Читать книгу Камни Таэры - Ольга Манскова - Страница 9

Я проснулась, кажется, раньше всех и вылезла на воздух. Чуть позже меня показался из палатки и мастер Цэн. Он стал делать дыхательные упражнения. Воздух был настолько прохладный, что изо рта шел пар. Было еще темновато, и птицы только начинали петь.

Затем мастер Цэн подошел ко мне и присел рядом. Я вкратце рассказала ему сны – сегодняшний и предыдущий. Он, помолчав немного, сказал:

– Твои сны, быть может, поведают нам даже больше, чем вся библиотека Архэи… О том, что происходит сейчас. Думаю, ты уже поняла, что эти две особы – мать и дочь – твои мать и сестра?

– Да. Я тоже так подумала. Хотя, вначале сомневалась – может, это всё же просто фантазия, игра ума…

– С лунным камнем под подушкой сны или не снятся вовсе – или снится напрямую то, что происходит где-то. Без всякой аллегории.

– Мастер Цэн, я очень рада – с одной стороны. Что они вообще живы. Могло случиться всякое… Но, с другой стороны, мне совсем не нравится то, что происходит сейчас в Ангкоре…

– Я думаю, твою мать перехватили церковники, устроив облаву на ведьму. Тогда… Получается, восемь лет тому назад, – они поставили кордон около Запретных земель – вычислив, значит, что она будет прорываться именно туда. Тебя она предварительно оставила в лесу, видимо, почувствовав что-то неладное. Но, только с одним ребенком, неся его на руках, решила, видимо, через кордон прорваться. Больше мы пока ничего об этом событии не можем разгадать.

А то, что начинаются странные времена, и повсюду, и в Кронхорде, и в Аморее, всё активней начинает действовать зло – несомненно. Это показал и твой сон, – сказал мастер Цэн.

Вдруг мы услыхали не сильно громкий свистящий звук, и, подняв голову, увидели приближающийся по воздуху странный предмет, который вскоре шлепнулся неподалеку от нас.

– Кажется, это Бэйга прилетела, – шепнул мне мастер Цэн.

Из странного предмета довольно быстро вылезла согнутая старушенция с длинными седыми волосами и направилась к нам. Подойдя к палатке, она пронзительно свистнула.

– Общий подъем, мальчики! – проорала она. Дэмэр и Сэдэр вылезли одновременно из палатки, тревожно озираясь.

– Разрешите представиться: я – Бэйга. Шнуруйте палатку, и – айда ко мне в гости! Чайком угощу, сыром и плюшками. И – на взлёт. Нечего здесь шляться долго, здесь людям не место.

– А ты нас не съешь? – резонно спросил Сэдэр.

Бэйга засмеялась.

– Я сегодня не голодна, драконья печенка! Ну? Сложили палатку? Тогда – идите прямо, там, уже за тем кустом, моя изба стоит, она пешком за мной пришлепала. Гостями будете. Ко мне, наверное, лет пятьдесят никто не хаживал. Всё стороной да стороной, по самой кромке леса ходят. Вот так же, как твой ворон полетел… Зовут-то тебя как, мил-человек? – обратилась карга к мастеру Цэну.

– Мастер Цэн меня зовут. А мой Сарг что-то действительно не захотел соваться в эту часть Запретных земель. И. действительно, полетел по самой кромке обычного леса, вылетев за пределы этого. Договорились с ним, что прилетит ко мне в рыбацкой деревне, отыщет.

– Не спроста это, мастер колдун. Приходил ко мне лет триста назад один человек… Как звали – запамятовала. Он хотел стать – ну, не бессмертным, так хоть живущим вволю – лет, эдак, с пятьсот – шестьсот. Думал, что я ему секрет свой разболтаю – за предмет волшебный. Поделюсь, как это мне удалось прожить так долго. Он согласен был быть старым – лишь бы живым, да к тому же уже молод и не был. Сболтнула бы я ему секретец, хорошему человеку не жалко. Вместе бы дни старческие коротали, в баньке друг друга бы парили… Да сама запамятовала – секретец-то. Зато знала, что волшебный ворон – ну, тот, что в прошлом – человек, живет, бывает, что и семьсот годочков. Вот я ему и дала снадобьице, сказала, что делать, пообещала, что жить будет долго – не сказала только, что при этом он вороном станет… Теперь он не захотел повидать старую, обиделся. Вороны – они обидчивы. Больно долго старое помнят. Всегда они так. Жалко…

– А его нельзя того… Назад – в человека? И – что он, по-прежнему по-человечьи думает? – спросил Сэд.

– Думает он – как старая ворона. Он же полностью вороном стал, не только внешне. Но помнит, что почему-то летать сюда – опасно. И обиду помнит. Из ворона же снова человека не сделаешь. Процесс пошел только туда, но не обратно, – пояснила Бэйга.

Мы дошли до избушки, приподнятой от земли на сваях. К высоко расположенному над землей входу вела деревянная лестница. Бабка забралась первой, а следом – мы по одному.

В избе оказалось на удивление прибрано и уютно. Посреди стоял стол с двумя скамейками по краям, такой огромный, что за ним разместилось бы и десять человек. Была и печка, на которой спал черный кот, и топчан в углу, а также множество всяких полочек на стенах и сундуков в углах, стоящих один над другим. Пахло травами, что сушились под потолком.

Старуха поставила на стол самовар и стала печь свежие булки из уже готового теста. Наделав булок с вареньем и засунув их в печь, старая подошла к одному из сундуков и стала рыться в нем довольно долго. Потом села за стол и сказала:

– Вот что, мои дорогие. Я гостей когда обдираю, как липку, а когда – одариваю. Это, смотря какой стих найдет. Сейчас – пришла пора подарков, – и она хлопнула в ладоши.

– Вот кольцо. Оно мне ни к чему. Оно здоровье приносит. А я и так не кашляю. Иди сюда, мальчик. Как тебя зовут?

– Сэдэр.

– Возьми, не бойся. Хороший человек его носил. Дракона одного порубал в капусту. Как же его звали? В смысле: человека… Не помню. Носи на указательном пальце левой руки. Ага! Вроде – не падает. Не тонкие у тебя пальцы. Янтарь и силхарк. Старинная работа. Завалялось у меня без дела…

Потом старуха принялась доставать из печи румяные булки, упорно называя их «мои плюшечки». Подоспел и чаек.

– Не бойтесь – чай не усыпит. Наоборот: бодрости придаст. Хорошие травы, ароматные, – сказала бабка. – А для девушки у меня клубок есть: нужно будет из места какого выйти, где путь трудно отыскать, так кидай клубок на пол, он будет разматываться, а ты иди по нитке. На, бери – вдруг да пригодится. Как зовут-то тебя?

– Тиона.

– Красивое имя. А для другого паренька – у меня вот этот узелок. Как тебя зовут?

– Дэмэр.

– Так вот, Дэмэр, этот узелочек – для тебя. Там простой конский волос, но не простого коня. Есть конь небесный, живущий в Непроходимой Пустоши, и являющийся на Таэру раз в триста лет на три года – и только к тому, у кого есть нетленный меч. Если мечик добудешь, что брат твоему кольцу, то брось конский волос через левое плечо и коня позови. Может быть, явится.

– Как коня-то звать? Не помнишь? – спросил мастер Цэн.

– Не помню, не помню. Плохо у меня с памятью. Сами узнаете. А тебе, мастер колдун, я дам ножик. Пригодится. Нечисть бьет.

И, в очередной раз порывшись в одном из сундуков, Бэйга достала небольшой ножик из силхарка в чехле из чешуйчатой кожи. Рукоятка у него была того же металла, что и лезвие.

– Уж не знаю, кто забыл, когда… На, носи с собой, – и она протянула нож мастеру Цэну. – И – хватит чаи распивать. Остатки булок – в руки, и – шагом марш в ступу. А то, мне своих вещей вскорости жалко станет – и я драться полезу. А я страшна в гневе, – и бабка указала нам на дверь.

Как ни казалась мала ступа – вместились мы все. И взлетели.

– Вниз не смотрите. И вообще – закройте глаза! – приказала Бэйга.

Я закрыла глаза. Летели мы не слишком долго. Стали снижаться – будто проваливались куда-то.

– Не оглядывайтесь и не смотрите, как я взлетаю. Покедова! – сказала Бэйга, захохотала, залезла в ступу – и, судя по звуку, резко взмыла в небо.

– Чокнутая, действительно, бабуся! – сказал Сэдэр.

Мы были на нейтральной земле запретного леса. Вдали виднелась деревня.

– Я сейчас совсем немного изменю облик, поменяю черты своего лица. Здесь, в таком виде, я известен как травник Патрик. А вы будете – рыбаки из Миддлстага. Тиона – больная ваша сестра, с которой мы путешествуем к святилищу Лунной Девы, чтобы исцелиться. Оно находится между деревней Последний предел и Старым городом. А звать тебя будет – ну, пусть Нита. А вам можно имена даже не менять, вполне местные. Какую бы чушь я не нёс – не обращайте внимания. Все наши артефакты – кольца, амулеты и прочее – надо вживить: то есть, сделать невидимыми и ощущаемыми только хозяином. А, вот и мой ворон летит! Не знаю, права ли старая… Ворон как ворон. Я ему приказал нас здесь ожидать, в этих местах, раз он не хочет с нами в Запретные земли… Ну, Тиона, муррена прикрой только сверху слегка платком, так – за обычного кота примут. К Лунной Деве часто берут с собой кошек – на счастье… А теперь – вперед!

Деревня Восточный Предел была уже совсем близко, и была относительно большая, гораздо больше деревень Западного Леса, которые мне доводилось видеть. И жители её, в отличие от знакомых мне деревенских жителей, не занимались земледелием, поскольку вокруг были Запретные земли, в которых нельзя ни пахать, ни сеять – леса там заповедные, с нечистью разной. Вот и были местные жители сплошь рыбаками.

Мы подошли к таверне, которая называлась «Кривой сокол» и в отличие от всех остальных домов была двухэтажной, на каменном фундаменте. Деревня будто вымерла – похоже, все сидели по домам. Мы вошли в таверну, и, когда показался хозяин, мастер Цэн заказал:

– Нам – того, что сегодня всем подают, Толстый Будрик, и – твоего замечательного квасу!

Хозяин, полненький хитроватый человечек с живыми чёрненькими бегающими глазками, ответил:

– Привет тебе, Патрик! Давненько не хаживал ты в наши места! Да, вот незадача: подам только яйца с капустой. Рыбу к вечеру приберегаю – когда рыбацкая братва гулять придет. А то, одна сушеная только и осталась.

– Тащи яйца с капустой, мы – люди не гордые. А что так?

– Нет улова. В наших местах гидра к берегу подошла. Сети рвет, лодки переворачивает, на пристань щупальцами залезает. Никто в озеро не выходит – не самоубийцы, – ответил Толстый Будрик.

– А ребята смелые есть?

– От нужды – скоро все смелые будут. А что – план есть? Как тварюгу известь?

– Ты меня знаешь: зря клацать не буду. Только чтоб поблизости – никакого стихаря.

– Стихари давесь проезжали – и в Последнем Пределе застряли. В свои податься агитируют, деньгой подманивают. Но у нас ребята здравые – не клюнули. Карп крысе не друг… Церковной.

– А сейчас есть кто из них в деревне?

– Нет никого. Один слыхач из Силы, но он вчерась перебрал лишки. Валяется в нумерах – рассолу просит.

– Чудно! Пока мы капусту созробим – ты кличь рыбарей, что покрепче. А другие – тоже пусть подходят и держатся поближе к лодкам. Я однажды в Миддлстаге наблюдал, как гидру кончали, – предложил мастер Цэн.

Не успели мы до конца кваску испить, как к нам подошли трое. Сели за наш стол.

– Привет, Патрик! – сказал здоровенный детина в роскошными длинными усами и бритый налысо, в вязанной полосатой – красное с белым – безрукавке и с вытатуированной на плече русалкой.

– Здоровенько, Глок! Как семья, как рыбалка?

– Жена – дети здоровы, а про гидру – ты, вить, уже слухарил.

– Давно появилась, гнида?

– Вторую неделю здравствует, чтоб меня бабы как селедку разделали.

– А это – кто?

– Свои. Варв и Бадрис, сынки Усса так вымахали.

– А! Добро. Свободны сейчас?

– Да уж не заняты.

– Тогда – помолимся Нерлу – и за дело. Нужен будет крепкий парень с вилами – хотя бы ты, Глок, костер на пристани – и колья, побольше. Каменюка средних размеров. У всех – перчатки кожаные, на всякий случай. Пусть Толстый Будрик также вскипятит воду, с этот жбан, – и мастер Цэн показал на квас, – и кинет туда вот эту траву – и он достал небольшой узелок из торбы. – Будем потом умывать в настое лицо и шею. На всяк случай.

– Понял, – сказал Глок и начал собирать людей.

– Сэд, Дэмэр – будете участвовать. Нужно будет раскалять дрыны на костре – а затем прижигать гидре места, где будет рана от отрезанной головы. А ты – он кивнул мне, – вначале пройдешься со мной по причалу вместе с мурреном – он почувствует место, которое ближе всего от гидры. А потом – убегай поскорее на берег.

Когда рыбаки, что пошли на дело – а из всех вызвалось человек семь, – получили персональные инструкции мастера Цэна, то мы пошли на пристань. Я с мурреном шла по пристани, выступающей в озеро, всё более углубляясь. Вдруг муррен весь ощерился и вцепился мне в руку.

– Здесь, Патрик! – сказала я, и, согласно указанию, направилась обратно, к берегу, изо всех сил придерживая руками муррена.

Мастер Цэн молча, глазами, указал на камень, который приволок Варв.

Тот Варв стоял здесь, неподалёку; он взял крупный булыжник и кинул в воду, в указанном мною месте. Глок стоял с вилами наизготовку. Камень сказал громкое плюх – и вокруг пошли волны. Затем волн стало что-то слишком много – и вода забурлила, и что-то там, внутри, забултыхалось. И, наконец, на поверхность показалась тварь. Склизкое, черное тело с дыркой-ртом посредине, обрамленным змеистыми шеями с шипящими злыми головками… Тело, размером высунувшейся из воды части примерно в два человеческих роста. Мастер Цэн тут же бросил в тварь каким-то порошком, и та скукожилась и издала резкий, закладывающий уши, противный вопль.

– Бей! Коли! – крикнул Цэн, и Глок вонзил в тварь вилы. Мастер Цэн тут же рубанул гидру по шипящим головам острым ножом, срезав почти все.

– Прижигай! – проорал он, – и рыбаки и Сэд с Дэмэром, держа в руках горящие на конце палки, начали прижигать те места, из которых сочилась черная едкая жидкость. Тварь пыталась соскочить с вил, вытащив из воды наружу еще три присоски и повиснув на вилах целиком, но Глок держал крепко. Ему помогал подбежавший Бадрис. Мастер Цэн еще пару раз рубанул ножом – и парни прижгли места отвалившихся голов. Затем тушу, поднятую на вилы, вилами же и кольями затянули на середину пристани и кинули в костер. Туда же постарались скинуть все найденные отрубленные головы. Смрад стоял неимоверный, и мастер Цэн обработал затем порошком кромку озера и место сожжения. С гидрой было покончено. Усталые, но довольные рыбаки скопом отправились в таверну. Все умылись заранее приготовленным травным настоем – и, обращаясь к Толстому Будрику, Глок воскликнул:

– Хозяин! Всем вина! Угощай авансом: завтра, как можно раньше, уходим рыбачить. А сейчас – гуляем по полной. Гран! Неси гусли! И девчат приводи.

Мастеру Цэну все подошли пожать руку. Будрик во всеуслышание объявил, что не возьмет с нас денег за постой и еду.

– А куда путь держите, господа хорошие? – спросил гусляр Гран, уже сходивший быстро за своим инструментом. Девчата же пришли сами и уже жались около стенок. – Если в Последний Предел – то я еду туда завтра после первой рыбы. Родичи у меня там. Подвезу, если что.

– Да вот, провожаю рыбарей из Мидлстага – они сестру решили сводить к храму лунной богини. У нее – лунная лихорадка, – ответил за всех мастер Цэн. – Хворая она.

– Она только встает во сне – или еще и ходит? – спросил вертлявый худой Варв, сидевший напротив.

– Ходит. На порог выходит. Один раз даже на крышу залезла – вовремя усекли и сняли.

– Ну, тогда девке житья не будет, если не сводить в храм Лунной Девы. Глядишь – и поможет, – важно сказал Глок. – Так – что, выпьем? Хозяин, неси вина! Яблочного, малинового, на меду – всего понемногу! Проходите смелей, девчата! Гран, забацай удалое!

Девчата – в основном темно-русые, в одинаковой одежде, типа моей, с косами, с яркими бусами из раковин, перламутра, меди и крашеной керамики, конопатые и стеснительные, робко сидели теперь за соседним столиком, послушивали и хихикали. Пришли и подростки, они устроились просто у стены на полу.

Гусляр сыграл вначале просто веселую мелодию. Темно-русый, с пронзительно-синими глазами, в меру загорелый, с небольшими черными усиками, внимательно-настороженный парень, по-видимому, скрывался от рекрутского набора в деревенской глуши. Руки, явно не знавшие невода, выдавали в нем городского жителя. На парне сейчас была праздничная красная рубаха и синие рыбацкие штаны. Глянув на всех свысока, закинув назад лихую челку, он запел:

– Когда лихим я парнем был —

Эгой, терли, тарам!

Я славно плавал по волнам,

По синим по волнам!

Когда на сушу выходил —

Эгой, терли, тарам!

Я по своим делам ходил —

По выгодным делам!

Не знал забот я и труда,

Эгой, терли, тарам!

Я был, как вешняя вода —

Где я, там тарарам!

Но как-то раз, идя на дно,

Эгой, терли, тарам! —

Я повстречал русалку там-

Где скучно и темно.

И с этих пор, и с этих пор —

Эгой, терли, тарам —

Себе я места не найду,

Блуждая по горам.

Вздыхаю я на небеса,

И чахну ото дня,

Страдая: где же та краса,

Та, что спасла меня?

– Гей, друзья! Следовательно – выпьем еще! – вскричал Будрик. – За то, чтобы русалки, инфузы, лярии, гидры и большие пиявки не мешали хорошему улову славных рыбарей!

– Ура! – раздалось несколько голосов.

А Гран запел снова:

– Тьма времен, и гулкий день

Прощанья.

Мы уходим, словно в никуда…

Расставанья, нивы, расстоянья,

Снова расстоянья и вода…

Убегая от судьбы далече,

Превращаясь в дней

безумных пыль,

вспомним ли далекий этот вечер,

и веков серебряную быль…

Нас расставили,

иль просто – разметали,

будто проиграли в дурака…

На губах противный вкус металла,

А в сердцах —

лиловая тоска.

– Эй, гусляр! Совсем в грусть вогнал! Повеселей! Давайте, ребята, еще вздрогнем по маленькой, кому хорошо пошло? – прервал песнь кто-то из рыбарей. Гусляр пробежал лениво по гуслям, улыбнулся и продолжил другим напевом:

– Ты – рыбарь, и я – рыбарь,

И такие мы, как встарь

Были деды.

Если надо – на войну,

Только защищать страну

я поеду.

Ты – рыбарь, и я – рыбарь,

Значит, бросим мы, как встарь

Невод в море.

Коли псы и стервецы —

Значит – всё, трави концы

На просторе.

Значит – залегай на дно,

там прохладно и темно,

и не клюй,

а то нас ждет подсечка.

Ты рыбарь, и я – рыбарь,

Значит – друг, а не звонарь,

Богу – свечка.

– Пойдем потихоньку, пора нам и поспать, а рыбари – пускай дальше развлекаются, – шепнул мне мастер Цэн, то же самое, по-видимому, потихоньку шепнув и сидящему по другую сторону Сэду.

– Пойдем, – тихо сказала я, в свою очередь, Дэмэру.

Мы потихоньку направились к прилавку и выходу рядом с ним на второй этаж. Мастер Цэн подозвал знаком хозяина. Толстый Будрик был уже сильно пьян.

– Где можно заночевать, уважаемый? – спросил у него мастер Цэн.

– Свободны почти все номера, вот, хочешь – третий и пятый, – и он стал снимать со связки ключи.

– Достаточно одного третьего. У девушки – лунная лихорадка. За ней нужен глаз да глаз. Ты ведь не хочешь проблем?

– Ну – как хотите. Там всего три койки – но можно и на полу. Если не гордые, – и он протянул нам ключ.

Мы поднялись наверх по скрипучей лестнице. Нашли свой номер – и заперлись в нем на ключ, не вынимая его из замка. Мастер Цэн лег на полу, около входа, а мы завалились спать на кроватях. У меня в ногах примостился мурен. А на подоконнике, внезапно прилетев, шумно хлопая крыльями, устроился черный ворон.