной для применения в Сензаре магией, он поменялся внутренней сущностью с воробьём, стал на время этой птицей… Единственный раз в жизни он применил заклятие обмена формой. Потом, отлетев от тюрьмы подальше, будучи воробьём, он снова стал человеком, пользуясь заклятием возврата формы. Ему было необходимо также призвать к себе птицу, ведь воробей одновременно с ним обрел свою форму и оказался в тюрьме вместо мастера Цэна. Сделать это нужно было как можно скорей, так как, если бы эту птицу, благодаря которой спасся Мастер Цэн, поймали и успели убить до таинства её благодарения и освобождения – то мастер Цэн тоже погиб бы, ведь он и воробей временно были побратимами. И колдуну нужно было на расстоянии привлечь внимание воробья, владея языком птиц, вызвать его за город и поблагодарить. Без этого благодарения обратная трансформация полностью не была бы завершена, и между ними продолжало существовать магическое слияние. Цэн поблагодарил этого воробья за свое освобождение, высыпал крошки хлеба из кармана, чтобы тот поклевал, а затем словесно пожелал птице счастливого полета. Тем самым он освободил её душу от связи с человеком.

Применение такого колдовства – опасный магический акт, способный навсегда лишить человека внутреннего равновесия. И потому, мастер Цэн больше никогда не проводил подобный опыт. И, хотя мы сейчас говорим всегда, между собою, что мастер Цэн «улетает», но это – совсем другое, и происходит нынешнее действо иначе. Просто, у нашего учителя есть обученный ворон Сарг. И, когда маг находится в трансе, он может видеть всё, что видит улетевший странствовать ворон: он будто бы смотрит на происходящее его глазами. В этом случае Мастер Цэн запирается у себя в комнате, выпускает обученного ворона с определённым заданием и входит в транс. Он не меняется с ним душами. Обученный Мастером Цэном ворон также приносит ему письма и отправляет его послания нужным людям.

Когда мы ночью путешествовали в старый заброшенный храм, Мастер Цэн пребывал в трансе и следовал сознанием за вороном, послав своё письмо одному знакомому колдуну в Миддлстаг.

А теперь, когда я проснулась в своей комнате и открыла глаза, мне даже не хотелось вставать: я ожидала, что мастер Цэн всех нас непременно поругает. Возможно, даже решит срочно нас разделить, отослав поскорей и подальше, в разные стороны. Мы явно «засветились»: магический столб, который мы вчера создали, наверняка до самого рассвета был виден на всю округу.

Я задремала уже под утро, никак не могла уснуть. А сейчас был день. Снизу, с лестницы, пахло выпечкой и грибным супом. Я напялила свою привычную серую рубашку из тонкой шерсти и кожаную недлинную юбку – крестьянскую одежду, свойственную жительницам ближайших деревень, вполне удобную для прогулок по лесу.

Мастер Цэн никогда не считал стряпню чисто женским делом и нередко готовил сам: особенно часто, когда вставал первым. А потому, когда я спустилась на кухню, Дэмэр и Сэдэр уже пили травяной отвар с мёдом и свежими булками, а на печке доваривался суп.

– А вот и наша соня-засоня, – сказал про меня весело Мастер Цэн, но глаза его не смеялись, как обычно.

И я подумала, что впереди у нас – серьезная взбучка.

– Итак, вот мы все и в полном сборе… Не знаю, ребята, как и разговор начать, – неуверенно начал между тем колдун. – Малые вы, вам бы здесь ещё учиться и учиться – а тут не знаешь, что день грядущий готовит…

– Может быть… Нам всем, втроём, в Непроходимую Пустошь уйти, пока не поздно… Пойти искать Назарею… Это ведь наша вина, мы засветились. Мы место это «спалили» – нам и уходить. А тебя одного не вычислят, если на время затаишься и подальше в лес уйдёшь, – виновато промямлил Сэд.

– О чем это ты? Что, мол, место спалили… А, это ты о том столбе, что над старым храмом до рассвета стоял? Ворон пролетал – и я видел… Но это уже и не столь важно. Если бы не новые события, о которых я только что узнал, в Миддлстаге, то – не беда была бы. Не в лесу Альграды живем, где каждая стёжка-дорожка прочёсана Силой да псами Святой Церкви. Сами понимаете, здесь слева – Гидринейские болота, справа – Запретные земли, сзади – Драконовы горы… Кто разберёт издали, где и что произошло, отчего свечение, где… На болотах, быть может? Срочности никакой не было бы, даже если бы про эти края селяне теперь решили, что здесь или поблизости «ведьмак завёлся». Не потому я хотел, чтобы вы, как вырастете, рассеялись, что у вас сила будет великая и заметная – это вы не важничайте, и не потому, что для этого места колдунов станет много… Увы, нет! Лишь потому, что критически мало магов осталось во многих других местах, равновесие по швам трещит. А здесь, в Сиренийском лесу, и одного меня хватит. Но теперь здесь стало крайне опасно. И долго ещё будет очень опасно. Не сохранятся эти края – навсегда падут. И теперь я не знаю, куда нам вместе двинуть. Можно, конечно, и через Пустошь на разведку отправиться, действительно поискать Назарею – но не возвращался пока ни один из отчаянных смельчаков, что отправились на подобные поиски. Что там, за Пустошью, плохо там али хорошо, я не знаю. Не пролетит через неё мой ворон. Ведь и сама Пустошь – место гиблое.

В общем, пока в нашем Сиренийском лесу было много мест, куда люди почти не суются, даже если «ведьмаком попахивает», и мы живём в одном из таких. Но теперь в игру повсюду вступают иные силы, о которых я до поры до времени вам совсем ничего не говорил. Да и мало что рассказать сумею. Я из других краёв, моя магия – Трилистник и Книга. А от той магии, что вступила в игру и вскоре заполонит большую часть мира – надо бежать. Срочно.

А ведь я даже не успел ещё выявить ваш путь, определить, какой магии вы следуете. На территории Сиграмада есть магия «Трилистника и Книги» и «Сабли и Кинжала». Здешней магией, «Сердца и Закона», я не владею. А есть ещё и четвёртый путь. Какому пути вам суждено следовать? Глубоко влезать, глубоко исследовать ваши сущности мне нельзя – возможно, что разного мы поля ягоды, и тогда я могу навредить неокрепшим душам. А чётко и определённо, не оставляя сомнений, вашей магии ещё слишком рано проявиться и полностью развернуться. Знаю только, что после этой ночи магия луны – как у девы с острова Овэллоу озера Лэйд – не подойдёт теперь Тионе.

В общем, теперь и вам, и мне вместе с вами, – надо отправиться в путь… Мне – чтобы оберегать вас и хранить. И помогать повзрослеть до истинных, самостоятельных магов. Не простые вы дети, и путь у вас не простой. Похоже, на вас сделали ставку светлые силы и боги, и вы станете весомыми игроками в какой-то будущей сложной игре. И пора нам уже уходить: срочно, не медля.

– А как же Равновесие, которому вы служите, мастер Цэн? – спросил Дэмэр.

– Сейчас в действие вступают гораздо большие силы, чем простая людская житейская материальность, грозящая раздавить дух леса. Я служил и буду служить Сиренийскому лесу, и не покинул бы его. Но, более сложная моя задача и испытание – это вы. Я ответственен за вас. И мне надо обучить вас всему тому, что я знаю… И даже тому, чего пока ещё не знаю.

А из дома нам теперь следует уйти, и срочно. Мы отправимся в путь, и будем читать предначертанные нам знаки. Ведь, куда именно мы пойдём – сам не ведаю. Непременно вам надо учиться. А потому, быть может, начнём с того, что проникнем в библиотеку древней Архэи – там, в Отделе свитков, работает хранителем мой друг. Может, если попадём туда, узнаем нечто важное, откроем тайну за семью печатями, как говаривал монах Бурген… Всё с вами гораздо сложнее, чем я до сих пор предполагал.

– А почему вы были столь печальны, Мастер Цэн, когда я встретил вас утром у водопада? Вы будто навсегда прощались с нашей спокойной жизнью, с этим домом… Мы сюда больше не вернёмся? – спросил Дэмэр.

– Повторюсь: мы уходим отсюда сейчас, ни днём позже. Только, в путь наскоро соберёмся – и выйдем. Здесь ночевать нам уже нельзя. И я не знаю, попаду ли сюда когда-нибудь ещё. Хотя и полюбил этот спокойный край, его небольшие лесистые пригорки, множество мелких ручьёв и водопадов… Дорога-то начинается всегда с маленькой тропки, а уводит – в неизвестность. И я вам о самом странном не сказал ещё… Мой знакомый, маг из Миддлстага, к которому вчера летал мой ворон, говорит, что над Кронхордом сгущаются тени. Но идёт странное и недоброе колдовство не от «странных» мест – Гидринейских болот, Запретных земель, и даже серая мгла Пустоши – по его словам, безопасна, как детская игрушка по сравнению с новой, неизвестной магией. Тьма, магическая тьма – вот что вспыхивает и постепенно разгорается сейчас над Альградой и Сигией… В самых крупных городах Кронхорда.

– А как же псы Святой Церкви? И их бог Крон? Они же, как заявляют, «искореняют всяческое проявление магии»?

– Крон, наверное, отдыхает… А псы Церкви – по-видимому, нынче умом не блещут, разжирели больно. А может, Отцы-настоятели слишком любят жёлтую «магию» – золотые монеты. Как бы там ни было… В прошлом была подобная вспышка, охватившая земли и всего Кронхорда, и даже Великого Ангкора…

– И закончилась она тем, что «Проснулся великий дракон, дыхнул пламенем ядовитым – и потекла лава до озера, и вскипели его воды… И пошла по морю великая волна, и был ужасен рык дракона… И с тех пор люди покинули Драконовы Горы и не селились больше даже в их окрестностях. Хотя, многие века минули с тех пор, как Сигурд убил страшное чудище Гилберта в самом Сердце Земли и свергнул творения его в Сигийское море с крайней скалы Жемчужного мыса, где трое суток стоял такой холод, что от него скалы сделались синими…» Разве это – не чушь? Разве такое может быть? – спросил Сэд.

– Дорогой Сэд, мой пятнадцатилетний профессор! Какой бы чушью не казались сказания и легенды, стоит принять их к сведению. В Драконовых горах, у их правого отсюда края, лежит плато, которое называется Чёрный стол. Я однажды видал его своими глазами… Будто бы гора срезана почти у самого основания, и её срез представляет собой абсолютно гладкую чёрную поверхность из вулканического стекла, обсидиана – гладкую, как лёд, и абсолютно ровную… Я не знаю, как такое могло бы образоваться от природы – без участия каких-то неизвестных мне сил… Кстати, как эта мысль мне сразу не пришла в голову? Вот, куда нам надо… Давайте, отправимся для начала в Драконовы горы, юные мои маги? Ведь вы там ни разу еще не были.

– А зачем? – спросил Сэд.

– А – просто так. Там красиво. На самых высоких вершинах там снег лежит. И, тем не менее – оттуда видно тёплое, ласковое море. И чего-чего, а вулканической деятельности ныне нет абсолютно. Спит дракончик, и крепко спит. В горах Хингай – вот там всякое бывает: и гейзеры, и вулканы… В общем, даю полчаса на сборы – и вперёд… Для начала на горы и залезем. Ведь оттуда вся местность в округе просматривается, и здешние места – тоже хорошо видны. Понаблюдаем. Определимся, что дальше делать… Кроме того, отход туда нелогичен в нашей ситуации, а, следовательно, непредсказуем нашими врагами.

– Ура, поход! – обрадовано побежали в дом Дэмэр и Сэдэр.

– Не зря ребята палатку походную сшили, – пробормотал Цэн.

– Значит, вы все же заранее знали? – спросила я. – О том, что предстоит поход?

– Конечно. И даже тайно от тебя готовил мальчишек к нему: в Запретные земли. Для проверки на выносливость. Тебе, как я думал, такое испытание пока ни к чему. А потом – стала бы Лунной девой, защитницей леса. Помощницей леди озера Лэйд. Или вышла бы замуж, уехала в город. Женщине-ведьме там чуть проще, если знать, как скрывать свои умения. Мужчину же сразу служить принудят – или в Силе, или в Церкви. А на службе в Силе не взбрыкнуть «талантом» практически невозможно. Когда припрут к стенке – тут магию и проявишь. Для самообороны. А про церковь я вообще умолчу… И так ясно, что они с магами делают.

– А теперь что изменилось, что вы соизволили и меня в свой походный отряд зачислить? – спросила я. – Собак и женщин – ведь пожелание не брать?

– Не смейся, Тиона. Сама знаешь, я уже сказал, что изменилось. Да и предчувствия у меня нехорошие. Очень нехорошие. Не спрашивай: ничего определённого. Но свербит в душе сильно, и на сердце тяжело. Отляжет, когда выдвинемся подальше.

Мы собирались все-таки около часа. В результате, у каждого на плечах теперь красовалась походная торба, а в руке был посох из лещины. На плече у мастера Цэна сидел ворон. Мастер Цэн довольно быстро заговорил наш дом – и вместо дома теперь виделся простым зрением всего лишь холм, покрытый мхом. Неприметное место, тем более, что вокруг были и другие холмы и негустой молодой ельник.

Когда мы достигли, следуя быстрым маршем, подножия Драконовых гор, а затем поднялись до первого скалистого уступа и нашли на нём ровное, укрытое от ветра место для палатки, было почти совсем темно. Конечно, при ходьбе мы применили магию перемещения: ускорения ходьбы и усиления выносливости. Иначе бы, нам не пройти столь быстро, и мы не достигли бы гор к вечеру. Я забралась на скалистый уступ последней, и, достигнув его, поначалу вползла на коленях, а потом развернулась и с удовольствием села на траву. Я сильно устала. Посидела, прикрыв глаза, потом – потянулась, расправив плечи. И тут же глянула вниз, и…

– Ой! – завопила я. Сзади подошел мастер Цэн и прикрыл мне рот ладонью.

Внизу, над лесом, далеко отсюда, летали тёмные, огромные птицы. Летали зигзагообразно, как летучие мыши. Чёрные, мрачные зловещие тени… Они сделали круг примерно над теми местами, где находилась наша избушка, полетали над всеми окрестностями – и устремились к Гидренийским болотам. В которых, скорее всего, и обитали.

А потом появился красно-оранжевый шар. Он возник непонятно откуда и направился к старому храму. Там, над храмом, он лопнул, как мыльный пузырь – и только маленькая чёрная точка, находящаяся внутри, упала вниз.

И всё затихло.

– Не нравится мне это, определённо не нравится, – сказал мастер Цэн. – Ребята! Костра не разжигаем! И даже не пытаемся согреться при помощи магии, а только управлением внутренней энергией и особым типом дыхания, как я вас учил.

Наша палатка находилась за скальной стенкой – природным образованием, выступающим вперёд гранитным мысом. Вроде, как в пещере без потолка, с очень широким входом. Мы все уплотнились в ней и укрылись шерстяными вязаными одеялами. Было жутковато и совсем не спалось.

– Я не знаю, как в других

Странах жарких и приятных,

Но у нас поют ветра

И скрипят деревьев ветви.

Если хочешь – уходи.

Уезжай – так безвозвратно.

Но уходишь – не трепи

Ты мои стальные нервы.

Я ж засяду в кабаке,

Я пропью всю ночь и утро,

Никому я не скажу,

Почему напился пьяным.

Почему прилёг на стол,

Почему упал под лавку,

И к тому же, у меня

Шарит кто-то по карманам, – спел Сэд.

Значит, ему тоже было не по себе. Я так решила потому, что обычно в моем присутствии он не пел подобных песен, хотя рос на городской улице, пока его не подобрал мастер Цэн. Он их пел только тогда, когда думал, что его никто из нас не слышит.

Впрочем, именно под эту песню мне, наконец, удалось расслабиться и заснуть.